Эртан. Дилогия (СИ) - Середа Светлана Викторовна (книги онлайн .txt) 📗
* * *
Когда я вышла из ванной, замотанная в полотенце, эльф уже был в комнате. Он вальяжно устроился в кресле — невозмутимый и надменный, как обычно, но под глазами пролегали тени. Вероятно, события развивались не так радужно, как рассчитывал господин Советник.
При виде меня его отчетливо передернуло от брезгливости.
— Оденься, — скривился он.
— Выйдите — оденусь, — огрызнулась я, пытаясь скрыть неловкость.
— Ты будешь в моем доме указывать, что мне делать? — холодно осведомился эльф.
— А я к вам в гости не напрашивалась!
— Я сказал, оденься!
Он взмахнул рукой, и горсть льдинок хлестнула меня по лицу. Я оторопело схватилась за горящую щеку. Чувства колебались где-то между «Как он посмел!» и «Наконец-то!» Вялотекущий процесс «соблазнения» уже давно стоял поперек горла. Интересно, на что еще его можно спровоцировать? Проигнорировав писк Умника, я дернула за край полотенца, и оно послушно упало к ногам.
Эльф стиснул подлокотники кресла так, что побелели пальцы.
— Тварь, — выплюнул он сквозь зубы. — Животное. Человеческое отродье.
Волна эмоций обрушилась на меня с такой силой, что я пошатнулась.
Советник не врал — он действительно испытывал ко мне отвращение. Но это была только часть правды: кроме отвращения, в его чувствах присутствовало вожделение, стыд, ненависть. Он хотел меня — и ненавидел себя за это. Ненавидел нас обоих.
Как-то со злости, желая уязвить Вереска, я съехидничала: «А что, разве интимная связь между эльфом и человеком не приравнивается к зоофилии?» Теперь эта фраза обернулась против меня. Я была комнатной собачкой, к которой хозяин испытывает порочное влечение.
Он ведь искренне полагает себя извращенцем, ошарашенно поняла я. Не в этом ли кроется причина его ненависти к людям? Или это — только следствие? В другое время меня бы непременно заинтересовал любопытный психологический феномен, но сейчас было не до того. Разум застилало унижение и какое-то болезненное удовлетворение: не только для меня ситуация была мучительной. Советник загонял себя в ловушку.
— Ты играешь с огнем, — зло сказала я. — Когда-нибудь ты не выдержишь и возьмешь меня силой. И тогда весь твой тщательно проработанный план полетит к чертям.
Воспаленное воображение тут же нарисовало картинку: эльф заламывает мне руки и роняет на кровать лицом вниз. Ощущение лихорадочного неровного дыхания на затылке было таким явственным, что меж лопаток прокатилась горячая волна. Я закусила губу, подавляя стон.
Эльф искренне расхохотался — моя реакция его позабавила.
— Не льсти себе, девочка, — сказал он неожиданно спокойным тоном. — Я живу с этим уже несколько сотен лет и научился справляться со своими чувствами. Так что советую все-таки одеться. Понимаю, тебе нравится думать, что я паду жертвой твоего очарования, но на самом деле ты в большей степени искушаешь себя, нежели меня.
Я принялась натягивать платье. Руки не слушались и норовили попасть не туда, мокрые волосы липли к спине.
— Мне не нужно твое тело, — продолжил Советник, равнодушно наблюдая, как я путаюсь в шнуровке дрожащими пальцами. — Мне нужно, чтобы ты была моей. Чтобы ты умирала и убивала по моему приказу. Это лишь вопрос времени, а оно у меня есть.
Меня трясло — от злости, унижения… и от сознания того, что он прав. Это лишь вопрос времени.
— Если ты так уверен в своем самообладании, эльф, отчего же ты боишься меня коснуться? Почему не решаешься посмотреть мне в глаза?
Улыбка улетучилась с надменного лица. Я снова задела его за живое.
— Дура, я щажу тебя, — жестко сказал он. — Я хочу сломить твою волю — но не разум.
— Или боишься потерять контроль над собой?
«И кто там говорил насчет игр с огнем?» — недовольно буркнул Умник.
Эльф шагнул ко мне.
— Хорошо. Ты сама напросилась. Смотри.
Я заглянула в его глаза — и безграничная синева вечернего неба затопила меня.
…Потолок нависает так низко, что мужчины — два воина в одинаковых кожаных колетах — почти упираются в него головами. Свет из грязного оконца разбавляет сумрак, но не проникает в углы. Вдоль стен — грубо сколоченная мебель: две лавки, стол, несколько стульев.
Посреди комнаты стоит темноволосая эльфийка из клана Воды.
— Позвольте ему уйти! — она пытается говорить спокойно, но в голосе прорывается мольба. — В этом нет необходимости. Мы… договоримся.
— Такой разговор мне нравится гораздо больше, — один из воинов ухмыляется.
Картинка дергается: тот, чьими глазами я смотрю, пытается броситься к эльфийке.
— Не надо, Хэль! — она вскидывает ладонь в успокаивающем жесте. — Все нормально. Они не причинят мне вреда.
— Хэль… — хрипловато и насмешливо повторяет чей-то голос.
Из сумрака выходит невысокая светловолосая женщина.
— А ты симпатичный, эльфеныш, — она слегка растягивает слова, как будто смакует их на языке. Я пытаюсь смотреть в глаза, но взгляд против воли притягивается к губам — неестественно алым, чувственным. У эльфийских женщин не бывает таких губ. — Думаю, у меня найдется, чем тебя развлечь, пока твоя мама будет обсуждать деловые вопросы.
Я поворачиваюсь к эльфийке.
— Иди, малыш, — кивает она. — Не бойся за меня. Я в безопасности.
Светловолосая с небрежной лаской проводит по моей груди.
— Идем, Хэль. Полагаю, ты не такой малыш, как считает твоя мама.
Она берет меня за руку, и я послушно иду за ней. В дверях оборачиваюсь. Эльфийка бледно, одними губами, улыбается мне вслед.
Мы пробираемся по узкому темному коридору, заходим в комнату, в которой нет почти ничего, кроме широкой кровати. Женщина затворяет тяжелый засов и начинает расшнуровывать платье, дерзко, призывно глядя мне в глаза…
Я не хочу знать, что будет дальше! Мне не хватает воздуха, я барахтаюсь в своем видении, как утопающий под толщей воды… Картинка плавится и течет, лицо женщины искажается, но карминно-алые губы продолжают притягивать взгляд… мне нужно на поверхность!
Воздух вошел в легкие с судорожным всхлипом. Видимо, я и в самом деле забыла о дыхании. Крупная дрожь сотрясала все тело.
— Молодец, — бесстрастно заметил эльф, — вовремя вынырнула. Хотя и пропустила самое интересное. Дерика оказалась первоклассной шлюхой, она умела доставить мужчине удовольствие. И пока я был во власти любовного наслаждения — первого в своей жизни — мою мать убивали в соседней комнате. Впрочем, — добавил он все тем же безжизненно-ровным тоном, — это даже хорошо, что она умерла. Ее разум не вынес бы того, что я сделал с ними потом… Она была слишком добрая, моя мать. И слишком доверяла людям.
