Дороги Мертвых - Браст Стивен (серия книг .TXT) 📗

— Восхитительная идея, — сказала Зивра и налила. Тем временем Шант и Пиро орали уже изо всех сил и начали стучать по столу, чтобы подчеркнуть некоторые места своей дискуссии. Через несколько минут Зивра и Льючин, обменявшись взглядами, решили, что разговор можно остановить без риска потерять для мира какие-нибудь новые важные знания.

— Джентльмены, — сказала Зивра негромким голосом, который, однако, каким-то образом заглушил голоса спорщиков. — Я прошу вас на мгновение остановиться.

Они остановились, взглянули на Льючин и на Зивру, потом друг на друга, после чего на их лицах появилось сконфуженное выражение. — Да? — сказал Пиро.

— Я должна кое-что сказать вам, — объявила Зивра. Как всегда, она произнесла эти слова без всякого выражения; на самом деле она обычно говорила тем же тоном, в котором только что высказалась, и то, что кофе обжарено, измолото, созрело и можно заваривать (так как она действительно была таким знатоком в этом искусстве, каких очень редко можно было встретить после Катастрофы), тем не менее каким-то не поддающимся объяснению образом все сразу поняли, что Зивра собирается сказать что-то исключительно важное; поэтому никто ничего не сказал, но все ждали от нее продолжения, которое и последовало в ее обычной изящной манере — Мои опекуны сообщили мне, что я обязана на какое-то время уехать по очень важному делу.

— Как, уехать? — поразился Пиро.

— В точности, — ответила Зивра.

— То есть вы имеете ввиду уехать из Адриланки? — сказал Шант.

— Да, именно.

— И по какому делу?

— По неизвестому делу в неизвестном направлении.

— То есть вы не знаете, куда и зачем едете?

— Вы совершенно верно поняли меня.

— Но, — заметил Пиро, — ваши опекуны должны были, по меньшей мере, сообщить вам причину.

— Нет, ни в малейшей степени, уверяю вас.

— Но когда вы уезжаете? — спросил Шант.

— Завтра, — сказала Зивра.

— Завтра!

— Рано утром.

— Клянусь лошадью! — воскликнул Пиро. — Так быстро?

— Точно, — сказала Зивра.

— Но, тогда, хоть что-нибудь да случилось, — сказал Шант. — Когда кому-то говорят, что нужно собираться и уезжать, причем дают только день на подготовку, это безусловно означает, что что-то случилось.

— Не исключено, — сказала Зивра. — И тем не менее я уверяю вас, что ничего не знаю и об этом.

— И вы вернетесь?

— А.

— Ну?

— И об этом я тоже ничего не знаю.

— Но, — сказал Пиро, — разве вы не спросили их?

— Как, допрашивать моих опекунов?

— Ну да.

— Нет, никогда. Они объявили это мне, а я…

— Да, и вы?

— Я подчинилась. У меня создалось впечатление, что речь идет об очень важном и срочном деле, и, более того о деле, в котором необходимо соблюдать строгую секретность, так как иначе, я точно знаю, они ответили бы на все мои вопросы еще до того, как я бы их задала.

— В результате, — сказал Шант, — вы не спросили их?

— Точно.

— Вы должны писать нам, — сказал Пиро.

— И часто, — добавил Шант.

— Обязательно, — согласилась Зивра.

— Как жаль, — заметил Пиро, — что Орб пропал, так как при помощи магии мы могли бы обмениваться мыслями напрямик, из сознания в сознание, как делали люди в былые времена.

— Для этого не требуется никакой магии, — сказал Шант. — И сейчас есть такие, которые могут сообщаться таким способом.

— Да ну? — насмешливо сказал Пиро. — Хорошо, давайте сделайте это.

— Я не изучал это искусство, — ответил Шант, — но разве не является доказательством…

— Джентльмены, — прервала его Льючин, — прошу вас, не начинайте снова.

— Я должна признаться, — сказала Зивра, — что сейчас я не восприниму как естественнонаучных, так и магических философских рассуждений.

— Хорошо, — сказала Льючин. — Я запишу их и пошлю вам вместе с моими письмами.

— А! Я предвижу с каким удовольствием буду читать их.

Льючин нахмурилась и пожевала губы, внимательно глядя на свою подругу, а потом сказала, — Но ведь это еще не все, не правда ли?

