Цитадель души моей (СИ) - Саитов Вадим (читать полную версию книги TXT) 📗
Закрывает он верга от середины бедра до верха живота, а тверже и толще всего пластины на бёдрах спереди — где яремные вены проходят — и выше пояса — живот и нервное сплетение защищают. Стукнешь верга в живот — как по доске кулаком треснул.
А вот нет ведь — мягкий удар получился. Надо бы посмотреть — неужели? Вот верг на меня бросился, теперь зубами в ногу пытаясь вцепиться. Я разворотом от него увернулся и даже бить его не стал, присматриваясь. И чуть не заулыбался от радости — это за что ж мне такой подарок-то? Доспехи-то у него как будто только для виду — то ли в два, то ли вообще в один слой плетёные — вон, даже шерстка местами между полос лыка проглядывает. И очень мне интересно, у других такой же дрянной доспех? Так и тянет отвлечься-посмотреть, но понимаю, что нельзя. Ладно, чего гадать — сейчас увижу. Вот только с этим закончу.
Он на меня опять с четверенек прыгает. Так ему и хочется меня за ногу цапнуть — и не могу сказать, что замысел его так уж плох. Пусть даже победа ему не светит — так я ему и дал мою ногу спокойно жевать — но их там еще девять штук своей очереди дожидается.
Если он своего добьется, то всё — с прокушенной ногой не очень-то попрыгаешь. Ну и прыгает он на меня, стало быть, а я рядом с ним и навстречу ему — падаю, еще в полёте на спину переворачиваясь. Рискую, конечно. Но боец из него средненький, а уж больно мне невтерпеж ждать, когда он на ноги встанет, и живот мне подставит. Ну вот — сработало — растерялся, голову повернул, пытаясь за руками моими уследить, об ноги мои чуть не споткнулся. Я ему и зарядил со всей дури кулаком под крестец — влепи я так бедолаге Феларгиру — рёбрами бы ему легкие проткнул, и никакой лекарь бы уже не понадобился. А вот нету у верга там рёбер. И доспех, как выясняется — никакой.
Не торопясь, я на ноги поднялся, подошел к лежащему вергу, ногой его попинал.
Лежит, лохматый, на боку, клубочком свернувшись, хрипит и всхлипывает, лапами конвульсивно дёргая. Больно, наверное. Я к стае обернулся — смотрят на меня большими глазами, челюсти отвесив.
— Следующего, — говорю, — давайте. Не видите — этот кончился.
— Нет, — хрипит мой побитый, — я еще… нет…
Встать пытается и падает, в ногах запутавшись. Тоже мне, актёр паллиаты [7].
А доспехи у всей стаи такие же. На троих следующих я в сумме и десяти минут не потратил. И вообще, драки получились похожие, как яблоки с одной яблони — я после всего даже не смог бы рассказать, чем каждый из этих троих мне запомнился — да ничем.
Хотя на память я не жалуюсь. Просто они и в самом деле одинаково дрались — а у вергов всё так. Традиции у них во всём — в жизни и в смерти, в мире и в войне — и авторитет этих традиций непререкаем. Это многие замечают, и на этом наблюдении ошибочно вергов глупее, чем они есть, считать начинают. И зря — нет ничего опаснее, чем врага недооценивать. Верги не одного такого, предел вержьему уму нашедшего, удивили. А у нас, егерей, оно обычно как: удивился — так уж до смерти. Поэтому и я не торопился считать, что победа у меня в кулаке — хотя надежд на это у меня побольше стало, разумеется.
Следующие два — седьмой и восьмой, стало быть — посильнее оказались. Минут десять на каждого мне понадобилось, хотя закончил я всё тем же — кулаком в надбрюшье.
Но подустал. И последний меня когтями по бедру зацепил неплохо — штанов моих кожу в лохмотья изодрал, да и мою собственную не пожалел. Ладно еще, крупных кровеносных сосудов не повредил — кровью не истеку. Но и так — хорошего мало. А вожак всё ждёт, не лезет в драку. Вожак — он в стае самый лучший боец, это без вариантов. Он уже на втором — третьем поединке мой уровень должен был оценить и сам выйти. Однако же он еще пол — стаи против меня выставил, хотя и не мог не понимать, что я их одолею. Что-то новенькое в их тактике, от традиций отступление, причём серьезное. Бой на равных — это одна из основ их мироздания. И — измотать противника слабыми бойцами, чтобы потом одним ударом его одолеть — в эту картину никак не вписывается. Как и бой «без оружия», впрочем. Вполне неглупо, но на «честность» мало похоже. Прям как у нас — у людей. Если эти новы так легко от, считавшихся незыблемыми, традиций отказываются, то нам вскоре всю тактику пересматривать придётся.
А вот девятый меня всерьез озадачил. Не могу я к нему подобраться, и всё тут.
