Мусаси - Ёсикава Эйдзи (книга регистрации .TXT) 📗
– Обещайте, что возьмете меня, пожалуйста! – настаивал мальчик.
– Санноскэ, неужели ты хочешь на всю жизнь оставаться слугой?
– Конечно нет! Я стану самураем.
– Согласен. Но в скитаниях со мной ты настрадаешься.
Мальчик отбросил веревку, за которую вел лошадь, и не успел Мусаси опомниться, как Санноскэ упал на колени. Склонившись в глубоком поклоне, он сказал:
– Прошу вас, господин, сделайте из меня самурая. Это мечта моего отца, но мы не встретили никого, к кому можно было обратиться с подобной просьбой.
Мусаси спрыгнул с лошади и, подобрав на дороге две палки, протянул одну Санноскэ.
– Ударь меня палкой, – сказал Мусаси мальчику. – Посмотрю, как ты наносишь удар. Так я определю, есть ли в тебе задатки самурая.
– Если я вас ударю, возьмете меня?
– Посмотрим, – засмеялся Мусаси.
Санноскэ крепко сжал палку и пошел в атаку. Мусаси ему не спускал, нанося удары по плечам, по лицу, по рукам. Мальчик откатывался назад, но вновь бросался на Мусаси. «Скоро расплачется», – подумал Мусаси, но Санноскэ не сдавался. Когда палка сломалась, он бросился в наступление с голыми руками.
– Соображаешь, что делаешь, глупый мальчишка? – крикнул Мусаси и хлестнул его посильнее. Затем, ухватив мальчика за пояс, повалил его на землю.
– Ах ты, громила! – воскликнул Санноскэ, вскакивая на ноги и кидаясь в новую атаку.
Мусаси схватил мальчика и поднял его над головой.
– Доволен? – спросил он.
– Нет! – не унимался Санноскэ, беспомощно болтая в воздухе ногами и руками.
– Сейчас швырну тебя головой в скалу, и она разлетится вдребезги. Сдаешься?
– Нет!
– Упрямец, ты проиграл!
– Я не побежден, пока жив. Все равно победа будет за мной.
– Каким образом, интересно?
– Буду тренироваться и заниматься самодисциплиной.
– На тренировки уйдет, скажем, лет десять. Но и я не буду сидеть без дела.
– Но вы намного старше меня, поэтому умрете раньше.
– Х-м…
– И когда вас положат в гроб, я нанесу последний победный удар.
– Дурак! – крикнул Мусаси, отталкивая мальчика.
Санноскэ поднялся с земли. Мусаси пристально смотрел на него, затем засмеялся и хлопнул в ладоши.
– Ладно! Будешь моим учеником.
Учитель и ученик
Всю дорогу до хижины Санноскэ трещал без умолку о своих мечтах. Вечером, когда Мусаси сказал, что они навсегда покидают эти места, мальчик загрустил. Они засиделись допоздна в тот вечер. Санноскэ рассказывал учителю об отце и дедушке.
Утром Мусаси объявил Санноскэ, что отныне будет звать его Иори.
– Ты намерен стать самураем, – объяснил мальчику Мусаси, – поэтому можешь носить имя деда.
Мальчик еще не достиг возраста посвящения в мужчины, когда дается взрослое имя, но до той поры имя деда будет ко многому обязывать внука.
Санноскэ замешкался в доме. Мусаси ласково, но твердо сказал:
– Иори, поторапливайся! Этот дом ушел в прошлое. Лишние воспоминания тебе не нужны..
Иори выскочил из лачуги в коротком кимоно, обутый в соломенные сандалии, как и подобает погонщику лошадей, с коробкой риса и проса на дорогу. Он походил на лягушонка, готового вступить в большую жизнь.
– Привяжи коня к дереву подальше от дома! – скомандовал Мусаси.
– Но вы могли бы сесть на него.
– Делай что говорят!
– Слушаюсь, господин!
Мусаси отметил, как вежливо говорит мальчик. Мальчик действительно настраивался на образ жизни самурая, избавляясь от грубой крестьянской речи.
Иори отвел в сторону коня, привязал его и вернулся к Мусаси, стоявшему около лачуги. «Чего он ждет?» – удивился про себя мальчик.
Положив руку на голову Иори, Мусаси сказал:
– Это место, где ты появился на свет и преисполнился решимости победить.
Мальчик кивнул в знак согласия.
– Твой дедушка оставил военное сословие, не желая служить новому хозяину. Твой отец, выполняя волю отца, на всю жизнь остался крестьянином. Он умер, и ты остался один. Ты должен научиться крепко стоять на ногах.