— Как, есть еще что-то?

— Вы знаете или подозреваете кое-что, о чем еще не рассказали нам.

— А, — сказала Зивра и улыбнулась. — Я должна была знать, что не сумею ничего утаить от вас.

— И что это?

— Ну, я подозреваю…

— Так и есть, — сказал Шант. — Вы опасаетесь.

— Ну хорошо, я опасаюсь. Мне сказали, что там я должна с кем-то встретиться.

— Как, с кем-то встретиться?

— Точно.

— Тогда вы опасаетесь…

— Что я выйду замуж.

— Но ваши опекуны вам это не сказали! — взволнованно сказала Льючин.

— Увы, — сказала Цивара. — Поэтому я и не знаю. Они не захотели ничего объяснить мне, сказав только, что я должна ехать, должна повстречаться с кем-то, и все объяснится.

— Признаюсь откровенно, — сказал Пиро, — это звучит, да, но мне не нравится как оно звучит.

— И мне, — сказал Шант.

— И мне, — сказала Льючин.

— Тайна, — добавил Пиро. — Это совершенно ясно.

— Если это тайна, — возразил Шант, — тогда ничего не ясно.

— Я имею в виду…

— Да, но что мы можем сделать? — быстро сказала Зивра

— Мы можем сами отвезти ее! — предложил Пиро.

— Как, отвезти меня?

— В точности, — сказал Шант.

— Куда?

— Ну, — сказал Пиро, — в, это, в…

— В любое место, — сказал Шант. — Например в джунгли.

— Мне это не кажется разумным, — сказала Льючин. — Заметьте…

— Что? — хором спросили Шант и Пиро.

— Что мы не знаем, будет ли на самом деле свадьба, мы только подозреваем.

— Возможно вы правы, — сказал Шант. — Тем не менее скорее всего это связано с чем-то неприятным, иначе они бы сказали ей, что это все значит. Ну, Пиро, а вы как думаете?

— Я полностью согласен с Шантом.

— А я, — сказала Зивра, которая, казалось, не знает что ей делать: смеяться или плакать, — очень опасаюсь, что должна присоединиться к мнению Льючин. Мы не можем действовать, основываясь только на подозрениях. Помимо всего прочего, если это замужество, возможно это мне понравится.

— Вы так думаете? — с сомнением в голосе спросил Пиро.

— Да, но…

— Все это не имеет значения, — твердо сказал Льючин. — Мы не будем отвозить ее.

— И тем не менее… — начал Шант.

— Так как, — продолжала Льючин, — наш друг напишет нам, и вскоре мы будем знать, а тогда…

— Ну, — сказал Пиро, — и тогда?

— Тогда мы сделаем то, что должны сделать.

Она сказала это холодно и без всякого выражения. Остальные поглядели друг на друга и торжественно кивнули.

На остальные события этого дня была, как казалось, накинута вуаль и всех охватило необъяснимое чувство того, что что-то закончилось. Никто не говорил, что Общество, фактически, распущено; тем не менее все, каждый по своему, чувствовали это. Они пили, но немного, как если бы не хотели, чтобы вино замутило воспоминания об этом дне, и они говорили, даже Пиро и Шант, негромко и спокойно, вспоминали прошлые приключения, делились планами, надеждами и мечтами на будущее, до тех пор, пока не настала ночь.

В какой-то момент Пиро, как если бы говоря самому себе, хотя его слова были обращены к Зивре, сказал, — Не думаете ли вы, что сможете наконец узнать хоть что-то о вашем происхождении? — Потом, сообразив, что высказал вслух свои мысли, замолчал и держался очень тихо, с извинением на губах за то, что коснулся предмета о котором они никогда не говорили.

Тем не менее Зивра только кивнула, как если бы ей задали самый естественный вопрос в мире, и сказала, — Мне самой это тоже пришло в голову. Возможно да, но возможно и нет.

За многие годы они ни разу не касались этой темы, и теперь, когда она возникла, никто не знал, что сказать, пока Льючин не спросила, — Вам тяжело жить, не зная своего происхождения?

Зивра нахмурилась и сказала, — Вы хотите знать, не мешает ли это мне?

— Да, — сказала Льючин, — если вас не затруднит сказать мне.

— Хорошо, я отвечу на ваш вопрос.