Ползи, тень! - Меррит Абрахам Грэйс (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
«Дик, – прервал я его, – что это за вздор?»
Он раздраженно ответил: «Клянусь небом, я хотел бы, чтобы это было галлюцинацией. Но если я здоров, как ты утверждаешь, этого не может быть. – Он колебался. – Даже если веришь, что это реально, что ты можешь сделать? Ты не знаешь, что знает тот, кто послал к тебе тень. Вот почему я хотел бы, чтобы Алан был здесь. Он знал бы, что делать.. – Он снова помолчал, потом медленно добавил: – Но… я не уверен… что принял бы его совет… теперь…»
Я спросил: «Что ты имеешь в виду?»
Он ответил: "Начну с того времени, когда мы решили, что мне лучше пойти домой и бороться. Я пошел в театр. Сознательно задержался. Когда вошел в дом, у двери меня не ждал никто. Пошел в библиотеку и по-прежнему ничего не видел. Смешал себе коктейль, сел и стал читать. Включил все огни в комнате. Было два часа ночи.
Пробило полчаса. Я оторвался от книги. Ощутил странный аромат, незнакомый, вызывающий необычные представления: я подумал о лилии, раскрывающейся по ночам под лунными лучами в тайном пруду среди древних руин, окруженных пустыней. Поднял голову и осмотрелся в поисках его источника.
И увидел тень.
Больше не было похоже на то, что кто-то стоит за занавесом и отбрасывает тень. Она видна была совершенно отчетливо, в десяти футах от меня. Четко очерченная, в комнате. Видна была в профиль. Стояла неподвижно. С девичьим лицом, тонким, изящным. Я видел ее волосы, уложенные на голове, и две пряди более темной тени, спускающиеся между круглыми, наклоненными грудями. Тень высокой девушки, стройной, с узкими бедрами, стройными ногами. Она двинулась. Начала танцевать. Она не была ни черной, ни серой, как мне показалось сначала. Слегка розоватой, жемчужно-розового оттенка. Прекрасная, соблазнительная, живая женщина не может быть такой. Она танцевала, потом задрожала – и исчезла. Я услышал шепот: «Я здесь». Она была за мной… танцевала… сквозь нее я смутно видел комнату.
«Танцевала, – продолжал он, – ткала. Ткала мой саван… – Он рассмеялся. – Но богато украшенный саван, Билл.»
Он сказал, что ощутил желание, какого никогда не испытывал к женщине. А с ним и страх, ужас, тоже никогда не испытанный. Как будто приоткрылась дверь, через которую ему нужно пройти в немыслимый ад. Желание победило. Он побежал к танцующей розовой тени. И тень, и ее аромат исчезли, как будто задули свечу. Он снова принялся читать, ожидая. Ничего не происходило. Часы пробили три, потом пол четвертого. Он пошел к себе. Разделся и лег в постель.
Он сказал: "Медленно, как ритм, возник аромат. Он пульсировал, все быстрее и быстрее. Я сел. Розовая тень сидела в ногах моей кровати. Я потянулся к ней. Но не смог двинуться. Мне показалось, что я слышу шепот: «Еще нет… еще нет… еще нет…»
– Прогрессирующая галлюцинация, – сказал де Керадель. – От зрения к слуху. От слуха к запаху. Потом вовлекаются мозговые центры цвета. Все это очевидно. Да?
Билл не обратил внимания, продолжал:
– Он внезапно уснул. Проснулся утром очень возбужденным и почему-то с решением избегать меня. У него было только одно желание: чтобы день побыстрее кончился и он смог встретиться с тенью. Я саркастически спросил: «А как же другая девушка?»
Он ответил, явно удивленный: «Какая другая девушка, Билл?»
Я сказал: «Другая девушка, в которую ты так влюблен. Имя которой ты не мог мне назвать».
Он ответил удивленно: «Не помню никакой другой девушки».
Я бросил быстрый взгляд на мадемуазель. Она скромно смотрела в свою тарелку. Но мне показалось, что в ее взгляде по-прежнему пляшут светло-фиолетовые искорки. Доктор Лоуэлл спросил:
– Сначала он не мог назвать ее имя из-за какого-то принуждения? Потом сказал, что ничего о ней не помнит?
Билл ответил:
– Так он объяснил мне, сэр.
Я заметил, как побледнел Лоуэлл, как мадемуазель обменялась быстрым взглядом с отцом.
Де Керадель сказал:
– Предыдущая галлюцинация уничтожена более сильной.
Билл сказал:
– Может быть. Во всяком случае день он провел в настроении смеси ожидания и ужаса. «Как будто, – объяснил он, – начала необыкновенно радостного события и в то же время открытия двери в камеру осужденного». Но решимость не видеть меня еще больше укрепилась, хотя он беспокоился из-за того, нашел ли я причину его видений. Поговорив со мной, он ушел из дома, не для игры в гольф, как объяснил Симпсону, но просто туда, где я не смог бы его найти.
Домой он вернулся к обеду. Ему показалось, что за обедом он заметил несколько мимолетных движений, легкое перепархивание тени. Все время он чувствовал, что за ним следят. У него появилось паническое желание убежать из дома – «пока еще есть время», как выразился он. Но более сильным оказалось желание остаться, что-то продолжало нашептывать ему о необыкновенных наслаждениях, неведомых радостях. Он сказал: «Как будто у меня две души. Одна корчится от отвращения и протестует против рабства. А другой все равно, если только она получит обещанные радости».
Он пошел в библиотеку…
И тень появилась, как и накануне. Она подошла ближе, но не настолько, чтобы он мог ее коснуться. Тень запела, и у него пропало желание касаться ее; не осталось никаких желаний, кроме желания сидеть бесконечно и слушать. Он сказал: «Это была тень песни, а пела тень женщины. Как будто звуки доносились из-за невидимого занавеса… из какого-то чуждого пространства. Звуки сладкие, как аромат. Одно целое с ароматом, сладкие, как мед… но в каждой ноте скрывалось зло». Он сказал: «Если у этой песни и были слова, я их не слышал. Слышал только мелодию… обещающую…»
Я спросил: «Что обещающую?»
Он ответил: «Не знаю… радости, не испытанные никем из живущих людей… они будут моими… если…»
«Что если?»
«Не знаю… Но я должен что-то сделать, чтобы заслужить их… но тогда я не знал, что должен сделать…»
Пение смолкло, тень и ее аромат исчезли. Он немного подождал, потом пошел в спальню. Тень не появлялась, хотя ему казалось, что она следит за ним. Он быстро уснул спокойным сном без сновидений. Проснулся с оцепеневшим сознанием, в какой-то необычной летаргии. Продолжал мысленно слышать мелодию песни тени. Сказал: «Она как будто плела сеть между реальностью и нереальностью. У меня была только одна сознательная мысль: острое нетерпение узнать результаты анализов. Когда ты сообщил их мне, то, что боялось тени, заплакало, а то, что ждало ее, возрадовалось».
