В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария (бесплатные книги полный формат .txt, .fb2) 📗

Вопрос этот был нериторический; в сильном, глубоком взгляде Дерека читалось требование дать ответ. И Райтэн ответил то, что сам прекрасно знал, потому что не раз задавал этот вопрос самому себе.

— Потому что так проще, — признал он.

Дерек серьёзно кивнул.

— Так проще, — согласился он и отвернулся. — Просто поговорить с Грэхардом было слишком страшно. Проще было придумать, что он меня не услышит, заранее отказать себе от его имени в моём праве на равенство с ним и сбежать.

Райтэн нахмурился. Ему не понравилось, куда ушли мысли друга.

Дерек помолчал, пытаясь разобраться в себе. Превалирующим чувством в нём теперь был стыд: его побег теперь казался ему трусливым поступком человека, не способного отвечать за свою жизнь. Он, к тому же, остро ощущал себя теперь предателем: что бы там ни было, а Грэхард заслуживал, по крайней мере, честного разговора. Дерек не только не удостоил его разговорами и объяснениями — он лишил его возможности хотя бы извиниться, и это теперь особенно мучительно жгло его сердце.

Хмуро постановив внутри себя, что он трус и слабак — или, по крайне мере, был таковым, — Дерек продолжил:

— И вот, я снова в схожей ситуации — и снова хочу сбежать. Потому что так проще.

Скривившись, Райтэн возразил:

— При всём моём неуважении к повелителю Ньона — он, худо или бедно, но хотя бы назывался твоим другом. А о чём ты собрался говорить с Михаром!..

Подумав, Дерек сел на подоконник, посмотрел на Райтэна снизу вверх и поправил:

— Не «о чём», Тэн, а «как».

Ответная игра мимики предлагала расшифровать мысль.

— Я рассуждаю как раб, — постучал себе Дерек по голове для выразительности. — А для раба нет иного пути, кроме как сбегать.

Лицо Райтэна скривилось.

— И я хочу сбежать, — с глубоким чувством в голосе продолжил Дерек, — потому что так не только проще — так привычнее. Признать, что Михар сильнее. Что мне его никогда не одолеть. Что я никогда не буду ему равен. Что мой единственный путь бунта против него — побег, потому что я слабее, потому что я беспомощен, потому что я не могу иначе. — Поболтав ногами в воздухе, добавил: — Если идти по этому пути — то я так и буду бегать всю жизнь. То от всяких грэхардов и михаров, а то и просто — от страхов, неудач, проблем. Помнишь, — вдруг встрепенулся он, — я ведь и из Брейлина сбежал.

— Из Брейлина, — через губу поправил Райтэн, — тебя увёз я.

Дерек ясно улыбнулся и добавил:

— Потому что во мне это так глубоко, что только побег и мог мне помочь, что ты и почувствовал.

Закаменев лицом, Райтэн долго его разглядывал; затем медленно, неохотно кивнул.

— Итак, — подвёл итог он, — ты больше не будешь сбегать. Но что тогда?

Дерек вздохнул, сгорбился и спрятал ладони между коленями.

— Буду бороться, — наконец, решил он.

— С Михаром? — холодный голос Райтэна был полон скепсиса.

— С Михаром, — кивнул Дерек почти даже радостно.

Смерив его надменным взглядом, Райтэн коротко вынес свою оценку:

— Безумие.

Они ещё помолчали, обдумывая сказанное и услышанное.

— Но, в целом, — подумав, добавил Райтэн, — вполне в нашем фамильном духе, братишка.

Дерек рассмеялся.

— Что, — весело спросил он, вскакивая с подоконника, — теперь я настоящий Тогнар, да?

— Мой славный предок гордился бы таким братом! — пафосно изрёк Райтэн, нарисовав на своей физиономии чопорно-надменное выражение.

— Честно говоря, — застенчиво признался Дерек, запуская ладонь в свои волосы, — плевать мне на мнение твоего предка. Я бы, — тихо продолжил он, — предпочёл бы, чтобы мною гордился ты.

Райтэн посмотрел на него как на идиота и спокойно сказал:

— Я всегда тобой горжусь, Дер.

