Семейные обязательства (СИ) - Келин Алекс (читать книги регистрация txt) 📗
- Имею, отче.
- Не обещал ли ты ранее иной жене?
- Не обещал, отче.
- Имеешь ли ты, Елизавета, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, пребывать в законном браке с мужем Петром, которого видишь здесь перед собой?
- Имею, отче, - негромко, но твердо ответила Элиза. Это был бросок с обрыва, отказ от всего - ради долга. Ради семьи. Пусть и предавшей семьи, но это ничего не меняет. Честь. Остается только честь. И мысль крепка.
- Не обещала ли ты ранее иному мужу?
- Не обещала, отче. - Этот ответ прозвучал громче и тверже первого.
... Оказывается, у него очень нежные губы...
Когда они вышли из церкви и, по обычаю, раздали милостыню, Элиза - теперь уже госпожа Румянцева - взяла мужа под руку и едва слышно прошептала:
- Простите меня, Пьер. Простите за все. Я постараюсь быть вам хорошей женой.
- Хорошо, Элиза, - так же негромко ответил он, - и я постараюсь быть вам хорошим мужем.
Запах его парфюма уже не казался таким противным. Но она все равно решила завтра же отправиться в лавку, перенюхать все флаконы, предназначенные для мужчин, и подарить Пьеру что-нибудь более подходящее.
Свадебный обед вышел коротким и скомканным. На нем присутствовали только сестра Пьера Ангелина, которая почти все время молчала, и его дядюшка и бывший опекун Густав Дмитриевич. Старший Румянцев произнес пару тостов, посетовал, что родители Пьера не дожили до этого дня и не могут порадоваться за молодых, и откланялся. Ангелина засобиралась вместе с ним.
Уже смеркалось, а дорога до Гетенхельма займет минимум часа полтора.
Пьер отправился их провожать, а Элиза поднялась на балкон второго этажа. Она стояла у ограждения, увитого разросшимся плющом, и пыталась представить, что здесь теперь будет ее дом.
Трехэтажное каменное здание с изящными колоннами на фасаде, опоясанное балконом. Классический особняк в богатой усадьбе, у отца была пара таких же, пока...
Забудь. Не надо.
Лучше разглядывай парк.
Центральная аллея с фонтаном преобразилась по ее приказу. Слуги старательно вымели дорожку, посыпали ее свежим слоем крупного серо-желтого песка. Фонтан почистили, наладили подачу воды, и теперь через края мраморной чаши струился прозрачный водопад, играющий золотистыми отблесками в лучах заката.
Кусты подстрижены, но еще довольно неумело. В монастыре, где из дворянских дочек воспитывали рачительных хозяек таких вот усадеб, Элиза много узнала о парковой зелени. Ветки нужно обрезать регулярно, а не раз в год, формировать силуэт парка...
Ничего. Надо просто поговорить с садовником и навести порядок. Высадить клумбы, убрать кричащую пестроту флоксов, настурций и гладиолусов из палисадника - то, что уместно у дома ремесленника, не годится для дворянского поместья.
Подошла горничная, поклонилась и позвала наверх, в спальню. Элиза кивнула и жестом показала - иди, я скоро.
Новоиспеченная госпожа Румянцева хотела быть полезной. Заняться тем, что умеет, что пристало благородной даме ее положения.
Рыцари доблестью восстанавливают свое доброе имя. Выполняют свой долг.
Элиза выполнит свой.
***
Внизу, на дорожке от ворот, послышались шаги.
Солнце уже закатилось. В синих сумерках угадывались две фигуры. Пьер и кто-то невысокий, в шляпе с пером. Это точно был не дядя Густав, тот повыше ростом...
Сама не зная, почему, Элиза спряталась за колонну, в гущу разросшихся листьев плюща. Они остановились в паре шагов от центрального крыльца. Их было прекрасно видно, а Элиза могла остаться незамеченной, если не шевелиться.
Сквозь шелест листьев от вечернего ветерка она с трудом различала слова. Замерла, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни звука, произнесенного смутно знакомым голосом:
- Поздравляю со свадьбой. Извини, заходить не стану - это неуместно. Зато я привез тебе роскошный подарок.
