Дань псам (ЛП) - Эриксон Стивен (библиотека электронных книг txt) 📗
— Продолжай стараться.
— Ты как-то… подавляешь.
— Типично. Чуть разжиреешь — и прощай, девочка.
— Ты не жирная, сама знаешь. У тебя есть… — он помедлил, — фигура.
Она хотела было рассмеяться, но сочла, что смех выйдет очевидно болезненным. Ему станет еще хуже. К тому же, ее замечание было вовсе не попыткой отрицать истину — за последнее время она потеряла почти весь лишний, набранный при беременности вес. — Баратол, тебе не приходило в голову, что я такая, какой кажусь, потому что за всем этим больше ничего нет?
Он нахмурился сильнее.
Чаур упал с ящика, встал, пригладил голову сальной рукой и побежал во двор.
— Ты пережила слишком много плохого.
— А ты — нет? Боги подлые, ты был офицером в Алых Клинках. То, что ты сделал в Арене…
— Просто пытался убежать от схватки, Сциллара. Как всегда.
— Да о чем мы толкуем?
Он отвел глаза. — Сам не знаю. Думаю, теперь, когда Резак тебя бросил…
— А Дюкер слишком стар, а Дымка — женщина, с ней забавно, но это ж несерьезно — для меня, по крайней мере — так что нужен новый мужик. Чаур как ребенок, по уму то есть. Остаешься… ты.
Грубый сарказм в ее голосе заставил его отступить. — Остаюсь на расстоянии, — произнес он.
— Что же, — сказала она, вздыхая, — похоже, я только этого и заслужила. Расслабилась. Заблудилась. Искала, пробовала, ошибалась, пыталась снова. И снова. Это видно даже на расстоянии.
— Не то чтобы меня это задевало… вот только… не хочу быть еще одним мужчиной за твоей спиной.
— Не удивляюсь, что ты посвятил себя созданию оружия и доспехов. Проблема в том, что ты их куешь только для других.
Он промолчал. Он просто смотрел на нее (она вдруг поняла, что он смотрит уже довольно долго). Сциллара ощутила неловкость. Глубоко затянулась трубкой. — Баратол, тебе нужны личные доспехи.
И он кивнул: — Понимаю.
— Я не хочу давать обещаний, которые не смогу выполнить. Однако, кажется, период блужданий подошел к концу. Люди вроде нас с тобой проводят все время в поисках, но когда находят, не замечают этого. Пока не станет слишком поздно.
— Резак.
Она покосилась на него: — В его сердце нет свободного места, Баратол. Ни для меня, ни для кого-то еще.
— Так что он просто прячется?
— Похоже, не только от меня.
— Он разбил тебе сердце, Сциллара.
— Неужели? — Она подумала. — Может быть, разбил. Может быть, это мне нужны доспехи. — Она фыркнула. — Пора узнать свое место, вот и всё.
Баратол вздрогнул, когда она резко встала. — Куда ты?
— Куда? Сама не знаю. Куда-нибудь. А тебе что, важно?
— Погоди. — Он подступил ближе. — Послушай, Сциллара… — И замолчал. По лицу было видно, как тяжело кузнецу искать слова. Он все сильнее хмурился. — Вчера, если бы Резак зашел сказать привет, я схватил бы его за горло. Видит Худ, я, наверное, забил бы его до беспамятства и привязал к стулу. Оставил бы ждать твоего прихода.
— Вчера.
— Когда я думал, что у меня ни шанса.
Теперь ей самой стало трудно подобрать слова. — А сегодня?
— Думаю… Я уже смастерил кое-какие доспехи.
— Солдат… вернулся в строй.
— Ну, я мужчина, а мужчины никогда не учатся.
Она ухмыльнулась: — Точно подмечено.
А потом прильнула к нему. Кузнец осторожно поднял руки, чтобы заключить ее в объятия — она прикрыла глаза — что за облегчение, предвкушение, удовольствие, чистая радость! — но тут руки резко схватили ее и отодвинули в сторону. Сциллара удивленно повернула голову и увидела вошедший в двери взвод Городской Стражи.
Офицер старался выглядеть огорченным.
— Баратол Мекхар? По приказу города кузница временно закрывается. Боюсь, мне придется взять вас под арест.
— Обвинения?
— Выдвинуты Гильдией Кузнецов. Неправильный сброс отходов. Боюсь, это серьезное обвинение. Можете потерять дело.
— Не понимаю, — отозвался Баратол. — Я пользуюсь сточной трубой — ничего не проливаю…
— Да, это обычная труба, а вы должны были использовать промышленную, что идет рядом.
— Первый раз о такой слышу.
