Кровь и лунный свет - Бити Эрин (читать книги онлайн без сокращений .txt, .fb2) 📗
Все три мужа матери Агнес жили в других странах, так что она, скорее всего, повидала больше мест на континенте, чем магистр Томас. Когда последний муж умер, состояние вдовы – и отсутствие у нее наследников – привлекло внимание самого короля.
Он уже был женат, но ничего не мешало ему отдать леди Агнес за одного из своих приближенных. Поэтому ее вызвали ко двору, но, остановившись по пути в аббатстве Солис, чтобы отдохнуть, она решила остаться здесь насовсем. Написала королю очень милое письмо, в котором рассказала, как Солнце обратилось к ней во сне и велело остаться и служить сестрой Света. Имущество, таким образом, перешло под управление религиозных властей Коллиса. Новоиспеченную сестру тут же назначили настоятельницей аббатства, и эта должность сохранится за ней до самой смерти. Даже королевский указ не мог отменить этого.
За последующие сорок лет благодаря матери Агнес молитвенная община из дюжины сестер превратилась в место, где девушки обучались большему количеству профессий, чем где-либо на континенте. Большая часть учениц попадала сюда из созданной матерью Агнес школы для девочек-подкидышей, большинство из которых прямо со школьной скамьи отправлялись в монастырь.
Да, подобная вербовка – не лучший ход, но жизнь редко предлагает хорошие варианты девочкам-сироткам, таким как я и Маргерит.
– Я слышала, что произошло убийство, – говорит мать Агнес, как только двери закрываются вновь. – И что ты в этом замешана.
Не знаю, откуда она получает информацию, но всегда точную.
– Расскажи мне, – поднося чашку к губам, продолжает она. – Почему градоначальник назначил венатре расследовать смерть этой бедняжки?
– По двум причинам, – отвечаю я. – Преступление оказалось ужасным, и Удэн признался, что, хм, проводил тот вечер в ее компании.
Настоятельница глубокомысленно кивает:
– Вот почему ни граф, ни его сын не ведут расследование.
– Верно. Хотя Ламберт Монкюир помогает. – Я постукиваю пальцами по краю своей чашки. – Венатре, Симон, их дальний родственник, но он очень умный и знает толк в раскрытии преступлений. И я помогала ему, потому что нашла тело в ту ночь.
– Катрин, что ты делала на улице посреди ночи? – становясь серьезной, спрашивает мать Агнес.
– Осматривала святилище, – объясняю я. Ей никогда не нравилось мое увлечение лазаньем, даже когда я жила в аббатстве. – Мы отстаем от графика, к тому же я хорошо вижу в лунном свете.
– Насколько хорошо?
В ее тоне появляются такие нотки, от которых волосы у меня на затылке встают дыбом.
– Достаточно, чтобы делать свою работу как следует.
Несколько секунд в комнате царит тишина, если не считать тяжелого дыхания матери Агнес.
– Тебе не следует выходить на улицу ночью, – наконец говорит она. – Это небезопасно, и убийство – тому доказательство. Я поразмыслю, не написать ли магистру Томасу, что я думаю о его поручениях для тебя.
В первый год после того, как я покинула аббатство, ему каждую неделю приходили язвительные письма от настоятельницы. Сомневаюсь, что он обратит внимание на очередное.
– Расскажи мне об этом Симоне, – просит настоятельница, уткнувшись в чашку.
– Что о нем рассказывать? – не ожидая такой смены темы, спрашиваю я.
Ее глаза с бесцветными ресницами смотрят на меня не мигая.
– Ну же, Катрин, может, я и ослепла, но все еще прекрасно слышу. Он тебе приглянулся.
Я прокручиваю в голове наш разговор, пытаясь вспомнить, что такого сказала. Только то, что Симон раскрывает преступления и очень умен. Два замечательных качества. Но когда в мыслях возникает его нерешительная улыбка и то, как он заботился обо мне, в груди неожиданно разливается тепло. Как, во имя Света, она почувствовала это?
– Он красивый? – наслаждаясь моей внезапно возникшей неловкостью, спрашивает она.
– Ну, довольно приятный, – бормочу я и, поняв, что она ждет от меня продолжения, вздыхаю: – Светлые волосы. Рост чуть выше среднего. – Описания выходят довольно скупые. – Не слишком худой, но и не полный. Светлокожий. На два года старше меня.
– А глаза?
– Светло-голубые, как у сестры Аликс, – отвечаю я, умолчав о небольшом карем изъяне.
