Земля в иллюминаторе (СИ) - Кин Румит (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
— Ну да, — сказал Тави. — Процессы против города — на Тамилита. Против ойкумены — на Ирпала. Против ограничений на научную деятельность — на Вавейра. Четкое разделение сфер влияния. Похоже, когда человек не голосует, но выступает в роли истца, он может оказаться сразу на многих гумпраймах.
Жизнь Ивары постепенно просеивалась через экран терминала, и вот они добрались до самых последних времен. Ученый в очередной раз безуспешно судился против всех, чтобы ему дали официальное разрешение на поисковую экспедицию ради возвращения тел его друзей.
— «Истец Ивара Румпа упал в обморок во время своего выступления. Медики, прибывшие, чтобы оказать ему помощь, констатировали, что он находится в состоянии крайнего истощения. До этого он отказался назвать место, где пропали его товарищи. Защитник Нивера Кухама, выступавший от лица литской ойкумены и ее законов, заявил, что в таких условиях невозможно вести тяжбу, и потребовал, чтобы истца подвергли психиатрической экспертизе. В беседе с тильской новостной лентой Кухама поставил под сомнение, что Ивара Румпа осведомлен о месте пропажи Кири Саланы, Амики Нойфа и Эдры Брады. Он сказал: «Мы не можем давать разрешения на поисковую экспедицию, которая будет обыскивать половину ойкумены»». Так, в конце концов, все и узнали про болезнь Ивары. Как же ему было тяжело… Но, по крайней мере, пропажа его друзей была публичным событием. А как же его тяжбы против брата? Почему о них здесь ничего не сказано?
— Они проходили на Шамугра и на Арджина, — догадался Тави, — и не стали достоянием общественности. Это были закрытые процессы. Элита не любит демонстрировать свои внутренние разборки народу ойкумены. Выключи фильтры поиска. Давай посмотрим события самого последнего дня.
— Проще перезагрузить терминал. Все-таки я еще очень неуклюже с ним управляюсь. — Хинта полюбовался на великолепие инициирующей заставки, а потом они, уже без всяких новых запросов, открыли ленту текущих новостей. Лицо Ивары было прямо там — на первой полосе.
— Он здесь молодой, — сказал Тави. — Должно быть, они не нашли его изображений последних лет, а мы с тобой уже знаем его другим.
— Думаешь, он постарел?
— Не так, как Лива, — уклончиво ответил Тави. Хинта дернул за изображение Ивары, и на экран высыпались актуальные новости, связанные с ним. Статей и заметок было несколько. «Что же случилось на юге», — начиналась одна, — «гуманитарная катастрофа или боевые действия? Боевые действия или спасательная операция, посвященная эвакуации одного-единственного человека?»
— «Новый враг на юге», — зачитал Тави. — «Правда ли, что одичавшие вольные колонисты держали в плену гражданина ойкумены?» Что за бред… «Правда ли, что «Джиликон Сомос» понесли серьезные потери в этом бою, и если да, то как жители окраин смогли вооружиться робофандрами?» Видишь, одни сплошные вопросы. Причем никто еще даже не знает про омаров. Но если узнают, то испугаются. А они узнают; главное — задавать правильные вопросы. Для большинства это важнее, чем возвращение Ивары. Людей, которые лично знали его и его друзей, очень мало. А вот тех, кому не хочется очередной войны на границах ойкумены, очень и очень много.
— «…на частотах… человек, назвавший себя Ивара Румпа, выступил с сообщением о том, что у него есть информация о местонахождении тел трех ученых, с которыми он когда-то работал».
— «…мы напомним вам новости прошлых лет, о судебном процессе Ивары Румпы против Литтаплампа, а также о громких обвинениях, которые родные погибших выдвигали против Ивары Румпы».
— «…этот человек приобрел известность своими несанкционированными экспедициями, которые иногда оканчивались успехом, но, в конце концов, привели к трагедии. Очевидно, что и сейчас Ивара Румпа участвовал в подобной несанкционированной экспедиции. На этот раз все его поиски были направлены на то, чтобы найти тела его погибших соратников».
После этого шел рассказ о том, как давно Ивару не видели в обществе, как давно о нем не было новостей, и следовали выкладки о годах, которые он, вероятно, провел в своей таинственной экспедиции. Но и эта статья тоже заканчивалась чередой вопросов, посвященных последним событиям в Шарту.