– Да, господин.
– Ты должен стать великим человеком.
– Я постараюсь! – На глазах мальчика выступили слезы.
– Этот дом укрывал от дождя и стужи три поколения твоей семьи. Поблагодари его, попрощайся с ним и навсегда забудь его.
Мусаси зашел в дом и поджег его. Иори с трудом сдерживал слезы.
– Если оставить его, – объяснил Мусаси, – он превратится в прибежище для разбойников или бродяг. Я поджег дом, чтобы никто не осквернил памяти твоего отца и деда.
– Спасибо!
Охваченный пламенем домишко обрушился, быстро став кучей золы.
– Пошли! – сказал Иори, считая, что с прошлым покончено.
– Не торопись.
– Нам нечего делать здесь. Мусаси засмеялся.
– Мы построим новый дом на том же пригорке.
– Новый дом? Зачем тогда сожгли старый?
– Он принадлежал твоему деду и отцу? Новый будет нашим.
– Значит, мы останемся здесь?
– Да.
– А как же странствия, тренировки, самодисциплина?
– Всем этим займемся здесь.
– Что мы будем изучать в этой глуши?
– Науку владения мечом. Науку воспитания в себе самурая. Будем укреплять волю и неустанно работать, чтобы стать настоящими людьми. Возьми топор и следуй за мной! – Мусаси указал на сваленные в траву инструменты.
С топором на плече Иори пошел за Мусаси к холму, поросшему каштанами, соснами, криптомериями. Мусаси разделся до пояса и принялся валить деревья. Белая щепа фонтаном летела из-под топора.
«Может, он хочет построить додзё? – гадал Иори. – Или мы будем тренироваться на открытом воздухе?»
С шумом падали деревья. Пот ручьями катился по лицу Мусаси, смывая тоску и одиночество последних дней.
Мусаси решил все во время похорон на маленьком кладбище у могилы отца мальчика. «Отложу на время меч и возьмусь за мотыгу», – сказал себе Мусаси. Совершенствованию фехтовального искусства способствуют Дзэн, каллиграфия, искусство чайной церемонии, живопись и скульптура. Не может ли земледелие стать частью тренировки? Разве равнина Канто, ждущая заботливых рук, не является огромным додзё? Освоив дикие земли, Мусаси хотел тем самым внести лепту в благосостояние грядущих поколений.
Многие годы Мусаси жил подобно странствующему буддийскому монаху. Образно говоря, он был потребителем, получая от людей кров, еду, подаяние. Теперь он в корне изменит свою жизнь, потому что давно понял, что истинную цену рису знает лишь тот, кто растит его. Все остальные похожи на монахов, забывших о поиске истины, или на фехтовальщиков, овладевших техникой, но не имеющих представления о Пути.
Когда Мусаси был мальчиком, мать брала его с собой в поле, где он работал рядом с крестьянами. Сейчас Мусаси хотел возделывать землю не ради пропитания, а для утоления духовного голода. Он хотел прочувствовать, как люди трудом добывают пищу, не прося подаяния у других. Хотел он и местных жителей настроить на новый лад. Они уступили землю сорнякам и дикой растительности, ураганам и наводнениям, а сами веками влачили полуголодное существование, не подозревая ни о своих силах, ни о богатстве родной земли.
– Иори! – позвал Мусаси. – Принеси веревку, свяжи бревна и тащи их к реке.
Мусаси, отложив топор, локтем вытер пот со лба. Передохнув, он принялся обтесывать бревна. С наступлением темноты они развели костер из щепок и подобрали себе подходящие чурбачки для изголовья.
– Интересная работа! – проговорил Мусаси.
– По-моему, нет, – откровенно признался Иори. – Я не для того стал вашим учеником.
– Со временем ты ее полюбишь.
Пришла осень. Мошкара исчезла, листья опали с деревьев. Мусаси и Иори построили дом и стали готовить землю к будущему севу.
Однажды, бродя по окрестностям, Мусаси подумал, что земля, как зеркало, отражает все потрясения, которые пережила страна на протяжении столетий после окончания войны Онин. Картина безрадостная. Мусаси не знал, что равнину Хотэнгахара не раз засыпало пеплом от извержения Фудзиямы, что река Тонэ постоянно выходит из берегов. В сухую погоду земля превращалась в камень, в сезон дождей по ней неслись потоки воды с глиной и галькой. На равнине не было большой реки, способной поглотить избыток воды. Мелкое озеро поблизости было мало, чтобы использовать его для накопления воды. Главная задача состояла в том, чтобы справиться с водной стихией.
