Поворот Колеса - Уильямс Тэд (список книг .txt) 📗
— Теперь я его заберу, — тихо сказал Тиамак. — Вам не нужно идти со мной, если у вас нет такого желания.
— А ты бы этого хотел? — спросила Мириамель.
Тиамак внимательно посмотрел на нее, потом кивнул.
— Я бы хотел этого. Да.
Мириамель удостоверилась, что пошли все, включая Камариса, которого, казалось, куда больше волнуют птицы с хвостами в виде бахромы, сидевшие у него над головой, чем все на свете мертвые тепа и погребальные церемонии.
С помощью Изгримнура Тиамак бережно уложил в лодку завернутое в листья тело Младшего Могахиба. Поднявшись немного вверх по течению, он направил лодку к песчаной отмели и повел своих спутников берегом. На открытом месте Тиамак соорудил что-то вроде каркаса из тонких сучьев. Под этим сооружением лежали приготовленные дрова и листья масляной пальмы. Снова прибегнув к помощи Изгримнура, Тиамак положил Могахиба на каркас, слегка прогнувшийся под тяжестью тела.
Когда все было готово, Тиамак отступил на несколько шагов и встал рядом со своими спутниками, лицом к каркасу и незажженному костру.
— Та, Что Ждет Всеобщего Возвращения, — произнес он нараспев, — стоящая у последней реки. Младший Могахиб покидает нас. Когда он будет проплывать мимо, помни, что он был храбрым: он вошел в гнездо гантов, чтобы спасти свою семью, своих соплеменников и соплеменниц. Помни также, что он был добрым.
Тут Тиамаку пришлось прерваться и немного подумать. Мириамель вспомнила, что он не был другом умершего вранна.
— Он всегда почитал отца своего и других старейшин, — провозгласил наконец Тиамак. — Он устраивал праздники, когда на него падал жребий, и никогда не скупился, — вранн вздохнул. — Вспомни свое соглашение с Той, Что Родила Человеческое Дитя. Младший Могахиб получил жизнь и прожил ее; потом, когда Те, Кто Наблюдают и Творят коснулись его плеча, он отдал жизнь обратно. Та, Что Ждет Всеобщего Возвращения, не дай ему проплыть мимо. — Тиамак повернулся к своим спутникам: — Скажите это вместе со мной, пожалуйста.
— Не дай ему проплыть мимо! — крикнули они все вместе. Птица, сидевшая над ними, издала звук, похожий на скрип несмазанной двери.
Тиамак склонился над костром. Несколькими ударами кремня он высек искру на груду пальмовых листьев. Огонь разгорелся за считанные секунды, и вскоре листья, в которые был завернут Младший Могахиб, стали чернеть и сворачиваться.
— Нет необходимости смотреть на это, — спокойно сказал Тиамак. — Если вы спуститесь немного вниз по течению и подождете меня там, я скоро присоединюсь к вам.
На сей раз Мириамель почувствовала, что вранн больше не нуждается в их обществе. Они погрузились в лодку и проплыли немного, пока изгиб реки не скрыл от них растущий столб темно-серого дыма.
Позже, когда Тиамак, шлепая по воде, вернулся к ним, Изгримнур помог ему залезть в лодку. Отталкиваясь шестом, они быстро прошли небольшое расстояние до лагеря. В этот вечер Тиамак был молчалив и серьезен. Он долго сидел и смотрел в огонь, после того как его товарищи улеглись.
— Думаю, что теперь я понял некоторые туманные места из рассказа Тиамака, — сказал Кадрах.
Было позднее утро. Прошло уже шесть дней с тех пор, как они покинули гнездо гантов. Было тепло, но легкий ветерок сделал путешествие по протоке более приятным, чем в предыдущие дни. Мириамель начинала верить, что они действительно когда-нибудь выйдут из болот.
— Что значит «понял»? — Изримнур попытался смягчить тон, которым был задан этот вопрос, но без особого успеха. Отношения между северянином и монахом продолжали портиться.
Кадрах удостоил его снисходительным взглядом, но ответ свой адресовал Мириамели и Тиамаку, сидевшим в середине лодки. Камарис, внимательно наблюдая за берегами, работал шестом, стоя на корме.
— Осколок зеркала. Язык гантов. Кажется, я понял, что все это означает.
— Так скажи нам, — попросила Мириамель.
