И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна (книги онлайн полные TXT) 📗
…Стрелы дождя ударили в незакрытые ставнями окна. Грозовой ветер взвыл за стенами постоялого двора. Заскулили собаки. Жалобно заржали лошади. Если бы кто-то из сидевших в зале рискнул выйти в ненастье, то увидел бы, как лилово-черные тучи начинают свое кружение в воронке гигантского смерча…
До сих пор не понимаю, что остановило меня – осознание того, что я могу причинить вред невиновным людям, или то, что Бэр остервенело хлестал по моему горящему от боли и одновременно немеющему лицу и что-то кричал, пытаясь вернуть меня в тот пласт мироздания, в котором находился сам. Комок скорби разорвался где-то в груди, выйдя на свет божий водопадом соленых слез. Я задыхался, но не мог остановить рыдания. Слезы не облегчают боль, не верьте! Они только топят ее на время. Но пройдут дни, в самом лучшем случае – годы, и боль, которая не добилась своего в предыдущий раз, вернется, и тогда вы пожалеете о том, что погасили тот, первый пожар…
Когда купец и лекарь вбежали в комнату, гроза уже прекратилась. На полу комнаты сидели двое юношей: один из них, брюнет, чем-то до смерти испуганный, прижимал к своей груди другого, да так сильно, что даже пальцы побелели. А пустые глаза на заплаканном лице второго смотрели куда-то так далеко, что невозможно было понять, осталась ли в этом бренном теле душа или она унеслась прочь, вслед за грозой…
Пустота. Тихая дрема на Берегу Вечности. Рваное Кружево опустошенной Мантии. Сознание, рассыпавшееся миллионами пылинок по всем складкам Пространства и Времени. Я не могу… Нет, неправильно. Я НЕ ХОЧУ. Я не хочу ничего чувствовать. Я не хочу ничего видеть. Я не хочу ничего слышать…
«Слышать» или «слушать» – вот в чем вопрос?» – Ехидный голосок вдребезги разносит мое уединение, мешая подготовиться к встрече с Вечной Странницей.
– Ни слышать, ни слушать. Особенно тебя! – огрызаюсь я, но собеседника мой отпор ни в коем разе не смущает. Даже не трогает.
«Как говорится, „не умеешь – научим, не хочешь – заставим“.
Ах как мы довольны, представить страшно!
– Я не расположен к беседам с тобой, – пытаюсь задушить разговор в зародыше. Не получается.
«Зато я так соскучился по нашему милому задушевному общению, что не отпущу тебя, пока вдоволь не наговорюсь!» Неприкрытое торжество.
– И о чем же ты хочешь говорить?
Что ж, придется сдаться, тем более что он прав – я не могу уйти отсюда. Пока не могу…
«Исключительно о твоих ошибках.»
– И много их было? – Я содрогаюсь.
«Вообще-то, настоящая ошибка была всего одна, и ты ее правильно понял.»
– А именно?
«Твое времяпрепровождение с гномкой.»
Я вздыхаю:
– Да, тут отпираться бессмысленно…
«Она плохо на тебя влияет, – авторитетно заявляет голос, – ты начинаешь делать глупости.»
– Можно подумать, раньше я глупостей не делал…
«Раньше это были лично тобой взращенные глупости, а теперь ты идешь на поводу, противно подумать, у кого – у несовершеннолетней гномки!»
Прямо-таки строгий дядюшка, выговаривающий нерадивому племяннику за разбитый кувшин и пролитое вино.
– Я заметил…
А что толку отпираться?
«Ты начинаешь геройствовать, а это вредно для здоровья!»
Так, наставления еще и не думали заканчиваться.
– Прости, больше не буду.
М-да, звучит не очень-то искренне.
«А я полагаю, что будешь, и не один раз, – вздыхает голос. – Надо все же становиться более рассудительным и спокойным.»
– Да куда уж рассудительнее?! Хорошо, торжественно клянусь, что в следующий раз, когда на моем пути появится девица в затруднительном положении, я пройду мимо! А еще лучше – отползу в кусты! В крайнем случае, там и зазимую…
«Ай, как мы разозлились! – Радость и ликование. – Кстати, о девицах…»
– Каких еще?
«Которые инкогнито посещают тебя и оставляют на память роскошные узоры на лице.»
Я чувствую, как в груди начинает закипать бешенство.
– Закрой эту тему! Раз и навсегда! Я не буду ее обсуждать!
«Хочешь сказать, что подставил лицо под иглы палача по своей воле?» – Вкрадчивый шепот.