Тот рассиялся так, будто бы уже победил всех михаров на свете, но всё-таки, срывающимся слегка голосом уточнил:

— Даже когда я сбегаю?

Градус «я разговариваю с идиотом!» на лице Райтэна ещё возрос. Дав собеседнику вполне полюбоваться выражением этого градуса, он весьма прохладно принялся перечислять:

— Я даже затрудняюсь выделить, какой факт ты умудряешься игнорировать настолько феерично. Тот, что ты говоришь с человеком, который и сам прославился своими побегами, тот, что ты говоришь с человеком, с которым никогда не познакомился бы, если бы не твой побег, или тот, что ты удивительным образом сбегаешь от тех, от кого, вообще-то, считается невозможным сбежать.

Не то чтобы последний факт был так уж правдив — или, во всяком случае, одного Грэхарда было маловато, чтобы говорить о нём во множественном числе, — но Дерек явно впечатлился.

— Ого! — присвистнул он. — Так это звучит гораздо…

Он потерялся, не найдя слова.

Спустя полминуты, когда слово так и не было найдено, Райтэн тихо отметил:

— Иногда, чтобы стать собой, нужно сперва сбежать.

Дерек несмело улыбнулся.

— А иногда, — продолжил невозмутимо философствовать Райтэн, — нужно наконец-то перестать сбегать, чтобы всё-таки стать собой.

— Глубоко, — признал Дерек.

Дёрнув плечом, Райтэн отметил:

— Я тоже много об этом думал.

Они переглянулись и улыбнулись.

Очевидно, главное было не в том, сбегаешь ты или нет.

Главное было в том, что, сбегаешь ты или нет — есть человек, который сбежит или останется с тобой, вне зависимости от того, что ты выберешь.

И это согревало теплее любого солнца.

II. Верность. 1. Какова ответственность за верность?

II. Верность

644-645 года. Кармидер

Если однажды горячее солнце

Станет холодным, как утренний лёд,

Если зима жарким летом вернётся

И на песок белый снег упадет,

Если беда, что ничем не измерить,

Рухнет на землю, косою звеня, -

Я буду знать, всё равно, что ты веришь,

Я буду знать, что ты любишь меня.

Денис Майданов, «Вечная любовь»

1. Какова ответственность за верность?

Джей отлёживался в одной из гостевых комнат дома правителя Брейлина и смертельно скучал.

Никакой травмы черепа у него не нашлось — только сотрясение — поэтому ему назначили лежать и не напрягать голову. Вроде бы ничего сложного — но эти две рекомендации напрочь перекрывали одна другую. Джей мог бы спокойно проваляться в кровати неделю, если бы можно было читать, но — «не напрягать голову!» Выполнить эту вторую рекомендацию тоже было несложно — например, посвятить время тренировкам, но — «лежать!»

Правда, к нему дважды в день приходил Дерек. С утра читал вслух, подолгу, а вечером просто что-то рассказывал — тоже долго и интересно. И Джей, наверно, ждал бы этих визитов с большим нетерпением — вот только всё портилось пониманием неотвратимости серьёзного разговора.

Джей был уверен, что разговор этот непременно произойдёт, и даже мог себе вообразить выражение лица и интонации объекта — лёгкое смущение, разбавляемое обаятельными вспышками демонстрируемой симпатии. Джей прекрасно знал, что будет говорить в ответ, и как будет хмуриться, чтобы показать, что решение не выдавать объекта господину Михару далось ему нелегко.

Это был мерзкий, противный спектакль, в котором каждый из них хорошо знал свою роль — и должен был отыграть её тщательно и с чувством.

И это было до того отвратительно, что Джею казалось, что от одной мысли об этом спектакле во рту устанавливается вкус чего-то гнилого и плесневелого.

Однако прошёл день, второй, третий… а объект всё не спешил начинать сложный разговор. Должно быть, ему тоже хотелось оттянуть эту необходимость лицемерить, и невозможность обойти эту необходимость его угнетала.

Во всяком случае, выглядел он весьма измотано, и привычного энергичного энтузиазма не демонстрировал.

Однажды вечером — так вообще, зевнув, пробормотал что-то неразборчивое, уложил руки на стол, а голову — на руки, и… уснул.