— Как вы знаете, леди, я изучил множество древних источников, — монах откашлялся, не особенно расположенный к выступлению перед аудиторией.. — Среди прочего я читал и о Свидетелях…
— В книге Ниссеса? — спросила Мириамель и была поражена тем, что сидевший рядом с ней Тиамак скорчился, как от удара. Она повернулась к нему, но стройный вранн смотрел на Кадраха с выражением, похожим на подозрительность — свирепую пристальную подозрительность, как будто он только что обнаружил, что Кадрах наполовину гант.
Озадаченная, она оглянулась на монаха И обнаружила, что он смотрит на нее с яростью.
Вероятно, он не хочет вспоминать об этом, решила она и огорчипась, что не промолчала. Но реакция Тиамака в любом случае была удивительной. Что она такого сказала? Или что сказал Кадрах?
— Как бы то ни было, — сказал Кадрах, будучи вынужденным продолжать, не желая этого. — Были некогда предметы, называемые Свидетелями. Их создали ситхи еще в глубокой древности. Они пользовались Свидетелями, чтобы общаться между собой на большом расстоянии, а возможно и для того, чтобы показывать друг другу сны и видения. Свидетели имели самые разнообразные формы; старинные книги упоминают «Камни», «Чешую», «Озера» и «Погребальные костры». «Чешуя» напоминала то, что смертные называют зеркалами. Я не знаю, почему эти Свидетели так назывались.
— Ты хочешь сказать, что зеркало Тиамака было… одной из этих вещей? — спросила Мириамель.
— Так я думаю.
— Но какое отношение ситхи имеют к гантам? Даже если они действительно ненавидят людей, о чем мне не раз говорили, я не могу поверить, что эти отвратительные жуки им более близки.
Кадрах кивнул.
— Да, но если Свидетели еще существуют, ими могут пользоваться не только ситхи. Вспомните, принцесса, все, что вы слышали в Наглимунде. Вспомните, кто разрабатывает планы и плетет паутину, скрываясь на замерзшем севере.
Мириамель, вспомнившая странную речь Ярнауги, внезапно ощутила холод, не имевший никакого отношения к легкому ветерку.
Изгримнур наклонялся вперед.
— Подожди-ка, парень. Ты что же, хочешь сказать, что этот самый Король Бурь заколдовал гантов? Тогда зачем им был нужен Тиамак? Не вижу смысла.
Кадрах проглотил резкий ответ.
— Я же не говорю, что знаю ответы на все вопросы, риммерсман. Но возможно ганты слишком другие, слишком… примитивны. Может быть… для того, что бы те, кто использует теперь Свидетели, могли говорить с ними напрямую… — Он пожал плечами. — Я думаю, что им требуется-человек в виде какого-то посредника.
— Но что могло понадобиться Кор… — Мириамель спохватилась. Несмотря на то, что Изгримнур уже пробормотал это имя, она не желала его называть. — Что могло понадобиться кому-то такому от гантов Вранна?
Кадрах покачал головой.
— Это намного выше моего понимания, леди. Кто может надеяться судить о планах… кого-то такого?
Мириамель повернулась к Тиамаку:
— Ты помнишь что-нибудь еще из того, что тебя заставляли говорить? Может быть, Кадрах прав?
Тиамак, казалось, не был расположен говорить на эту тему:
— Я не помню. Я мало знаю о… о колдовстве и о древних книгах. Очень мало.
— Я и раньше думала, что ганты опасны, — сказала Мириамель после долгодо молчания, — но если это правда — если они как-то связаны с тем, против чего сражается Джошуа, да и мы все тоже… — она обхватила руками колени, — чем скорее мы уйдем отсюда, тем лучше.
— Вот с этим никто из нас спорить не станет, — пророкотал Изгримнур.
Выздоровление Тиамака оказалось не окончательным. Через день после торжественного сожжения Младшего Могахиба он снова впал в подобие лихорадки, оставлявшей его слабым и безжизненным. Когда наступала темнота, вранн видел ужасные сны. Утром он не мог вспомнить ни одного видения, но по ночам они заставляли его корчиться от ужаса и кричать. Когда Тиамак переживал эти ночные пытки, его спутники были почти так же несчастны и взволнованны, как и он сам.
Проходили дни, а Вранн все не кончался, как засидевшийся гость: за каждой пройденной ими лигой болотного лабиринта — плыла ли лодка под затянутым дымкой небом, или они толкали ее, шлепая по зловонному липкому илу — возникала новая лига такого же болота. Мириамель начинала подозревать, что это какой-то волшебник играет с ними одну и ту же шутку, каждую ночь возвращая их к началу пути.
