Конец игры - Раевский Андрей (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Данвигарт боялся моря. Особенно ночного. Он боялся чёрной, поблёскивающей в свете луны, бездонной водной стихии, воплощением которой был Талдвинк. Лишь однажды видел Данвигарт адмирала во время боя. Но с тех пор страшное видение неотступно преследовало его, являясь со всей физической остротой и ясностью деталей. Ему слышался треск ломающихся корабельных досок, беспомощное скольжение ног по вздыбленной палубе и свинцовые объятья холодной воды. А дальше — что-то неразличимое, поднимающееся из тёмной глубины в ответ на судорожные барахтанья. Невидимые зубы отхватывают ноги. Боли почти нет, но сердце выскакивает из груди от ужаса и отчаяния. Открытый в судорожном крике рот захлёбывается горькой жижей, мутная водяная завеса, колеблясь, смыкается над головой, и последнее, что различает глаз там, наверху, — это Талдвинк, его невозмутимый равнодушно-презрительный взгляд, провожающий его, Данвигарта, уход в небытие с высоты палубы флагманского корабля.
Много раз отгонял он это жуткое видение, но оно неизменно возвращалось, расцвечиваясь новыми болезненными подробностями. Нет! Только не море! Что же оставалось? Бежать в Энмуртан было глупо. Данвигарт прекрасно знал цену дружбы тамошних заправил. Они любили его богатого и сильного. А попади он к ним, спасаясь от Андикиаста, — они тут же преподнесут императорскому полководцу его голову на золотом блюде — лишь бы их самих не тронули. Тактика увиливания от боя и изматывания противника в данном положении тоже выручить не могла. Территория провинции была не столь велика, Андикиаст не так прост, чтобы позволить втянуть себя в такие игры, варварские силы для таких манёвров вообще не подходили, и ресурсов для долгой войны не было. Всё это могло кончиться лишь предательством ближайших офицеров, пленением и позорной выдачей победителю. Оставалось одно — пока большая часть провинции ещё была под его контролем, собирать силы и готовиться к генеральному сражению. И Данвигарт начал готовиться.
Переместив ставку в наиболее удобное место одного из центральных районов провинции, он принялся стягивать туда верные ему войска, сняв после долгих колебаний осаду непокорных городов. Войско собиралось немалое, но время работало против него, и Андикиаст, понимая это, не спешил приближаться. Он методично освобождал район за районом, постепенно отрезая мятежника с севера от главных дорог и связи с подчинёнными ему городами. В то же время стратег вёл активные переговоры с силами городской коалиции. Всё это не сулило Данвигарту ничего хорошего, и он начал метаться, совершая непоследовательные и противоречивые действия. Он то заигрывал с подчинённым ему населением, надеясь заслужить его лояльность, то устраивал зверские и бессмысленные расправы с нарушителями его сумасбродных и невыполнимых указов.
В последние дни особую ярость сатрапа вызвали известия из Ордикеафа. Стоящие в городе войска с удручающей быстротой теряли боеспособность. Гвардейцы, которым было доверено схоронить от варваров богатые погреба ордикеафских виноторговцев, стали опустошать их с ними за компанию. Деньги, провиант, оружие и военное снаряжение из города, на которые рассчитывала ставка, почти не поступали в район расположения основных сил. Начать повальные конфискации, или, проще говоря, грабежи не позволяли гарантии, данные офицерам-предателям, сдавшим город. А по-хорошему жители ничего не отдавали. Более того, солдаты сами распродавали оружие направо и налево, предаваясь беспробудному пьянству и разврату. И это за считанные дни до генерального сражения! И когда в ставке вновь встретили полупустой обоз с полусгнившим провиантом под охраной полупьяных гвардейцев, терпение сатрапа лопнуло окончательно. Удар тяжёлого медного гонга заставил разбежаться испуганных наложниц — в ставке ближайшее окружение Данвигарта собиралось на совет.
Гембра и Ламисса вошли в Ордикеаф вместе с толпой беженцев, таких же полуголодных и оборванных, как и они. В городе царила неразбериха, но не шумная и суматошная, как в Гуссалиме, а какая-то вялая. Никому ни до чего не было дела. То ли оцепенение в ожидании бурных и грозных событий, то ли усталость от тягостной неопределённости и смутного безвластья и безвременья сделали жителей некогда весёлого и богатого города неразговорчивыми и угрюмо апатичными.
Держась подальше от шляющихся по улицам орав пьяной солдатни и оглашающих окрестности нестройным громогласным пением кабаков, Гембра и Ламисса стали, не теряя времени, разыскивать дом Калвантвиса из рода Линберктов — богатого владельца ремесленных мастерских и члена городского совета, которому везли они свой драгоценный заказ из далёкой Амтасы.
Переживания по поводу нищенского вида оказались напрасны. Говорить было не с кем. Все двери и окна большого дома Калвантвиса, как и калитка, ведущая в сад, были наглухо заколочены. Соседи рассказали, что ещё в самом начале смуты хозяин, вместе со всей семьёй и прислугой, оставив дом, успел уехать к родственникам в Бранал, увезя с собой всё ценное имущество. И когда он вернётся, если вообще вернётся — одни боги знают, да и то наверняка не точно.
— Рассудительный мужчина, — заключила Гембра, — не то, что мы. Ламисса ничего не отвечала. Последние силы оставили её. Да и что тут можно было сказать. Не испытывая ни малейшего желания ни обдумывать, ни обсуждать дальнейшие планы, они понуро направились к центральной площади, где возле большого водоёма, к неудовольствию местных нищих, коротали ночь бездомные беженцы. Прижавшись друг к другу и забывшись беспробудным, от чрезмерной усталости сном, они не подозревали, что судьба уже готовит им новый страшный сюрприз.
