Горе господина Гро. История, рассказанная сэром Кофой Йохом - Фрай Макс (книги полностью бесплатно txt) 📗
Только дома, поглядев в зеркало, я обнаружил, что стал заметно ниже ростом, шире в кости и плотнее.
Лицо тоже изменилось почти до неузнаваемости; присутствующие здесь мои юные коллеги могут засвидетельствовать, насколько мой обычный, с их точки зрения, облик отличается от настоящего — того, что вы видите сейчас. Удивительное дело, я совсем не рассердился и почти не встревожился. Благодушие мое было несокрушимо. Я набил трубку, сел в кресло и принялся спокойно обдумывать случившееся.
Что все эти неожиданные перемены — дело рук Хумхи, я не сомневался с самого начала. И суп с травами тут же вспомнил — то-то я после него как пьяный был, нормальная реакция крепкого организма на колдовское зелье. После недолгих размышлений я пришел к выводу, что несвойственное мне прежде спокойствие и философский, так сказать, взгляд на вещи — тоже следствия отцовской ворожбы. Впрочем, соображать это непривычное состояние не мешало, скорее наоборот — что ж, и на том спасибо.
Хумха и прежде не раз предпринимал попытки исправить меня при помощи магии, помнится, как-то, раз даже в каменную статую превратил, прослышав о моих скромных подвигах на поприще морского пиратства. Дело выеденного яйца не стоило, обычная мальчишеская шалость, но отец был потрясен до глубины души. Потом, конечно, остыл, устыдился и вернул меня в прежнее состояние, а я был так зол, что несколько дней кряду всерьез обдумывал планы мести, пока не отвлекся на более интересные дела.
Однако я всегда понимал, что все эти его выходки продиктованы скорее всплеском эмоций, чем тщательно продуманной стратегией, и по большому счету совершенно безобидны, что-то вроде пощечины, символизирующей беспомощность и уязвимость самого агрессора.
Теперь же, когда отцу удалось не просто наказать меня, но переделать в соответствии с собственными представлениями об идеальном сыне, я впервые совершенно на него не рассердился, просто отметил, что на этот раз дело зашло слишком далеко. Хумха перегнул палку, превысил полномочия, сунулся, куда его не просили. И, несмотря на то, что результат мне скорее нравился, следовало предпринять меры, чтобы подобное не могло повториться. Проще говоря, уносить ноги.
Я набил еще одну трубку, послал зов своему приятелю, которого несколько дней назад проводил в Куманский халифат, снабдив многочисленными рекомендациями и советами, вкратце обрисовал ситуацию, спросил, могу ли я пожить в его квартире, пока буду искать себе подходящее жилье, и получил согласие. Сборы не отняли много времени. Одежда, сшитая на прежний рост, была мне теперь ни к чему, сентиментальной привязанности к сувенирам я не испытывал, книги предпочитал по мере надобности брать в библиотеке Иафаха, пользоваться которой мне позволили и после ухода из ордена, а к амулетам, изготовленным Хумхой, я даже прикасаться не хотел. Собрал деньги, драгоценности и курительные принадлежности, взял сумку под мышку, вышел из дома и больше никогда туда не возвращался.
Конечно, я предпринял немало попыток стать таким, как прежде. Собственная внешность всегда была мне более-менее безразлична, я то и дело менял ее при каждом удобном случае, для дела или просто так, чтобы развлечься, а неведомые прежде спокойствие и благодушие скорее нравились, чем нет, но все-таки я предпочел бы избавиться от последствий отцовской ворожбы. Этого требовало мое чувство собственного достоинства. Однако ни я сам, ни мои приятели из Семилистника, к которым я в конце концов обратился за помощью, не смогли ничего поделать. Все-таки Хумха Йох был великим колдуном, куда нам всем до него.
Я всегда неплохо разбирался в естественных науках; знания эти позволили мне выдвинуть гипотезу, что по мере удаления от Сердца Мира чары, наложенные Хумхой, должны рассеиваться. Не откладывая в долгий ящик, я съездил в Ландаланд, убедился в своей правоте и возликовал, но, поразмыслив, решил, что пока не испытываю желания навсегда переезжать из столицы Соединенного Королевства в провинцию или за границу. Тем более что новый облик и прилагающееся к нему настроение были скорее приятны и удобны, чем нет, а теперь, когда я нашел способ от них избавиться, все это стало хоть немного походить на добровольный выбор.
Виновнику моих метаморфоз я написал письмо и вежливо, но твердо сообщил, что отныне не желаю иметь с ним никаких дел, денег больше не попрошу, а при первом, же удобном случае непременно верну все, что брал прежде. Отец был совершенно ошеломлен таким поворотом, он бомбардировал меня письмами, которые я сжигал не читая, чуть ли не ежедневно пытался связаться со мной при помощи безмолвной речи, но к тому времени я преуспел в создании защитного барьера, так что задушевный разговор, на который он, не сомневаюсь, рассчитывал, так и не состоялся. Многие, я знаю, считали меня бессердечным, и это довольно близко к правде: я не испытывал ни гнева, ни сочувствия, лишь колоссальное облегчение от принятого решения никогда больше не встречаться с отцом и не иметь с ним ничего общего. Что сделано, то сделано, думал я, но наступать второй раз на те же грабли я не стану. Мало ли во что он превратит меня в следующий раз. Нет уж, хватит.
Обещание вернуть отцу потраченные на меня деньги я выполнил — выплатил долг Хумхе всего за шесть лет, благо почти сразу получил прекрасную должность при королевском дворе. Репутация — великое дело, я сам не ожидал, что все окажется настолько просто: стоило лишь задуматься о том, как я буду теперь зарабатывать на жизнь, и блестящие предложения посыпались на меня одно за другим, оставалось выбрать самое выгодное. Л двор его величества Гурига Седьмого представлялся мне весьма неплохим местом, по крайней мере для начала.
За несколько дюжин лет я сделал блестящую карьеру при дворе, заодно спас несметное число репутаций и даже пару-тройку жизней, обзавелся немыслимым количеством вечных должников и непримиримых врагов (нередко в одном лице), после чего наконец понял, что придворная жизнь мне смертельно надоела, и, к неописуемому изумлению короля, позволил интриганам отправить меня в отставку. Его величество с уважением отнесся к моему выбору и не стал вмешиваться, однако, прощаясь, выразил надежду, что у меня найдется время и желание послужить ему в каком-нибудь другом качестве, а в каком именно — это я должен решать сам, В переводе с придворного языка на человеческий это означало обещание назначить меня практически на любое место, которое я захочу занять. Я сказал, что серьезно обдумаю это великодушное предложение, и отправился на Уандук — с тех пор, как отцовская стряпня стала мне недоступна, я утешался воспоминаниями о мастерстве куманских я шиншийских поваров, так что выбрать подходящее место для отпуска было несложно. Тем более что древние секреты Уандука интересовали меня почти в той же степени, что и местная кухня; убедившись к тому времени, что на нашей угуландской очевидной магии свет клином не сошелся, а выдающихся способностей к так называемой истинной у меня, увы, нет, я решил при случае сунуть нос в тайные дела куманцев и, скажу без ложной скромности, вполне в этом преуспел.