- Спасибо. Признаться, я удивлен. - Это уже Пьер, в голосе слышны отчетливые нотки недоумения.
- А я-то как удивился... - хмыкнул гость. - Будь ты нервной барышней, предложил бы тебе присесть. Но ты выдержишь, - неведомый визитер чуть помедлил и отчетливо произнес: - Ты угадал во всем. Это была действительно блестящая грязная интрига ради короны. Джакомо Трескотти счастлив, как мартовский котяра - Кроска сильно потеснили с торговых путей. Барон Кордор в дерьме, Кошицкий герцог прохлопал ушами, Гнездовский князь с умным видом стоит в сторонке, зато Альград весь в белом. А Виктор фон Берген, дурной чистоплюй, строчит протоколы в гнездовской Страже. Шлет всех в разные места и делает вид, что никакой он не императорский кузен. Нашим проще, честно-то говоря.
/об этой истории см. роман "Этикет следствия"/
- Подробнее! - взмолился Пьер.
Элиза с трудом сдержала удивленный вскрик. Пьер что, способен на эмоции?! Так бывает?
- Успеется, - усмехнулся гость. - Парень, ты либо пророк, либо лучший аналитик из всех, кого я видел. А видел я вас немало.
Пьер нетерпеливо дернулся было что-то еще сказать, но осекся. Оба недолго помолчали.
Визитер повернулся боком к Элизе, на его плече сверкнул серебряный аксельбант. Одновременно, горячей волной, пришло воспоминание: "Примите мои соболезнования..."
И слишком легкая пустота в руке - там, где должен был быть пистолет.
У фонтана в парке с ее мужем разговаривал кавалергард Георг фон Раух. Убийца на службе династии. Меч Императоров...
Элиза вздрогнула, зажмурилась, пытаясь унять внезапную резь в глазах, и бесшумно перевела дыхание.
Когда-нибудь она отомстит. Позже. Пусть блюдо окончательно остынет.
- Спасибо, - поклонился фон Рауху Пьер, - это действительно самый роскошный подарок из всех возможных.
- Но в этом ведре счастья есть для тебя и ложка дегтя, - развел руками гость. - Медовый месяц отменяется. Ты переходишь в мое непосредственное подчинение и должен прибыть в Гетенхельм через неделю.
- Готов приступить завтра.
Фон Раух хохотнул:
- Нет уж. Проведи время с молодой женой, все не настолько горит. И еще, - он добавил в голос нотку официальности, - господин Румянцев, как вы знаете, обычно жениху это говорят отец или брат невесты. Но у Луниных нет такой возможности. Так что это буду я.
- Это потому, что именно вы Павла Лунина зарубили при попытке покушения? - в голосе Пьера послышалась странная ирония. - Точнее, пустили слух, что зарубили. Кровь веером по стенам и потолку, как не поверить в мгновенную смерть преступника...
- Какой умный мальчик, - покачал головой гость. - Но вернемся к нашей теме. Юноша, если ты обидишь свою жену, я лично оторву тебе голову. Считай, что я ее опекун.
- Так я женился на тайной подопечной кавалергарда? Или брать выше - Императора? Вы в форме и при исполнении, можете говорить и от его имени, - ирония в голосе Пьера стала явной. - Так кого именно мне не нужно сердить?
- Что, есть разница? - оборвал дискуссию фон Раух.
Пьер в упор посмотрел на него и сказал очень четко, не оставляя ни тени многоточий или недоговоренности:
- Я очень ценю свою голову, господин фон Раух. И буду счастлив с вами работать. Но наша с Елизаветой Павловной семейная жизнь никого не касается. Ни вас, ни Императора.
Фон Раух с сарказмом хмыкнул и изобразил пару хлопков в ладоши. Молодец, мол, умный мальчик.
- Своими гениальными догадками не делись больше ни с кем, особенно с супругой. Для ее же безопасности. Это приказ. Всё, иди, молодожен. Не нужно меня провожать.
Гость повернулся и направился к выходу из парка. На его правом плече снова блеснул кавалергардский аксельбант.
Элиза разжала кулак и стряхнула с ладони остро пахнущую скошенной травой кашу, в которую превратились листья плюща. На коже остались следы ногтей. Она и не заметила, как вцепилась в зеленый побег.
