Последний леший - Купцов Василий (читать книги онлайн .TXT) 📗
— А кем же ты еще мог стать? — в свою очередь, удивился Дух, — Когда ты выходил из своего тела, то был почти, как я. Правда, я не вижу себя со стороны, и в водной глади, как ты, не отражаюсь…
— Если Нойдак умрет, то будет жить снова, родившись в теле новорожденного дитяти, — сказал Нойдак уверенно.
— А почему я, в таком случае, не рождаюсь человеком? — задал естественный вопрос Дух.
— Может ты… потерялся? — неожиданно предположил молодой колдун.
— И что же мне делать? — спросил Дух несколько простодушно.
— Нойдак не знает, — растерялся Нойдак, — может Нойдаку опять вдохнуть мухомора?
— Да, может ты поможешь… — согласился Дух, — Хотя мне кажется, что, принесенный в требу, ты помог бы мне больше!
— Ты что, жалеешь, что меня не убили?
— А что в этом плохого? — возразил Дух, — Я уже видел, как духи убитых людей, освободившись от смертных тел, улетают… свободными!
— И часто ты наблюдаешь, как приносят в требу людей?
— Нет, это случается редко, — сообщил Дух, — но вот сегодня ожидается совершение такого обряда.
— Да? — сердце у Нойдака сжалось. Не его — так другого, может, еще совсем молодого мальчика? А Нойдак виноват перед ним, тем виноват, что будет теперь жить, а умрет кто-то другой…
— Да, требу готовили с утра, — сообщил Дух, — сейчас полечу на Перунов холм, боюсь, опоздаю, заболтался я тут с тобой…
— А кто треба? Младенец? — Нойдак знал, что по обычаям, младенец мужского полу считался требой, особенно угодной богам, — Или отрок?
— Нет, в это раз — молодая женщина, — сказал невидимый приятель Нойдака.
— Женщина? — переспросил в некоем оцепенении Нойдак. Лучше бы не знать…
— Да, та самая девушка, что носит доспехи и махает мечом, как мужчина, — уточнил Дух, — ее уже привязали, очень крепко, ведь она — сильная…
— Как? Полинушка? Та, которую любит Рахта? — на Нойдака как будто вылили ушат холодной воды.
— Да, та девушка, что часто смотрит на твоего нового друга, — подтвердил Дух, — возможно, они собираются делать вместе детей…
— Каких детей? — закричал Нойдак, забыв, что для Духа все едино — говоришь ли ты шепотом, али кричишь…
— Да, конечно, нелогично получается, — согласился Дух, но Нойдак его уже не слушал, бросившись на поиски друзей. Впрочем, Дух, следуя за ним, закончил-таки свою мысль, — да, я не прав, если девушку принесут в требу, то детей она сделать вместе с твоим приятелем уже не сможет. Извини, ошибся…
Нойдак нашел обоих богатырей в конюшне — как раз седлали лошадей. Хорошо — не опоздал!
— Полину-поляницу хотят принести в требу! — выпалил он.
— Что?! — рот у Рахты так и остался полуоткрытым…
— Где? На Перуновом холме? — вскричал Сухмат, он-то понимал, как сейчас нужен другу…
— Да! — крикнул Нойдак, но богатыри уже вскочили в седла. Кони как почувствовали, что от них сейчас зависит почти все, и бросились в галоп прямо с места, только гривы развевались!
Нойдак попытался оседлать кобылку. Та, заметив, что поблизости нет никого из «настоящих витязей», отнеслась к Нойдаку почти с презрением. Когда же процесс седлания был закончен, оказалось, что проклятое животное не то что скакать, а даже шагом везти Нойдака никуда не желает! Но молодой колдун был не в том состоянии, чтобы церемониться, он чувствовал, что должен быть сейчас рядом с друзьями. Пришлось наклониться к самому уху кобылы и прошептать Слово. Лошадиная голова повернулась к самому лицу парня, казалось, ей было как-то очень удивительно… Но через несколько мгновений кобыла, как бы осознав серьезность момента, понесла маленького колдуна вперед, все быстрей и быстрей…
Чем боле приближался для наших героев Перунов холм, тем темнее становилось небо, тем более сгущались тучи. Весь воздух насыщался какой-то тяжелой силой, казалось, еще немного, и от самих тел всадников начнут бить маленькие молнии. Рахта чувствовал, как перехватило горло. Быстрей, быстрей!
