Земля в иллюминаторе (СИ) - Кин Румит (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
— Это твои люди разграбили лагерь моих друзей? — без выражения спросил Ивара.
— А если и так?
— Ты принес много зла, брат.
— А ты десять лет искал темную пустоту, думая при этом, что ищешь большую ракету. И ты до сих пор не знаешь, что тебе с этой пустотой делать. Поэтому ты вернулся. У тебя не было, нет и не будет иного пути, кроме как прийти обратно в Джада Ра. Только теперь не ты будешь возглавлять его. Тебе придется работать в «Джиликон Сомос», работать на меня. И ты прекрасно это знаешь, но все еще ломаешься, не желая признать поражение.
И вдруг Хинта понял одновременно три вещи. Во-первых, он понял, что Квандра ничего не знает про Аджелика Рахна, Вечный Компас, фавана таграса, про истинную суть исследований Ивары. Во-вторых, он понял, что Квандра прямо сейчас работает не на себя, а на Ивару — выдает свои исследования, рассказывает о том, чего они с Тави и Иварой не знали, объясняет им природу Бемеран Каас. А в-третьих, он понял, что оба брата, хотя они продолжали говорить спокойными голосами, уже давно находятся за гранью абсолютной ярости; воздух над столом горел от того, как эти люди ненавидели друг друга.
— Я никогда не буду работать под твоим началом, — сказал Ивара. — Ты ошибся. Мне это не нужно.
— Но я нашел не только темную материю. Я нашел и ту вещь, которую с огромной долей условности можно было бы счесть ковчегом. Я нашел подземные космодромы древних. И да — там есть ракеты; большие, хотя и не настолько, чтобы им удалось принципиально изменить своей массой характеристики планеты. Но, что важнее, эти ракеты все еще в хорошем состоянии. Мои люди научились ими управлять. Мы летаем к Луне. Прата был на Луне. Вот чего мы достигли, пока ты упрямствовал.
Хинта новым взглядом посмотрел на этого спортивного, но будто бы поврежденного изнутри человека. Ему вдруг вспомнилось, как они с Тави вечером, в день своей первой встречи с Иварой, лежали на земле и смотрели на небо. Неужели Прата мог быть там в тот самый момент, ходить по неведомому белому песку среди руин удивительного древнего города? Осторожно, испуганно, Хинта перевел взгляд на Ивару и увидел, что тот смотрит на брата с каким-то новым выражением. Он уже не выглядел спокойным. Но он не был сломлен, даже наоборот — в нем словно бы вспыхнул какой-то новый огонь, в глазах поселился смех. У него было лицо победителя. Так же он смотрел, когда выигрывал куда более легкие словесные дуэли со своими учениками в школе Шарту, много дней назад, по ту сторону Экватора, где-то в прошлой жизни.
— Я тебя позабавил? — спросил Квандра. Ярость, наконец, прорвалась из него наружу. Но Ивара его проигнорировал.
— И как тебе там было, Прата?
— Иначе, чем на Земле.
— Нет, этого мало. Лучше скажи, что ты там обрел. Это изменило тебя? Там есть знания, красота, человечность?
Прата внезапно отвел взгляд.
— Это грозный мир, — сказал он. — Мы смогли пробыть снаружи корабля лишь несколько минут. Не хватило времени, чтобы добраться до руин древних зданий. Но я уверен, что там мы могли бы обрести новые знания. А красота там есть — но это пугающая красота. Оттуда видно, что другие миры повсюду. Звезды везде вокруг, куда ни глянет глаз — тысячи и тысячи; вся темнота космоса мерцает ими.
— Ты чувствовал себя там дома?
— Нет.
— Почему?
— Пространство ощущается там иначе. И есть особые сложности. На теневой стороне Луны царит беспощадный холод, и еще более беспощадный жар — на освещенной стороне. Лучи солнца обжигали наши скафандры, нарушали работу оборудования.
— Вы не смогли понять часть технологий древних? Не знаете, как те преодолевали эти проблемы? Как они смогли в таких условиях возвести целый город?
— Хватит, — вмешался Квандра. — Это закрытая информация. К чему такой допрос?