– Значит, полная твоя противоположность. – В ее тоне слышатся веселые нотки.
– Я не коротышка, – возражаю я.
Даже без туфель на каблуке, которые надела сегодня к моему выходному платью, я выше большинства женщин и многих мужчин.
– А еще у него тоже вьются волосы.
Настоятельница фыркает:
– Беру свои слова назад: вы похожи как близнецы. Ни больше ни меньше. – Она моргает, вновь переходя на серьезный тон: – Неужели его внешность отвлекла тебя от самого важного – его характера?
Щеки тут же начинают гореть.
– Он кажется порядочным.
– Неплохо для начала.
Я вздыхаю. Как описать Симона? Я провела рядом с ним несколько часов и не уверена, что узнала его лучше, чем в первую минуту знакомства.
– Он добрый, но держится настороже. И, кажется, ему не нравится зависеть от Монкюиров.
– Мы когда-нибудь встретимся с ним?
Я съеживаюсь от этой мысли.
– Думаю, ваши предположения о нас с Симоном слишком хороши. Я его почти не знаю. – Пора действовать. – Он из Мезануса. Вы когда-нибудь слышали это название?
– Конечно. – Настоятельница берет имбирное печенье и, откинувшись на спинку кресла, макает его в чай. – Это деревня со знаменитым Светочем на побережье Приции.
Реми оказался прав насчет Приции. Но, если святое место назвали Светоч, значит, там произошло какое-то чудо.
– Кто там умер?
– Принцесса, сбежавшая с острова на западе Бринсуллии несколько сотен лет назад. – Мать Агнес замолкает на мгновение, чтобы попробовать откусить печенье теми несколькими зубами, что у нее остались, а затем вновь макает его в чай. – Отец догнал ее в Мезанусе, но она отказалась возвращаться с ним, и он ее убил.
«Слушаться родителей» – один из Десяти столпов праведной жизни, поэтому рассказ несказанно удивляет меня.
– Храм, в котором почитают беглянку?
– Она сбежала не без повода. Ее отец принуждал девушку выйти замуж за него.
На секунду мне кажется, что я просто пропустила имя принца, которого ей навязывали в женихи. А осознав услышанное, откидываюсь на жесткую спинку дивана.
– Он хотел жениться на собственной дочери?
– Ее мать умерла, а король обезумел от горя. – Настоятельница вновь подносит печенье ко рту и в этот раз откусывает от него кусочек. – Видимо, принцесса Дайма очень походила на нее.
– И все же… – начинаю я.
Даже мысль о подобном отвратительна. Но в Светочах людям даруются великие чудеса, выстраданные мучениками при жизни.
– Неужели к ней за помощью обращается так много людей, спасающихся от кровосмесительных браков?
Матушка Агнес проглатывает печенье и бросает на меня укоризненный взгляд.
– Ее могила стала местом паломничества для страдающих душевными болезнями, начиная от младенцев с родовыми травмами и заканчивая теми, кто видит и слышит то, чего нет, а также убийцами, питающимися плотью своих жертв.
Еще один кусочек печенья отправляется в рот настоятельницы.
А у меня от услышанного сводит живот.
– Неужели есть те, кто настолько безумен?
– Редко, но да.
– Почему таких не казнят?
Мать Агнес протягивает мне чашку, и я доливаю туда чаю.
– Наша вера осуждает наказание тех, кто не осознает серьезность своего преступления.
Я фыркаю:
– Вы хотите сказать, что наказание бессмысленно, если они не поймут, за что страдают?
Она продолжает держать чашку, и я добавляю столько же сливок, сколько наливала Маргерит несколько минут назад.
– Зачастую семьи отчаянно верят, что близкий человек совершает ужасные вещи не по своей воле. Мол, в него что-то вселилось, – игнорируя мой выпад, продолжает мать Агнес, откидывается на спинку кресла и поправляет рясу, прежде чем сделать глоток. – Обычным людям проще поверить в это, ведь даже самые мудрые ученые почти ничего не знают о том, что у нас здесь, – она постукивает себя по виску. – Три религиозных ордена и больницы размещают в своих стенах паломников, но жители деревни принимают многих в своих домах. Не буйных, конечно. Только тех, кто не приспособлен к самостоятельной жизни. Многие врачи приезжают в Мезанус, чтобы понаблюдать и поговорить с самыми тяжелыми больными, попытаться понять их и помочь вернуть душевный покой.