Сухмат скакал, поотстав лишь самую малость. В голове его роились неприятные мысли. Только что все было так хорошо, устроено, определенно. Оставалось попрощаться с матерью, да еще кое с кем, числом, кажись, три, нет, скорее четыре, Грунюшку не забыть бы — и в поход, причем в поход, из которого все вернуться живыми да здоровыми. Охота, даже на лешего — это ведь не война со степняками! А теперь все вновь перемешалось…
Вот и капище. Вот Перун дубовый, глава серебряная, длинный ус злат, ноги железны, смотрит на Рахту глазами-каменьями драгоценными. Вот стрела яхонтовая в руке его. И огонь негасимый у ног… Вот другие — Дажьбог, Стрибог, Хорс, Симаргл, Мокошь… Но где же волхвы окаянные? Почему-то пустынно. Неужели Нойдак обманул? Но нет — там, позади, вот они… Стало быть, тайное жертвоприношение. Вот он, злыдень — волхв Перунов! Двое малых волхвов рядом, все — белом, теперь, под струями ливня — заветные одежды висят на них тряпками. Еще один — чернявый — поодаль…
Полина стояла, привязанная к столбу. Рот ее был завязан, глаза открыты. Зрачки широкие — то ли от боли, то ли опоили зельем каким колдовским… Грудь бедняжки была обнажена, покрыта зловещими узорами Мертвого Мира. Солнечные знаки, когда-то наколотые у сосков девушки, сейчас перечеркнуты крест на крест чем-то черным, а меж грудей — стоял знак молний. Перунов знак! Увидев, что любимый совсем рядом, что в его руке меч, что сейчас он ее спасет, глаза девушки засияли, она сделала мощный рывок всем телом, стремясь освободиться от веревок. Увы — связана она была крепко.
Вот Рахта уже в двух шагах от волхва, обнаженный меч поднят над головой. Перунов слуга поднимает руки вверх к небу, его губы произносят какие-то слова, не слышные из-за шума проливного дождя. На мгновение ливень прекращается. Вспышка свете, равной которой богатыри не видывали за всю свою жизнь. Молния с небес бьет прямо в простертые к небу руки волхва. Но что это? Перунов слуга не только не сгорает, он не только жив, но и налился божественной силой, весь аж сияет!
Рахта был отброшен ударом молнии в сторону. Жив? Жив!! Поднялся. Что ему Перун? Но тут волхв вытянул вперед руку, с указательного пальца сорвалась небольшая молния, ударила в грудь богатырю. И — ничего, ушла, потрескивая искрами, по броням в землю… Волхв криво усмехнулся — железо есть железо — и сделал странное круговое движение руками.
Что для Рахты махание руками — он обрушил меч… Но — удар во что-то невидимое, меч отскочил прямо от воздуха. Витязь рванулся вперед — и наткнулся на невидимую стену. Еще, еще попытки — везде несокрушимая стена!
Волхв лишь усмехнулся и повернулся к связанной жертве. Полина, еще мгновение назад ожидавшая спасения, отчаянно рванулась в последний раз, пытаясь разорвать путы, как видно понимая, что теперь ей уже никто не поможет. А слуга Перунов, злорадостно улыбаясь, достал каменный нож. Разорвал рубаху на груди девушки — не особо спеша, произнося какие-то слова. Младшие волхвы уже были рядом, держа чаши для жертвенной крови…
«Меч не берет, самому не пройти, — мелькали мысли у Сухмата, — так, может, стрелы каленые?»
Молодой богатырь сорвал лук с плеча и молниеносно послал три стрелы — каждому из убийц — по одной. Нет, не пробили стрелы стены невидимой, упали на землю недалече от волхвов. Сухмат натянул лук, вложит стрелу заветную, ту, которая пробивала и камень, и броню драконову… Зазвенела стрела, кажется, даже пробила чуть стену невидимую — и упала, как и другие, наземь, лишь чуть дальше других.
— Меня защищает мой бог, и никто и ничто помешать мне не в силах! — воскликнул волхв.
Отчаявшись, Сухмат бросился вперед и начал дубасить стену невидимую могучими кулаками. А Рахта прямо-таки ревел, бросаясь вперед, но каждый раз отброшен был назад чем-то невидимым, неведомым…
Перунов слуга, не обращая теперь уже никакого внимания на неудачливых освободителей, вскрыл одним движением белую грудь девушки, протянул волосатую руку прямо в зияющую рану, схватил сердце — рывок — и вот уже в его пальцах трепещет еще живое, человеческое сердце. Наполняются чаши жертвенной кровью…