– Ты знаешь, что нет! – Я почти кричу. – Я не мог ничего сделать!
«Пожалуй, – соглашается голос. – Ты всего лишь мог избежать этой ситуации. В самом начале. На кой фрэлл ты решил поучить малолетнего выродка уважительному отношению к старшим?»
– Он первый начал!
«Великолепное оправдание, – сокрушается голос. – А сколько нам лет? Пять? Десять? Да, пожалуй, не больше… Ты что, считал, что все сойдет тебе с рук?»
– Ну-у-у-у…
Наверное, считал.
«Положим, я тоже немного виноват, – признает голос. – Но ради всего сущего, зачем? Зачем ты полез в самую глубокую яму, которую только нашел?»
– Я не лез…
«Вожжа под хвост попала?»
– Нет у меня никакого хвоста!
Я был близок к тому, чтобы взвыть.
«Ну, положим, хвост-то у тебя в наличии имеется, – не обратив внимания на мое возмущение, продолжает голос. – Уж мы-то с тобой это знаем, не притворяйся! Правда, потревожить его вожжой достаточно сложно… Скорее даже – невозможно…»
– Оставь в покое мои конечности. – Я поспешил сбить своего собеседника с любимого «конька». – Я предпочитаю о них не вспоминать…
«Когда-нибудь придется. Как тебе понравилась Нэгарра?»
– Омерзительно.
При одном только воспоминании виски начинают ныть.
«Вот-вот. Понимаешь, что лучше ее избегать?»
– Теперь – понимаю.
«Обещаешь, что примешь мои слова к сведению?»
– Обещаю.
«Опять врешь, – усмехается голос. – Ну и фрэлл с тобой! Мне остается только одно: почаще тебя навещать.»
– Жду с нетерпением. – Я вяло пытаюсь пошутить.
«А все-таки она хороша, верно?»
– Кто – она?
К чему эти подначки?
«Эльфийка, кто же еще? Небось пожалел, что у нее было мало времени.»
Ах ты, сволочь!
– Ты же знаешь, что ЭТО меня не интересует!
«Знаю, – вздыхает голос. – И очень переживаю по этому поводу. Но не расстраивайся, я всегда буду с тобой, любовь моя!»
– Не смей так ко мне обращаться!
«Ну кто же будет любить тебя так же бескорыстно и искренне, как я? И вообще – давай-ка хлопнем глазками, встанем и посмотрим на нашего нового хозяина!»
Спор я проиграл. В который раз? Уверен, что не в последний… В самом деле, кому под силу одержать верх над своим внутренним голосом – этим бесконечно мудрым, беспредельно ехидным и по-настоящему понимающим тебя собеседником? Собеседником, который лучше всех прочих знает, когда нужно просто помолчать…
Я чихнул. Ресницы стукнулись друг о друга с лязгом рыцарей в полном боевом доспехе – возвращение в неуклюжее тело показалось нереально легкому (на какое-то время) сознанию изощренной пыткой. Но легкость никуда не исчезла: она ударила в голову, как выдержанное десятилетиями вино. Я чувствую, что могу все. Ну, почти все. Например, пойти и набить кому-нибудь физиономию. Или кого-нибудь поцеловать. Не важно, что результат в обоих случаях будет одинаковым: затрещина, которая надолго выведет меня из строя, – но сейчас мне так легко и весело, что…
Я ли открыл глаза в одной из комнат постоялого двора?
Сажусь на постели – когда меня успели сюда перенести? – и голова тут же начинает танцевать что-то очень изящное и запутанное. Ничего, прорвемся!
Из смежной комнаты доносятся голоса. Два голоса. И оба мне хорошо знакомы, потому что один принадлежит косвенному виновнику появления узора на моем лице, а другой – человеку, которого я знаю под кличкой «Мастер». Десяток шагов кажется непреодолимым расстоянием, но я одерживаю победу над Пространством и заглядываю в дверной проем.
Так и есть, Бэр собственной персоной. Виноватый и пришибленный. Рядом на кровати лежит Мэтти, не принимающий участия в разговоре, что и неудивительно, поскольку он все еще спит. Мастер – все в том же походном костюме, только без накидки, отсутствие которой позволяет мне наконец-то увидеть лицо моего «хозяина» целиком. Что сказать? Открывшаяся картина вполне меня удовлетворяет. Он, несомненно, умен и опытен. А еще – добр. Возможно, Бэр этого не замечает, потому что робко отводит взгляд, но серые прищуренные глаза полны снисходительного лукавства, хотя в голосе старательно звенят стальные нотки:
