Редхард по прозвищу "Враг-с-улыбкой" (СИ) - Ледащёв Александр (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
— Вот тебя мне и надо, — прошипел Редхард и закинул змею на шею, как бусы. Та любовно обвилась вокруг шеи змелюдя и тихо прошипела что-то в ответ.
Редхард еще какое-то время побродил по «кошачьим усам», но ему не повезло. Змей больше не нашлось. Жаль. На второй ферме убивать придется самому. А ведь придется. Он стремительно зашагал в сторону «Высокого стога», где жил виллан со своей женой. Детей у них, что радовало, не было.
План Редхарда был прост. Хижина виллана, несмотря на гордое название, была очень маленькой, с крошечными, подслеповатыми оконцами. А дверь… Ну, дверь можно чем-то подпереть.
Он неслышно перемахнул через забор. Даже собаки храбрый до идиотизма виллан не держал! Редхард снял с шеи гадюку и несколько раз больно ударил ее по голове, чтобы разозлить. Он знал, что его она не укусит. Дернул на себя дверь (полетела задвижка и крюк), бросил разъяренную гадюку в теплую темноту домика и снова захлопнул дверь. Судя по шуму, люди повскакивали с кровати. Началось. Дикий мужской крик не успел стихнуть, как ему вторил женский. Послышалось падение двух тел. Редхард посмотрел в небо и медленно, вслух, сосчитал до десяти, чтобы наверняка. Открыл дверь, шагнул в дом, стараясь не смотреть на тела людей, которых раньше старался защищать и, взяв из печки горящее полено, кинул его по выходу на соломенную кровлю усадьбы «Высокий стог». Раз.
К усадьбе «Маленький пони» он пришел уже в чернильной темноте летней ночи на молодом месяце. В доме давно и крепко спали. И снова нет собаки! Сговорились, что ли, работу ему облегчать? Он так же легко перемахнул через забор и было мягко приземлился. Но «мягко» не вышло — весь двор усыпан оказался сухим тростником и раздался оглушительный в ночи треск. Вот почему владельцу «Маленького пони» не нужна собака! Его собака — сам двор. Дверь распахнулась, на пороге показался плотный, невысокий, пожилой мужчина. За ним мелькнули две русоволосые, как рассмотрел во тьме видящий лучше любого филина, Редхард, детские головки. Девочки. Лет семи и восьми, сестры, наверное, погодки. Их он отпустит, а вот их пожилого отца, к сожалению, придется убивать.
Мысли виллана, как оказалось, текли в схожем ключе. При свете фонаря в руке он, разглядев гостя, дико крикнул: «Бегите!» и дети кинулись через двор к воротам, а сам старик — теперь Редхард ясно видел, что это не пожилой мужчина, а старик, кинулся на Редхарда. Смело.
Бедняга, видимо, схвативший первое, что попало в руки, кинулся на Врага. К сожалению его, первым попавшимся оказались деревянные вилы. Редхард даже не стал уклоняться от удара в грудь, в его бронеподобную чешую и железные мускулы. На беду виллана, дела обстояли так, что даже стальное оружие при прочих равных, причинило бы змелюдю меньший вред, чем обычному человеку. Старый крестьянин видимо, был когда-то солдатом и, скорее всего, коронных войск. Он бил выверено, умело, поняв, что шкура чудовища не поддается его нелепому оружию, он охотился на глаза Врага. Он бил, бил и бил, но, на свою беду, не того и не тем. Если бы не приказ Удольфы во что бы то ни стало сжечь именно эту ферму-усадьбу «Маленький пони» и убить жильцов, Враг махнул бы за забор и оставил отважного пожилого человека в покое. Но… «Ролло!» — взревел Враг, заставляя себя, вынуждая, понукая, как измученную лошадь, сделать то, чего он не хотел делать — убить фермера. Тот упал, так и не выпустив вил из рук. Убежавшие девочки, были, вероятно, рядом, ночь огласилась детским визгом: «Дедушка!» и Редхард понял, что девочки были не дочерьми храброго виллана, а видимо, сиротами, оставшимися без родителей, которых он пестовал. Выхватывая из огня камина горящее полено, он, снова простонав: «Ролло, Ролло Огонек!», поднес багрово светившую головню к соломенной кровле усадьбы «Маленький пони». Два. Все.
Не оборачиваясь, бросился он бежать в сторону Веселого Леса, благодаря судьбу за то, что слух его слабее человечьего и крики детей и рев пожара скоро стих за спиной. Хотя бы за это был он благодарен судьбе. Когда это кончится? Что его заставят делать завтра?
И тут над Веселым Лесом — да что там — Лесом! — над всем краем прогремел знакомый ему голос, голос Удольфы. Но что это был за голос! Он прижимал к земле, гремел весенним громом, он подавлял и… Он был прекрасен. «Терпение Ведьм Веселого Леса истощилось! С этого дня, если чей-то ребенок сорвет в Веселом Лесу хотя бы земляничку, если кто-то хотя бы наберет валежника для костра, хотя бы просто забредет в Лес, наказание будет нести вся округа Веселого Леса! Все вы видели моего змелюдя, вызванного мной из небытия, но вы не знаете, на что он способен! Он разорит все фермы в округе, уничтожит посевы, скот и вырежет вас всех, всех, до единого! Помните! Помните! Знайте и помните!» Голос смолк. Редхард, замерший на время монолога Удольфы, снова поспешил к Веселому Лесу, торопясь узнать, что ждет его завтра.
Но до завтра, как оказалось, надо было еще дожить! В Веселом Лесу от высокого дуба отделилась изящная фигура в тяжелом, бархатном плаще, черных штанах-кюлотах, белоснежной сорочке, высоких чулках белого тиразского шелка и в туфлях с пряжками. Вырядиться в лесу подобным образом мог только вампир. Да это и был вампир, как увидел Редхард, тот самый Никер, которого он когда-то назвал «женовидным».
— Ну, вот мы и встретились, любимый штиц Удольфы, — томно улыбнулся Никер. «Штицем» называлась порода собачек, мелких, как кошка, тонконогих, лупатых и вечно дрожащих, любимая порода дам высшего света.
— Что тебе нужно? — устало спросил Редхард, чувствуя, что сейчас он к оскорблениям не готов. Если бы он умел, он бы плакал. Но он не умел.
— Мне? Ты, ничтожество, назвал меня, Никера, вампира высокой крови, «женовидным» и получил всего несколько тумаков. Маловато, не кажется? Сейчас я слегка проверю твою шкуру на прочность! — в руке у Никера оказался тяжелый хлыст, сплетенный, как видел змелюдь, из проволоки. Такой хлыст в умелых руках справился бы и с его шкурой, тем более, что на конце был прикреплен грузик.
— Пропусти меня, Никер, меня ждет Удольфа! — последний раз попытался Редхард обойтись миром. Ролло. Ролло Огонек. Не время.
— А мы недолго! — нежным, высоким голосом пропел Никер и обрушил хлыст на голову Врага. Точнее, думал, что обрушил. Редхард, совершенно потеряв голову от ярости, нырнул под удар и его четыре пальца с поистине каменными когтями легко проломили грудную клетку вампира и пробили сердце. От страшного удара другой рукой с плеч томного кровососа слетела голова. Все.
Все?! Он только что убил нежитя! Вампира! Без серебра! Осины! Голыми руками! Никер был мертв. Так. Кажется, что-то, наконец, забрезжило перед ним во мраке. Не ответ, нет. Но еще частица паззла. Редхард брезгливо вытер руки об его плащ, сдернул с зада штаны до колен и бесшумно ушел во тьму. Тяжелая туча заволокла небо и рухнул слепой летний ливень, сбивая все возможные следы Редхарда. И очень скоро прекратился. Повезло. Ему повезло, старику виллану нет, Никеру нет, а ему повезло. Змелюдь-счастливец!
Он тяжело поднялся по ступенькам к покоям Удольфы, но путь ему преградил гролл.
— Доложи обо мне, — попросил Редхард, — я с донесением о работе.
— Госпожа Удольфа не принимает нынче никого, — спокойно отвечал гролл, — но она велела спросить тебя, когда ты появишься, сделал ли ты работу. Сделал?
— Да, сделал, — прорычал змелюдь в лицо гроллу.
— Тогда это для тебя, — и гролл вынул из поясной сумочки стебельки травы и протянул Редхарду. Тот машинально сосчитал их. Девять. На два больше, чем обычно. Подачка за новую работу. Он стукнул хвостом по ковру и ушел к себе. Равнодушно бросил стебельки на стол, есть не стал. Привалился к оконной раме.
В свете мелькнувшего молодого месяца он видел все так же, как человек — в ясный полдень. Со двора в чащу лесу скользнула женская фигура. Удольфа. Ошибиться он не мог. Что-то просто требовало, приказывало проследить за ней. Почему именно сегодня? Почему именно за ней? Почему именно так? Не суть важно. Он открыл окно и, несмотря на его небольшие размеры, умудрился выскользнуть в него, без шума прыгнул во двор и поспешил, со всем бережением, за Удольфой.