Хотя, морда его зубастая и лапы когтистые — вот они — подбирайся на здоровье. Но какое уж тут здоровье — когтями он мне весь доспех на груди исполосовал, ладно, до плоти еще не добрался, а от зубов его я уже устал уворачиваться. Разок даже не успел — и цапнул он меня в бок, да так удачно, что и руку мою правую прихватил, вместе с кармашком потайным и унгвой, в нем припрятанной. Цапнул и давай челюсти сжимать — я себя враз в пыточных тисках ощутил. В глаза вергу тыкать бесполезно — глаза только у урсов слабая точка, а у верга, если он веки успел смежить, то без ножа ничего ты его глазу не сделаешь, вот бы мне сейчас унгва пригодилась, так нет же — как знал, скотина! И по лбу ему кулаком стучать толку мало, да и не кулаком — тоже. Лоб у верга каменный — любому магистру на зависть. Имей я дело с теми, прежними вергами — тут бы мне и конец пришёл, поскольку кожу лентнера он мне, я чую, прокусил, да и рёбра уже похрустывать начали.
Даже не знаю, с чего это я левой рукой к его боку потянулся — видел же, что не достаю никак до нужной точки. Видимо, хоть и неосознанно, но успел просчитать его реакцию на моё движение — дернулся верг, разжал пасть и отскочил в сторону. Из прежних вергов никому бы и в голову не пришло меня выпускать, а этот испугался-таки удара моего коронного. И выпустил. Я еле на ногах устоял. Мельком на бок себе глянул — ни дать, ни взять — пирожок надкусанный. Полукруг на доспехе изжеванный и глубокие дырки от клыков уже кровью наливаются. И опять на одной интуиции сработал — сам на него бросился, от лап его увернулся, а вот руку от пасти «как бы» не успел отдернуть. Левую руку. Еще зубы на моей руке не сомкнулись, как свою оплошность он понял — это я ясно в глазах его прочитал. Но исправить эту ошибку у него уже не получилось — первое, организм его подвёл — рефлекс, говорил же. А второе — я не дал. Дёрнул руку к себе со всей силы, так, что его голова у моего живота оказалась, второй рукой голову его обхватил, ноги на плечи ему закинул, за спиной скрестил и сжал бёдра со всей силы. Грохнулись мы на землю, верг рычит придушенно, руку мою выплюнуть и голову освободить пытается, попутно когтями мои ноги полосуя, а я только сильнее бёдра сжимаю. Руками верга душить дохлый номер, шея у него, что у быка — и не обхватишь толком, а обхватишь — не обрадуешься. Ногами, вообще-то, тоже никто еще не пробовал, так что если выйдет у меня — я первым буду.
Вышло. Минуты через две потише он лапами махать стал, а через три — и вовсе затих. Подождал я, пока он дергаться перестанет, а потом еще подождал — на тот случай, если он притворяется (я б так и сделал). Нет, похоже, не притворяется. Разжал я ноги, выполз, кряхтя, из-под неподвижной туши, поднялся. Плохо мне. Ноги подкашиваются, кровь в сапогах хлюпает, в боку ломит, руки плетями от усталости висят. Если из оставшихся вергов бойцов такого уровня больше одного будет — не вытяну я. На одного я еще как-нибудь соберусь, а на второго — вряд ли. Вожак-то точно не слабее. Самка, скорее всего, мне не противник. Так-то самки у них с самцами во всём почти на равных и в бою — тоже. Людская манера женщин дома оставлять им непонятна. Но всё ж природа своё берёт — женский организм для драки приспособлен менее, нежели мужской. Даже у вергов. Так что насчёт самки я не беспокоился. А вот остатний верг… если сейчас не вожак, а он мне навстречу выйдет, то впору мне будет начать итоги жизни своей славной подводить.
Вожак вышел. Ну, всё. Возьму этого — буду жить. Отдышался я, плечи-руки размял, в глаза вожаку глянул и понял — моя победа. Неуверенность у него в глазах. Сомнение. Сам себя он перехитрил — вышел бы раньше, никакие лишние мысли драться бы ему не мешали. А теперь, после того, как я всех его лучших бойцов победил, он последней надеждой для стаи остался. Мешает ему это осознание, вижу, что мешает. Боится он и боится вовсе не смерти или боли, а того, что надежду товарищей обманет. Очень они от стаи зависят, верги. У них даже самое страшное наказание — не смерть вовсе, а изгнание из стаи. Это что-то уж совсем жуткое надо вергу сотворить, чтобы стая его не убила, а изгнала. «Сделать тенью» это у них называется. Тавро изгоняемому сплошь заштриховывают и с этого момента ни один верг и ухом в его сторону не поведет. Не посмотрит, слова не скажет — словно и нет рядом никого, тень одна. Такие обычно и не живут долго — идут к людям и смерти в бою ищут, чтобы хоть часть позора кровью смыть.
