Земля в иллюминаторе (СИ) - Кин Румит (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
— Он даст интервью?
— Это ваши приемные дети? Вы взяли их после смерти сына?
— «Джиликон Сомос» намерена выращивать фрат за чертой Экватора?
— Правда ли, что бой шел с применением тяжелой техники?
— Где Ивара Румпа был эти четыре года, что он делал?
— Когда будет погребение Амики Нойфа? Тела уже в городе?
— Вы ответите хоть на один вопрос?
— Бой еще идет?
— Сколько солдат погибло во время этой операции?
— Ивара Румпа был в заложниках?
Весь этот гам перекрывался оглушительными окриками охранников.
— Без комментариев! Отойти! Отойти назад! Комментариев не будет! Ждите пресс-конференции! Отойти назад!
Хинте что-то больно ткнулось в плечо — какой-то прибор на длинной палке; возможно, один из операторов попытался сунуть свою камеру прямо в лица мальчиков. Сразу вслед за этим раздался глухой удар и вопль. Палка исчезла, началась драка. Охранник бил самого дерзкого из журналистов. Толпа со вздохом возмущения откатилась назад. Какой-то из дронов потерял управление и врезался в стену. Детали хитрой игрушки легкими блестящими осколками брызнули в разные стороны. Потом двери лифта открылись, мальчики, Лива и часть охранников зашла внутрь. Сразу стало тихо. Вся сцена, начиная с маневров кортежа и заканчивая дракой, продолжалась не более трех минут. Все тяжело дышали. Лифт стремительно и ровно поднимался вверх.
— Все молодцы, — устало сказал Лива.
— Спасибо, босс, обычное дело, — ответил один из охранников.
— Потеснитесь, парни. Отсюда, должно быть, отличный вид. Хочу, чтобы дети посмотрели.
Его амбалы послушно расступились в стороны, и Хинта увидел, что стены лифта сделаны из стекла, а едет он не внутри, а снаружи здания. Подземная парковка осталась далеко внизу. Вокруг было небо. Залив расстилался до горизонта, а все побережье было застроено сверкающими ажурными теплицами. Сквозь прозрачные крыши виднелись зеленые кущи плодовых плантаций.
— Сейчас узнаем, что нас ждет в холле больницы, — сказал Лива. — Там должно быть меньше людей, и журналисты наверху более вменяемые. Туда пускают только тех, у кого есть аккредитация.
Они снова пошли вперед, сохраняя построение. Холл был маленьким, но журналистов в нем оказалось достаточно. Они рванули за охранниками. Кто-то опять задавал вопросы, но того иступленного напора, с которым шла битва внизу, здесь уже не было, и после обещания пресс-конференции почти все преследователи отстали и разошлись в стороны.
— Ивара Румпа будет на конференции? — задал кто-то свой последний вопрос.
— Надеюсь, что да, — сказал Лива. Это был единственный раз, когда он счел необходимым ответить. Хинта заметил, что здесь журналистов останавливала еще и больничная охрана — люди в аккуратных светлых костюмах с нашивками.
Через турникеты они прошли к ресепшену. Возникла небольшая заминка, затем кого-то вызвали. Дальше они шли уже в сопровождении проводника. Две трети охранников Лива отпустил, и те остались ждать позади. Начались коридоры самой больницы, просторные и светлые, с окнами, выходящими к заливу или на улицы города. А потом, к огромной радости мальчиков, они вошли в палату, где был Ивара. Уже одетый — на нем был простой серый костюм — он стоял у окна и смотрел на далекие корабли. Выглядел он здоровым, только бледным и каким-то изменившимся.
— Тави, Хинта, — оборачиваясь, приветствовал он, а затем перевел взгляд на Ливу, — друг.
Тави бросился к нему, но Ивара остановил его жестом.
— Осторожнее. На мне заживающий шрам. — Это почему-то прозвучало так, словно он говорил не о ране на теле. — Там, под одеждой, клейкая повязка и стягивающий бандаж. Свободно двигаться я пока не могу. Вечером понадобится еще одна перевязка. Но я не хочу ждать здесь. Прошли сутки с тех пор, как мы в Литтаплампе — это уже слишком долго. Мне нужно все взять под контроль. Нужен план. А как вы? Лива хорошо о вас позаботился?
— Да, — сказал Хинта, — очень.
— Спасибо, — поблагодарил Ливу Ивара.
