Золотая свирель - Кузнецова Ярослава (бесплатные версии книг .txt) 📗
Не вопрос.
— Помоги нам, Малыш. Найди колдуна. Хотя бы покажи пальцем: этот человек — ко л дун. Мы с Мораг думаем, что он сейчас едет нам навстречу. Вернее, нам навстречу едет о г ромная толпа, и колдун где-то в этой толпе. Мы не знаем, кто это. Если бы ты указал нам…
Ты что, собираешься каждого из этой толпы водить ко мне в лес для интимных встреч?
— У нас есть несколько дней, чтобы придумать как показать тебе этих людей. Пока я прошу тебя просто идти вместе с нами в сторону Галабры. Ты пойдешь?
Я подумаю.
Эрайн, я без тебя со всей этой путаницей не слажу.
Я сказал — подумаю.
— А так ли он нам нужен, малявка? От него мороки больше чем пользы. Опять кого-нибудь прибьет, псоглавцы за ним увяжутся, оно нам надо?
— Ты забыла, как колдун на тебя охотился? А если он раскусит тебя первой, не смотря на маскарад? — Я фамильярно ткнула Мораг пальцем в грудь. — Колдуну нельзя давать ник а ких шансов. Он злоумышляет не только против тебя, но и против Найгерта.
Удар попал в цель. Мораг скрипнула зубами и отвела глаза. И снова пнула тлеющие угли.
Звякнули лезвия, когтистая рука Эрайна сомкнулась на принцессином запястье.
Оставьте огонь мне.
— Не топчи костер, — перевела я.
Мораг, оскалясь, смотрела на чудовище. Я видела, как вздуваются мышцы на голой руке Эрайна и слышала азартное сопение принцессы, пытающейся вырваться. Если слон на кита влезет, кто кого сборет?
С треском лопнул кожаный рукав, мантикор моментально разжал пальцы. Мораг от неожиданности чуть не засветила себе кулаком в глаз.
— Сдался! — хохотнула она. — Ты бы все равно меня не удержал, выползень гребенч а тый.
Скажи ей, пусть радуется. До следующего раза.
— Так ты пойдешь с нами, Малыш?
Стыдно бросать двух соплюшек на произвол судьбы. Пойду. И знаешь что, Лесс? В следующий раз принеси мне хлеба. Белого. С корочкой. Ненавижу сырое мясо…
Мораг мне пришлось догонять — она не стала дожидаться, когда я распрощаюсь с Эрайном. Разговаривать тоже не пожелала, и на мои вяки только бросила коротко: «З а ткнись». У края леса она посвистела сквозь зубы, подзывая жеребца и вывела его из-под д е ревьев на обочину дороги. Сперва без всякого почтения забросила на круп меня, потом сама взлетела в седло.
— Пшел!
Я уцепилась за принцессин пояс. В волосах ее, прямо перед моим носом что-то торч а ло. Я выхватила это «что-то» двумя пальцами.
— Мораг… — голос у меня охрип.
— Что еще?
— Перо. Вороново перо. В волосах у тебя.
Она повернулась в седле и сцапала у меня находку. Повертела, рассматривая.
— Ну и что. Какая-то птица уронила, когда я по лесу шарахалась.
— Может быть. А может быть это знак, что Вран тебя услышал.
— Ну, услышал. Толку-то… — Но перо она не выбросила. Заткнула за ухо. — Вперед, Гриф.
— Стой!
— Каррахна, что опять?
Я завозилась и сползла с гладкого крупа на землю.
— Мне надо. Сейчас!
— Да чтоб тебя! Только что по кустам бродили…
Я вломилась в подлесок. Несколько шагов, чтобы только отойти от дороги. Прислон и лась спиной к стволу.
Сердце стучало так, что я ничего не слышала кроме этого стука. Кровь пульсировала в сжатых кулаках, словно рвалась у меня из рук живая струна. Сейчас. Сейчас. Надо отд ы шаться.
Я втянула побольше воздуха, слизнула пот с губы.
— Ирис.
Ночь стучала в висках, на краю зрения плавали багровые пятна.
— Ирис. Откликнись. Ты же слышишь меня, я знаю. Пожалуйста. Пожалуйста…
Закрыла глаза — пятна сползлись в дрожащий пурпурный занавес.
— И-ири-и-и-ис!
Глупо орать в темноту. Глупо стучать в закрытую дверь. Не хотят тебя видеть. Не-хо-тят!
Но свирелька… Я пощупала ее сквозь платье — вымытая, вычищенная, на новом шн у рочке, она согрелась и заснула на моей груди как уставший зверек. Не забывай меня.
Забудешь тебя, хол-л-лера. Как же!
Я отлепилась от ствола и поплелась обратно к дороге.
— Яви-илась. Я уж думал, не возвернешься. На кой ляд вам с ейным высочеством два дурака, болящий да бестолковый?
Я была уверена что Ратер давно спит, глухая ведь ночь на дворе, но он сидел на краю постели рядом с Пеплом и держал на коленях миску с водой. Вода пахла уксусом. В комнате в о обще тяжело пахло. Потом, болезнью, немощью.
— Как он?
— Плохой совсем. Лихорадка у него. С койки сковырнулся, так его вала н дало.
Я подошла поближе — влажная тряпица закрывала певцу лоб и глаза, но щеки пров а лились, рот был по-рыбьи открыт, а губы осыпало пеплом. Пеплом. Он и впрямь был п о хож на сеющий сизую труху отгоревший уголек.
Я подняла тряпицу — Кукушонок тут же взял ее у меня из рук и макнул в миску. По д нялся, уступая место.
— Укатила с высочеством — ищи ее свищи. Мужики внизу говорят — южанин на сеновал сеструху твою сволок. На сеновале нет никого. А конюший говорит — южанин с девкой в о обще со двора уехали. Куда, зачем? У меня певун твой в жару мечется, че с им делать? Пока я тут круги наворачивал, он с койки скинулся. Мычит, бормочет. Еле его обратно заволок, д а ром что к о жа да кости. Куда тя принцесса таскала?
— Это я ее таскала. В лес. К мантикору.
Кукушонок негромко присвистнул.
— Нашли Малыша?
— Нашли. Уговорили за нами идти. — Я полюбовалась на болящего. Болящий еле д ы шал. Да-а… не далось ему даром падение с койки. Недоглядели. Ты и недоглядела, Леста Омела, лекарка для бедных. На твоей совести сия развалина. — Только мы завтра никуда не поедем, Ратери. И п о слезавтра тоже. Ты поил его?
— Винишка с водой развел. Вон стоит.
— Молодец. — Я нагнулась, погладила влажный лоб. — Пепел, бедолага, птичка пе в чая… в разнос пошел. Не было печали, черти накачали. Жар спал, но, боюсь, не надолго.