— Что ж, — послышался голос из-за спин стражников, — будь ты членом Гильдии, ты о ней слышал бы. Так? — Голос был женским, но Сциллара не видела никого за столпившимися в дверях мужчинами.
Баратол поднял руки. — Очень хорошо, я готов исправиться. Врежу правильные трубы…
— Вы сможете это сделать, — вмешался офицер, — только после должного рассмотрения дела, уплаты штрафа и так далее. А пока предприятие закрывается. Газовые клапаны будут опечатаны, оборудование и материалы изъяты.
— Ясно. Позвольте отдать указания помощнику — где жить, как…
— Боюсь, обвинения выдвинуты и против вашего ученика.
— Неверно, — сказала невидимая женщина. — Кузнец не может иметь ученика, пока не станет членом Гильдии. Эти двое подрывают наши законы.
Лицо офицера отвердело. — Она все правильно сказала. Я сюда не адвокатские разговоры разводить пришел. Я пришел арестовать вас и оставить одного из стражников, пока квалифицированный специалист не оценит предприятие.
— Момент, — сказал Баратол. — Вы арестуете Чаура?
— Таково имя вашего ученика?
— Он не ученик. Он слабоумный…
— Мало чем лучше раба, значит, — бросила невидимая чинуша Гильдии. — Склонна полагать, что здесь налицо нарушение закона гораздо более серьезного.
Сциллара наблюдала, как двое стражников ушли во двор и вернулись с выкатившим глаза, хнычущим Чауром. Баратол попытался подойти и утешить его, но стражник встал на пути, а офицер заявил, что не желает использовать кандалы, но если потребуется… так что все должны оставаться спокойными и собранными, чтобы можно было выйти подобно цивилизованным людям. Баратол заявил о праве на адвоката, офицер ответил, что хотя это не право как таковое, но подобную привилегию Баратол сможет получить, если обладает средствами.
Тут Сциллара подала голос: — Я найду адвоката, Баратол.
В глазах кузнеца блеснули облегчение и благодарность, тут за сменившиеся тревогой за участь Чаура — тот завывал и все время вырывался из рук стражников.
— Оставьте его, — попросил Баратол. — Он парень довольно мирный. Только не надо хватать.
Все вышли на улицу, оставив одного стражника в мастерской. Сциллара увязалась следом, увидев наконец чиновницу Гильдии — вполне привлекательного вида женщину, пытавшуюся выглядеть достойно, чему мешала самодовольная ухмылка на лице.
Проходя мимо нее, Сциллара схватилась рукой за косу и сильно дернула вниз.
— Уй! — Женщина развернулась, скорчив свирепую гримасу.
— Простите. Похоже, браслетом задела. — И Сциллара двинулась вдоль по улице. Офицер сзади сказал: — На ней нет браслетов.
Женщина из Гильдии зашипела: — Хочу…
Но Сциллара уже завернула за угол. Она не ожидала погони — офицер делал свою работу и не желал осложнений.
— А я-то, — пробормотала она, — готова была поймать в паутину чудного мужчину. Надеялась — молилась — что она распутает узлы моей жизни. — Она фыркнула. — Вот такая у меня удача.
Бесчисленные поколения людей, от ученых схоластов до пустых сплетников, старались понять тех, чьи разумы остаются неразвитыми, детскими, как бы плененными иным миром. Одержимость богом или демоном, кража души, разнообразные химические нарушения и гуморальные дисбалансы, травмы при рождении и даже раньше того; удары по голове в детстве; лихорадки и тому подобное. Но всем им никогда не удавалось попасть в разум слабоумного, конечно, если не считать использования сложных и опасных ритуалов «странствия духа».
Было бы проще всего вообразить внутренний мир простых чувств, неоформленных страхов и бесконечного смущения. Или некоего бестелесного демона, хватающего каждую мысль, выжимающего из нее жизнь, препятствующего любой вспышке самосознания. Но такие предположения рождаются только из внешних наблюдений. Так что крепче держитесь за руку: совершим краткое путешествие в разум Чаура.
Мир, который он видит, состоит из объектов, некоторые двигаются, некоторые нет, а некоторые можно подвинуть, если захочется. Эти три типа не обязательно фиксированы; он знает, что кажущееся обреченным на неподвижность способно проснуться, ожить, прийти во взрывное движение. Внутри себя Чаур тоже выделяет вечно меняющиеся формы. Там есть любовь, объект глубоко укорененный, из нее текут теплота, и радость, и чувство благополучия. Иногда она может выходить наружу и касаться других — но это вовсе не обязательно. Любовь внутри, это его собственный мир, и он может зайти в него когда захочет. Она выражается сонной улыбкой, не замечающей ничего во внешнем мире.
