Темная Башня - Кинг Стивен (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

И тогда она будет моим близнецом, — мечтательно подумала Сюзанна. — Моей лучшей половиной; моей красивой сестрой-бли…

Внезапно она поняла.

Все? Поняла все?

Да, много позже, подумав об этом, решила, что да. Конечно, речь не могла идти о связанных умозаключениях, которые можно записать на бумаге: если а + в = с, тогда с — в = а, и с — а = в, но да, она поняла все. Неудивительно, что Эдди-из-сна и Джейк-из-сна так тревожились и, пожалуй, даже злились. Это же было столь очевидно.

Патрик ее не рисовал — «извлекал». [229]

И «извлекали» ее не в первый раз.

Роланд «извлек» ее в свой мир… с помощью магии.

Эдди «извлек» ее для себя с помощью любви.

Как и Джейк.

Святой Боже, она провела в этом мире так много времени, столько пережила, не зная, что такое ка-тет, что означает это слово? Ка-тет — семья.

Ка-тет — любовь.

Нарисовать — создать рисунок карандашом, может, углем.

«Извлечь» — пленить, принудить, подтянуть к себе. Заставить выйти из собственного я.

Патрик действительно не просто нарисовал ее. Создал двойника, только на бумаге. И теперь… что теперь?

А теперь он — мой маг, — подумала Сюзанна/Одетта/Детта и полезла за стеклянной банкой, точно зная, что она собирается делать и почему.

Когда она протянула Патрику альбом, не вырвав лист со своим изображением, на его лице отразилось горькое разочарование.

— Нет-нет, — успокоила она его голосом всех трех. — Я только хочу, чтобы ты кое-что сделал до того, как возьму этот рисунок, на котором я такая красивая, такая очаровательная, такая желанная. А потом вечно буду хранить его и знать, какой я была в этом где, в этом когда.

Она протянула Патрику один из розовых резиновых цилиндриков, теперь понимая, почему Дандело отрезал их. У него были на то веские причины.

Патрик взял ластик, повертел его в пальцах, хмурясь, словно никогда не видел раньше. Но Сюзанна точно знала, что видел, да только сколь давно, сколько лет тому назад? Как близко он подошел к тому, чтобы уничтожить своего мучителя, раз и навсегда? И почему тогда Дандело просто его не убил? Потому что, срезав ластики, посчитал себя в безопасности, — подумала она.

Патрик в недоумении смотрел на нее. На глаза навернулись слезы.

Сюзанна присела рядом с ним, указала на черную болячку на рисунке. Затем аккуратно сжала пальцами запястье Патрика и повела его руку к бумаге. Поначалу он сопротивлялся, потом позволил Сюзанне управлять его рукой.

Она подумала о тени на земле, которая оказалась совсем не тенью, а стадом крупных, мохнатых животных, которых Роланд назвал банноками. Подумала о том, как смогла унюхать пыль, когда Патрик начал рисовать пыль. И подумала, как Патрик рисовал стадо: когда он нарисовал его ближе, чем оно было на самом деле (право художника, и мы все говорим спасибо), оно действительно стало выглядеть так, будто находится ближе. Она вспомнила свои мысли о том, что ее глаза просто лучше приспособились, и теперь могла только поражаться собственной глупости.

Нет, Патрик переместил их ближе, переместил ближе, нарисовав ближе.

И когда ластик, который держали пальцы Патрика, практически коснулся бумаги, Сюзанна убрала свою руку: Патрику предстояло все сделать самому, каким-то образом она это знала. Она двинула пальцами взад-вперед в воздухе, показывая, что надо сделать. Он не понял. Она повторила, потом указала на черную болячку под полной нижней губой.

— Убери ее, Патрик. — Удивилась твердости собственного голоса. — Она уродливая, убери ее. — И вновь ее сомкнутые пальцы качнулись, как маятник, из стороны в сторону. — Сотри.

Вот тут до него дошло. Она увидела, как загорелись его глаза. Он поднял розовый цилиндрик. Чистейше-розовый, без единого темного пятнышка. Посмотрел на Сюзанну, вскинув брови, как бы спрашивая: «Ты уверена?»

Она кивнула.

Патрик опустил ластик к болячке и начал стирать ее с бумаги, поначалу очень осторожно. Затем увидел, что происходит, и его рука задвигалась более энергично.

