Скала прощания - Уильямс Тэд (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Вот как вы, монахи, обращаетесь с Синетрисом за всю его службу?! — сказал разгневанный лодочник, надув свою хилую грудь, как воркующий голубь. — Неудивительно, что у церкви такая дурная слава! Ты… бородатый варвар! — И он заработал веслами, удаляясь в темный канал.
Изгримнур хрипло рассмеялся и потопал наверх в таверну.
После нескольких тревожных ночей, проведенных на берегу, когда он должен был следить, чтобы от него не улизнул коварный Синетрис, который несколько раз делал такие попытки, бросая Изгримнура на холодном и пустынном ветреном побережье Ферракоса, герцог Элвритсхолла наконец-то как следует отоспался. Он оставался в постели до тех пор, пока солнце не поднялось высоко в небе, затем позавтракал солидной порцией хлеба с медом, который запил кружкой эля. Был уже почти полдень, когда ему рассказали, как добраться до «Чаши Пелиппы», и он снова оказался под дождем на одном из каналов. На этот раз его лодочником был вранн, на котором, несмотря на страшный холод, была только набедренная повязка и широкополая шляпа с красным намокшим пером, уныло свисавшим с полей. Его угрюмое молчание явилось приятной переменой после бесконечного нытья Синетриса. Изгримнур сидел, поглаживая свою отраставшую бороду и наслаждаясь видами промокшего Кванитупула — города, в котором он давно не был.
Буря, очевидно, приостановила торговлю в городе. Если только со времени его последнего визита не произошло больших изменений, в полдень на воде должны быть лодки, а на пешеходных помостах — люди. Те немногие, которых он заметил, спешили куца-то. Даже привычные крики приветствии и вызова на соревнование среди лодочников звучали приглушенно. Жители казались замороженными почти до неподвижности, подобно насекомым зимой. Снег, который таял на деревянных настилах, и мокрый снег, который приносил в их город ветер, щипал их за обнаженные руки и ноги и покрывал воду в каналах круговой рябью.
Там и сям среди реденькой толпы Изгримнур видел небольшие группы огненных танцовщиков — религиозных маньяков, которые заработали свою дурную славу актами самосожжения. Они уже примелькались герцогу за время его путешествия в Наббан. Эти кликуши с выпученными тазами, которым безразличен холод, стояли на берегах каналов, на их перекрестках и громко возносили хвалу своему темному хозяину — Королю Бурь. Изгримнуру хотелось узнать, откуда они взяли это имя. Он никогда раньше не слышал, чтобы оно звучало южнее Фростмарша даже в детских сказках. Он знал, что это не случайность, но не мог избавиться от мысли, что эти сумасшедшие в белых одеяниях являются пособниками кого-нибудь, вроде Прейратса, а не настоящими провидцами. Если, однако, справедливо было последнее, то их предвидение вполне могло исполниться.
Изгримнур вздрогнул от этой мысли и осенил себя знаком древа. Да, настали черные времена. Несмотря на свои выкрики, огненные танцоры вроде бы не пускали в ход свой обычный трюк самосожжения. Герцог горько усмехнулся: возможно, для этого сегодня несколько сыровато.
Наконец, лодочник остановился перед каким-то невзрачным строением в районе складов, далеко от торгового центра. Когда Изгримнур расплатился, маленький темнокожий человечек с помощью крюка опустил с пристани веревочную лестницу. Герцог поднялся по ней почти наполовину, когда лодочник повернул и направил лодку в боковой канал.
Пыхтя и проклиная свое толстое пузо, Изгримнур в конце концов добрался до более надежного причала. Он постучал в обшарпанную дверь, долго ждал, стоя под потоками холодного дождя, и здорово разозлился. Наконец, дверь отворилась, представив взору недовольную физиономию пожилой женщины.
— Не знаю, где этот придурок, — сообщила она Изгримнуру, как будто он ее спросил. — Мало того, что все дела по дому и так на мне, так я еще должна и дверь отворять.
Поначалу герцог был так ошарашен, что чуть не начал извиняться. Но он поборол в себе этот порыв.
— Мне нужна комната, — сказал он.