— «Натапума бурлит. Новости, как и всегда, не приходят по одной, и на этот раз мы уже достоверно можем сообщить, что Ивара Румпа был успешно эвакуирован с южной стороны Экватора. Он ранен. Есть информация, что он сам вел бой в робофандре «Джиликон Сомос». Как же случилось, что опальный ученый попал в такую ситуацию? В ближайшие дни репортер нашего издания попытается взять интервью у Ивары Румпы. Мы, как и всегда, стремимся быть первыми, чтобы донести до вас самые горячие новости».
Еще час мальчики вчитывались в другие статьи и заметки. За это время выражение «Натапума бурлит» стало для них кодовым.
— Натапума бурлит, — говорил Тави, когда они в очередной раз натыкались на особенно бредовую, амбициозную или экзальтированную статью. Когда тема стала казаться исчерпанной, Хинта откинулся на спинку кресла и предположил поискать в сети что-нибудь еще.
— Например?
— Аджелика Рахна.
— Нет. Инка предупреждала об этом. Она сказала, что все поисковые запросы отслеживаются. Она разрешила искать через этот терминал любую обычную информацию, реальных людей, сведения об устройстве города или новости, но просила не вводить ключевые слова, которые ассоциируются с нашим делом.
— Ладно, я понял.
Они все еще пытались придумать новую цель для поисков в сети, когда на пороге комнаты появился Лива. Они обменялись приветствиями. Мужчина подошел ближе, с интересом глянул на экран терминала.
— Освоились?
— Ивара в новостях, — сказал Хинта. — Натапума бурлит.
— И это только начало. Он хорошо появился, сделал все правильно. Теперь его голос не просто будет заглушить. Надеюсь, он даст свое первое интервью сегодня, прямо в больнице. — Лива устало сел на угол постели, ссутулился, опустил длинные руки между колен.
— А Вы как? — спросил Тави.
Лива слабо улыбнулся.
— Много разговоров. После работы я встретился с женой, и мы вместе поехали к ее родителям. Это было тяжело для меня. Когда начался скандал, а он был неизбежен, я ушел.
Его взгляд несколько мгновений блуждал по комнате, потом заново сосредоточился на лицах мальчиков. Хинта заглянул в эти глаза, и его пробрало. Взгляд Ливы был таким же бездонным и темным, как и у Тави в некоторые моменты. Но в то же время это был совсем другой взгляд. Лива о чем-то думал, и эти мысли были как огромная река, полная знаний, сожалений и прощаний.
— Мы обещали быть откровенными друг с другом, — сказал он, — и я должен признаться, что растерян. Та запись, сделанная глазами странного существа… Я снова увидел их всех… Но дело не в этом, не в моих чувствах к старым друзьям. Я растерян, потому что мне невыносимо смотреть, как расходятся пути лучших людей. Теперь я ясно вижу, какой труд Ивара вложил во все, что им было сделано. А его соратники вложили в это даже не труд, но сами свои жизни. Даже Кири. Однако и я вложил труд в то, что сделал. И каждый из тех, кто остался с Квандрой — мы все работали, не покладая рук. Вчера утром я еще держался. Но потом на меня стало обрушиваться осознание того, как трудно будет все это совместить. Мне очень жаль, что нам всем опять придется делать выбор. И кому-то, возможно, предстоит отложить результаты своих трудов, чтобы начать помогать другим.
— Кому? — с неясным беспокойством спросил Хинта.
— Я не знаю. Это слишком сложное решение. Это могу быть я, или Квандра, или Ивара.
— Но разве это не хорошо? — сказал Тави. — Вы ведь разошлись в разные стороны, чтобы что-то найти. Разве не здорово, что хоть кто-то из вас нашел то, что искал, то, во что верил?
— А если каждый из нас что-то нашел? Когда Джада Ра распался, мы все были в отчаянии. Нам казалось, что мы не найдем ничего. Но вот минуло полтора десятка лет. Мы — зрелые люди на руинах своих жизней. Наша работа — это все, что нам осталось. И мы все в ней преуспели. Мы все близки к победе. Каждый открыл что-то свое, у каждого есть своя идея, свое предложение миру. — Он протянул ладони вперед и вверх. Его узловатые пальцы слегка дрожали. — Прибытие Ивары может все ускорить. Я чувствую, что остались считанные дни, а может, даже часы, до момента, когда нам придется спорить и выбирать путь. И это будет не так, как прежде. Это не дискуссия о выборе направления и метода исследований. Это поворотная точка в судьбе человечества. Мы будем спорить о реальных процессах. Мы будем решать, как нам изменить планету. Это страшный момент.