Она почувствовала то самое странное покалывание, которое испытывала, когда Патрик рисовал ее портрет. Только теперь оно ощущалось в одном месте, с правой стороны рта. Когда Патрик коснулся ластиком бумаги, покалывание перешло в сильный зуд. Ей пришлось врыться пальцами в землю по обе стороны от себя, чтобы удержаться от нестерпимого желания поднести руку к болячке и яростно чесать и чесать ее, не задумываясь о том, что из-под содранной корки кровь потоком хлынет на ее юбку из оленьей шкуры.

Все закончится через несколько секунд, должно закончиться, должно, о, дорогой Боже, пожалуйста, СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ВСЕ…

Патрик вроде бы полностью о ней забыл. Смотрел на свой рисунок, волосы, падавшие с обеих сторон лица, едва ли не полностью скрывали его. Все внимание юноши сосредоточилось на чудесной новой игрушке. Сначала он стирал осторожно… потом надавил сильнее (зуд усилился)… вновь ослабил давление. Сюзанна едва сдерживала крик. Теперь зудело везде. Зуд этот жег мозг, впивался в глазные яблоки, теребил кончики сосков, заставляя их твердеть.

Я закричу, ничего не смогу с собой поделать, должна закричать…

Она набрала полную грудь воздуха, чтобы он вышел криком, но внезапно зуд ушел. Вместе с болью. Она подняла руку, чтобы коснуться того места под нижней губой, где была язва, но до лица не донесла.

Я не решусь.

Не тяни резину! — негодующе отреагировала Детта. — После того, что ты пережила… мы все пережили… у тебя должно остаться достаточно силы духа, чтобы коснуться собственного гребаного лица, трусливая ты сука!

Ее пальцы осилили оставшееся до лица расстояние. Ощупали кожу. Гладкую кожу. Язва, которая беспокоила ее чуть ли не от самого Тандерклепа, исчезла. И она знала: если посмотрит в зеркало или в стоячую воду, шрама не увидит.

Патрик еще немного поработал, сначала ластиком, потом карандашом, но Сюзанна более не чувствовала ни зуда, ни даже легкого покалывания. Создавалось ощущение, что связь между лицом и рисунком оборвалась, как только Патрик миновал некую критическую точку. Сюзанна задумалась: а сколько лет было Патрику, когда Дандело срезал с карандашей ластики? Четыре? Шесть? Он точно был маленьким. Она не сомневалась, что недоумение, отразившееся на лице Патрика при виде ластика, не было фальшивым, но, начав работать, он уже использовал ластик как профессионал.

Может, та же история, что и с ездой на велосипеде, — подумала она. — Научившись раз, уже не забудешь.

Она ждала, едва сдерживая нетерпение, но после пяти долгих минут ее усилия были вознаграждены. Улыбаясь, Патрик развернул альбом и показал ей рисунок. Он полностью убрал болячку и заретушировал это место так, что оно ничем не отличалось ни от щеки, ни от подбородка. И он убрал все мельчайшие крошки резины.

— Очень хорошо, — сказала она, но гениям, конечно, не говорят таких жалких комплиментов, не так ли?

Поэтому она наклонилась вперед, обняла его, крепко поцеловала в губы.

— Патрик, это восхитительно.

Кровь с такой силой и скоростью прилила к его лицу, что поначалу она даже испугалась, а не хватит ли его удар, несмотря на молодость. Но он улыбался, держа альбом одной рукой, а второй показывая, что лист нужно вырвать. Он хотел, чтобы она взяла рисунок. Хотел, чтобы рисунок остался у нее.

Сюзанна вырвала лист очень аккуратно, гадая в темных глубинах сознания, а что произойдет, если она разорвет рисунок, разорвет себя, пополам. Заметила, что на его лице, когда она вырывала лист, не отражалось ни изумления, ни удивления, ни страха. Он не мог не видеть болячку на ее лице, потому что она сразу бросалась в глаза и была там с той самой поры, когда они встретились, вот он и нарисовал болячку чуть ли не с фотографической точностью. Теперь она исчезла, пальцы ясно говорили об этом, но Патрик никак не реагировал на этот феномен. Вывод напрашивался сам собой. Стирая язву с рисунка, он одновременно стирал ее из памяти.