— Ну, тогда входите, — сказала женщина с сомнением, открывая дверь пошире. За нею был убогий лодочный сарай, вонявший смолой и рыбой. Пара баркасов была выставлена на обозрение, напоминая собой военные трофеи. В углу из кучи одеял торчала смуглая рука. На миг Изгримнуру показалось, что это труп, небрежно заброшенный сюда с улицы, но когда рука шевельнулась, натягивая одеяло, он понял, что там просто кто-то спит. У него возникло предчувствие, что он не найдет здесь достойного помещения, но он постарался не поддаваться дурному настроению.
Что-то ты к старости становишься разборчив, упрекнул он себя. На бранном поле ты спал и в грязи, и в крови, и среди злых кусачих мух.
Он напомнил себе о своем задании. Его собственные удобства не так важны.
— Кстати, — крикнул он вслед хозяйке гостиницы, которая промчалась уже почти через весь двор. — Я кое-кого разыскиваю. — Он не мог сразу вспомнить имя, которое назвал ему Диниван. Он помолчал, перебирая свою молодую бородку, потом вспомнил. — Тиамак. Мне нужен Тиамак.
Когда женщина обернулась, на ее унылом лице появилось выражение жадного удовольствия.
— Вы? — сказала она. — Вы тот самый, у которого золото? — Она распахнула объятия, как будто готовая заключить его в них. Несмотря на значительное расстояние, разделявшее их, герцог отшатнулся. Куча одеял в углу зашевелилась, как выводок поросят, затем одеяла откинулись. Маленький и очень тощий вранн сел, не совсем оправившись от сна.
— Я Тиамак, — сказал он, стараясь подавить зевок. Когда он разглядел Изгримнура, лицо жителя болот выразило разочарование, как будто он ожидал чего-то лучшего. Герцог почувствовал, как его раздражение возвращается. Они все, что, сумасшедшие? Кто он такой, по их мнению, или кого они ожидали увидеть?
— Я принес известия для вас, — сухо сказал Изгримнур, не решив, как ему держаться. — Но мы должны поговорить наедине.
— Я вас провожу в вашу комнату, — поспешно сказала женщина, — в лучшую комнату в доме, а маленький смуглый господин может там присоединиться к вам, как почетный гость.
Изгримнур только отвернулся от Тиамака, который, казалось, неуклюже пытался одеться под одеялами, когда внутренняя дверь таверны распахнулась, и ватага детей вырвалась из нее, издавая боевой клич тритингов. За ними гнался высокий седой старик, улыбаясь во весь рот и делая вид, что ловит их. Они убегали от него с воплями восторга и с шумом вылетели в наружную дверь. Прежде чем старик проследовал за ними, хозяйка оказалась прямо перед ним, уперев кулаки в бока.
— Чертов осел! Ты здесь, чтобы дверь отворять, Чеалио! — Старик, хоть и выше ростом, сжался перед ней, как будто ожидая удара. — Я знаю, что с башкой у тебя не в порядке, но ты же не глухой! Ты что, не слышал, как стучат?
Старик замычал в ответ. Хозяйка возмущенно отвернулась от него.
— Глуп, как камень, — начала она, потом замолкла, уставившись на Изгримнура, который бросился на колени.
Герцог почувствовал, что мир покачнулся, словно поднятый вверх гигантскими руками. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он смог заговорить, — мгновений, в которые хозяйка, маленький вранн и старик-привратник смотрели на него с изумлением. Когда Изгримнур заговорил, он обращался к старику.
— Сир Камарис, — сказал он, и почувствовал, как перехватило дыхание. Мир действительно сошел с ума: теперь ожили мертвецы. — Милостивая Элисия! Камарис, неужели ты не помнишь меня? Я же Изгримнур! Мы же вместе сражались за Престера Джона — мы же дружили! О Боже! Ты жив! Как же это?
Он протянул руку старику. Тот взял ее, как ребенок берет что-то блестящее или яркое, что ему предлагает незнакомец. Ладонь старика была мозолистой, огромная сила чувствовалась в руке, которая безвольно лежала в руке Изгримнура. На его красивом лице была только непонимающая улыбка.
— Что это вы говорите такое? — сердито спросила хозяйка. — Это старый Чеалио, привратник. Он здесь уже много лет. Он дурачок.
— Камарис… — нежно сказал Изгримнур, прижимая руку старика к своей щеке и орошая ее слезами. Он едва мог говорить. — Господи, ты жив.
