Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер (книги бесплатно без TXT) 📗
Я мрачно воззрился на таверну. Такая же, как и все остальные: серая, грязная и обшарпанная.
Перевел взгляд на Лахлэна. Он улыбался – но улыбка его была невеселой, только губы скривились.
– Конечно, мой господин, мы можем пойти в другую – в ту, которая вам больше по нраву. В ту, которую выберете вы сами.
Я спешился, поскользнулся на какой-то дряни и выругался, пытаясь соскрести грязь о вывернутый из мостовой булыжник.
– И эта сойдет. Пошли – и не забудь прихватить свою арфу.
Лахлэн вошел первым – я пропустил его вперед, потом шагнул за порог сам, распахнув узкую дверь.
Я едва успел пригнуться. Потолок был таким низким, что я даже сморщился с неудовольствием. Пол – земляной, плотно утоптанный, но там и тут на нем остались борозды и кучки грязи – словно бы столы и табуреты передвигали не раз.
Передо мной с потолочной балки свисала паутина – я успел заметить и со драть ее раньше, чем она коснулась моего лица. Она тут же прилипла к пальцам, и освободиться от нее мне удалось только вытерев руку о кожу куртки.
С крюка на потемневшей от копоти центральной балки свисал единственный на всю харчевню светильник, еле освещавший зал. На столах чадно горели сальные свечи, почти не дававшие света.
Лахлэна с его арфой здесь встретили радушно. В зале было по меньшей мере человек двадцать, но ему немедленно освободили место, пододвинули табурет и попросили сыграть что-нибудь. Я отыскал свободный стол подле двери, сел и заказал пива, пиво оказалось превосходным – темное, бархатное, крепкое первую кружку я выпил с наслаждением.
Лахлэн тем временем начал петь. Сперва – какую-то веселую застольную, вызвавшую целый шквал восхищенных возгласов: потом – песню о девушке и ее возлюбленном, убитых ее отцом. Эта песня вызвала реакцию менее бурную, он отнюдь не менее восхищенную. И тут-то он. принялся играть Песнь Хомейны…
Допеть до конца, впрочем, ему не удалось. Подвыпивший солиндский солдат в кольчуге вскочил, пошатываясь, из-за своего стола и выхватил меч.
– Измена! – заорал он: я удивился, как он вообще стоит на ногах настолько он был пьян. – То, что ты поешь – измена!
По-хомэйнски он говорил скверно, но, без сомнения, его поняли все – тем более, что с этими словами он поднял сверкающий клинок…
Я мгновенно оказался на ногах и с мечом в руке – но солиндца уже схватили, силой усадили на массивный табурет и обезоружили, клинок со звоном упал на пол, его пинком отшвырнули подальше, Лахлэн положил свою Леди на, стол, его рука лежала на рукояти кинжала.
Четверо удерживали солдата, пятый подошел и встал перед ним.
– Ты здесь один, солиндец, – проговорил он медленно. – Совсем один. Это хомейнская таверна, и все мы здесь хомэйны, мы хотим, чтобы арфист закончил свою песню. А ты будешь сидеть и слушать… иначе с тобой будут говорить по-другому. Свяжите его и заткните ему рот!
Приказание было мгновенно исполнено – солиндца связали по рукам и ногам без особых церемоний, а в рот сунули тряпку. Молодой человек, так уверено отдававший приказы, настороженно оглядел зал. На мгновение пристальный взгляд его глаз, черных в тусклом свете, упал на меня – мне показалось, он рассматривает меня внимательнее, чем прочих.
Он улыбнулся. Ему было лет восемнадцать-девятнадцать, а движения его были такими точными, что он невольно напомнил мне Финна. К тому же он был смугл и черноволос.
– Мы заставили глупца умолкнуть, – спокойно проговорил он. – Теперь пусть арфист закончит свою песню.
Я вложил меч в ножны и медленно опустился на свое место, краем глаза заметив, что возле стены стоят еще несколько человек, вошедших после меня, а дверь заперта. Значит, случай с солиндским солдатом здесь не первый, и это не случайность. Эта мысль заставила меня улыбнуться. Лахлэн окончил песню.
Последняя нота затихла – но никто не говорил ни слова. Меня посетило какое-то странное и не слишком приятное предчувствие, я безуспешно пытался избавиться от него.
– Хорошо спето, – проговорил черноглазый молодой человек. – Похоже, ты неплохо знаешь наши нужды и беды, хоть ты и элласиец.
– Верно, элласиец, – согласился Лахлэн, отпив воды из кружки. – Но я прошел много земель и всегда восхищался Хомейной.
– А что, здесь еще осталось, чем восхищаться? – поинтересовался молодой хомэйн. – Хомейна – земля побежденных.
– Сейчас – да, но разве вы не ждете только того, чтобы вернулся ваш принц?
– Лахлэн, улыбаясь, тронул струну Леди, мгновение нота светло звенела в воздухе, потом затихла. – Слава и гордость прошлых лет может вернуться вновь!
Молодой человек подался вперед:
– Расскажи… ты говоришь, что много путешествуешь – скажи, ты думаешь, Кэриллон знает о тех бедствиях, которые терпим мы? Если ты поешь эту песню везде, где появляешься, должно быть, ты видел и отклик, который она вызывает!
– Страх, – тихо проговорил Лахлэн. – Люди страшатся кары солиндцев. Если Кэриллон решит вновь вернуться домой, какую армию он сможет собрать?
– Страх?.. – молодой человек кивнул. – Верно, есть и страх. Было бы странно, если бы ты не встретил страха в этой земле. Но нам нужен властелин человек, который сможет поднять свою землю на борьбу, – он говорил с истовой верой фанатика, но мне подумалось, что это не безумная и бездумная вера. Им руководила отчаянная решимость – как и мной самим.
– Я не стану лгать, не стану уверять тебя, что это легко, арфист – но мне кажется, что Кэриллон и сейчас сможет найти много сподвижников, готовых встать под его знамена.
Я подумал о фермерах, бормочущих что-то в страхе и топящих горькие раздумья в чаше вина. Я подумал о том, какой отклик прежде встречала песня Лахлэна – я успел начать сомневаться в том, что Хомейна вообще желает моего возвращения…
– Что бы вы сделали, – спросил Лахлэн, – если бы он вернулся?
Хомэйн горько рассмеялся, разом показавшись мне старше своих лет:
– Мы бы присоединились к нему. Ты видишь этих людей? Конечно, их немного, но все же это начало. Да и это еще не все. Мы встречаемся тайно. Мы обдумываем, какую помощь сможем оказать Кэриллону. Мы надеемся на то, что он возвратится.