— Чтобы показать обратную сторону твоей лжи, — ответил Ивара. Внезапно его голос обрел пугающую силу. — Ты говоришь, мы на технологической вершине? Что наши бедняки будто бы строят себе дома столь же совершенные, как космические корабли древних? Но твои люди заживо горели там. И я догадываюсь, о какой части жертв и ошибок вы все сейчас молчите. Сколько ученых вы туда загнали, чтобы те приняли смерть в лишенной воздуха пустоте, среди мертвых камней, впитавших в себя радиацию космоса?
На скулах Праты шевельнулись желваки, но он ничего не ответил.
— Нет, мы не на вершине. Мы, возможно, карабкаемся обратно на вершину. Но мы не на ней. И наши технологии сейчас уступают технологиям Золотого Века. Вы летели туда на ракете, которой почти тысяча лет, и она не подвела вас. Но сами вы такую ракету построить не в силах. К чему тщеславие, когда вы по-прежнему побираетесь на местах древних свалок?
— А разве ты сам не делал этого? — спросил Киддика.
— Я археолог. Я только это и делал. Но я не смел оскорблять своим самомнением ни одну из прежних эпох. Я никогда не заявлял о своем превосходстве над древними или над героями Великой Зимы. Я считаю, что мы на закате, на грани катастрофы, на пороге конца нашей культуры.
— Мы строим наши собственные ракеты, — сказал Квандра. — Они почти готовы, и они будут лучше, чем ракеты древних. И мы копим несметные топливные ресурсы для дальних полетов в космос. Каждая трудность — это просто этап нашего становления. Мы преодолеем все трудности. И жар космических светил, и холод космических теней — все станет нам подвластно. Прата ведь здесь сейчас — вернулся, выжил. Мы не проигрываем, мы побеждаем.
— И ваши ракеты взрываются вместо того, чтобы лететь? Так погиб юный Итака?
— Прошу тебя… — начал Лива.
— Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль. Я говорю это потому, что гибель твоего сына — очередное подтверждение кровавых ошибок, которые совершил мой брат. А все его ошибки свидетельствуют об общей неполноте, неверности и несправедливости его философии.
— Опять вина? — ядовито спросил Квандра. — А мне казалось, мы уже исчерпали эту тему.
— Нет, дело не в ней. Дело в том, что люди гибнут тогда, когда пытаются слишком быстро сделать нечто, чего не умеют. Не существует техники безопасности, когда будишь неизведанную стихию. Гибель моих друзей не была исключением. Но они не хвастались тем, что управляют миром вокруг себя, не собирали трибун. Они рисковали только собой.
— Обвиняешь меня в том, что я зазнался?
— Да. Именно это я и говорю. Ты не ученый. Ты либо авантюрист, блефующий в попытке доказать свое божественное могущество, либо маньяк, одержимый властью и манией величия; либо и то, и другое в одном лице. Но твоя настоящая власть в тысячу раз меньше, чем ты хочешь думать и чем ты пытаешься показать. Ты — тиран, глава корпорации, один из последних могущественных политиков умирающего человечества. Ты можешь подмять под себя свое поколение. Ты можешь ускорить или замедлить гибель ойкумены. Но в любом случае ты обречен. Если никто вопреки тебе не изменит ситуацию, то через век или два не останется тех, кто вспомнит твою философию, потому что не останется живых людей.
Хинта ощутил, что выходит из оцепенения, освобождается от оков. Ощущение присутствия друзей вернулось к нему, он снова услышал свои мысли, снова воскресил в себе все, ради чего они работали и рисковали собой, снова почувствовал близость золотых вещей. Ивара сделал нечто невероятное: своей речью, своими возражениями, своим непоколебимым противостоянием он создал поток энергии, который теперь двигался наперекор тяжелому, мертвенному давлению Квандры.
— Да, я политик, — ответил тот. — И тиран. И я все еще не бог. Моя философия, как и любая философия, обладает огрехами, потому что является идеализацией, стремящейся включить в себя слишком большую картину мироздания.
— Нет, это не огрехи. Не надо пытаться выдать недостатки твоей философии за мелочь. Она вся ущербна от начала и до конца.
— Говори что хочешь, а мы уже идем по этому пути и достигнем всех своих целей. Мы долетели до Луны, долетим и до дальних звезд. И Землю мы не оставим, и не погибнем на ней. А к самым тяжелым условиям мы найдем новые способы адаптироваться.