— Я все видел, — ответил тот. — Инка восстановила ваши терминалы. Ты сможешь дать интервью?
— Нет.
— «Нет» в смысле «позже»? Потому что ты еще не окреп?
— Да, я еще не окреп. Но дело не в этом. — До этого Ивара говорил с деловым напором, даже с радостью, но тут его голос дрогнул, в нем зазвучала какая-то новая, тревожная нота. — Я не могу дать интервью, потому что не знаю ответов на половину тех вопросов, которые мне могут задать. Спасибо за те вещи, что ты мне прислал. Я смотрел новости, думал и проверял, связался с несколькими людьми… Моя жизнь больше не сходится в единую картину. Из нее пропало несколько лет. Я чего-то не помню; со мной что-то случилось. Теперь это ясно.
— Но как? Что пропало?
— Два или три года. В Шарту я был самим собой. Я помню все те месяцы, которые я там жил и работал. Еще я помню, как поехал в Шарту. Помню последнюю квартиру, которую снял до Шарту, где жил под чужим именем, помню планы, сборы, помню, как готовился к поездке. То есть, я помню последние полгода, в лучшем случае, девять месяцев. Но до этого… пустота.
— Твоя болезнь?
— Моя болезнь заставляет меня забывать о еде, я теряю маленькие нужные вещи, и прочее, и прочее. Это не она. Это что-то другое.
— И ты заметил этот провал только сейчас? — спросил Хинта.
— Странно, но да. Я искал погибших друзей, искал ковчег. Вокруг двух этих линий выстроилось все внимание, которое я проявлял к жизни, и мне казалось, что все сходится, сходится в единую надежную картину. Я был самим собой, был в должной мере уверен, кто я и чем я занят. А теперь время моей жизни распалось.
— Но что изменилось? — спросил Тави. — Как ты это заметил?
— Я никогда не занимался исследованиями в колумбарии Литтаплампа. А в новостях прочел, что это было.
Хинта вдруг ощутил легкий озноб и холод нереальности — эти неприятные ощущения становились навязчивыми, словно все вокруг с каждым часом распадалось. Светило солнце, комната сверкала чистотой, приборы тихо отсчитывали свои показания. Но здесь, как и внизу, в пещерах, все было сдвинуто и нарушено, и призраки прятались за лучами солнца.
— Даже я помню, как ты это делал, — сказал Лива.
— Подожди. Вот что я помню. Мы с тобой в последний раз встретились в твоем загородном доме в Турша, когда отмечали два года с исчезновения Амики и остальных. Грустный день. Кроме нас, там были в основном скорбящие женщины — Инка, Палари и…
— Нет, — возразил Лива, — мы встречались с тобой на конференции в Кафтале, через несколько месяцев после того дня, о котором ты сейчас говоришь. Ты выглядел просветленным. Я начал верить, что ты найдешь в себе новые силы жить, оставишь свои поиски. В те дни твоя жизнь казалась мне слишком ужасной, и я хотел спасти человека, если нельзя было спасти ученого.
Ивара улыбнулся.
— Глупо было на такое надеяться, — мягко сказал он. — Я бы никогда не оставил эти поиски.
— Потом ты пропал, перестал выходить на связь. Мы с Инкой ездили к тебе на квартиру. Там была эта женщина, как ее…
— Сула?
— Да, кажется, она. Та, которая бесплатно за тобой ухаживала, пока ты готовил ее сына к экзаменам.
— Ее я хорошо помню. Но мое общение с ней началось задолго до провала.
— Она сказала, что ты уехал, и посоветовала нам тебя не искать. Это был очень странный разговор. Она вела себя немного безумно и была будто убита горем. Еще она сказала, что ты отдал ей свою квартиру. Мы не поверили, но она показала дарственную и другие документы.
— Вот. Где-то здесь точка обрыва. Я помню, что хотел так сделать, если буду уезжать навсегда. Но я не помню, как сделал это, не помню, как прощался с ней или составлял документы. И конференцию я тоже не помню.
— И ты не видел, как вышла твоя последняя книга? Та, в предисловии к которой ты был упомянут как пропавший без вести, как мертвец?
— Не помню. А ведь это невозможно. Где бы я ни прятался, я бы узнал о выходе собственной книги. Я могу представить ситуацию, в которой я бы продолжал после этого скрываться и не отправил никому ни весточки. Но даже если все так и было, то почему я не помню это время? Почему не помню этих решений? Почему не помню свою книгу?
