Заклятие немоты - Дарт-Торнтон Сесилия (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Сбежать отсюда? Ты что, ненормальный? Не понимаешь? В лесу нам одним не выжить, а здесь кругом лес, он тянется… я не знаю, на тысячи миль!
Глаза пажа засверкали в темных впадинах глазниц, голос сорвался на приглушенный писк.
Найденыш обеими руками описал в воздухе силуэт корабля.
— Забраться на борт? Без билета? Давай, если жить надоело, только без меня. Знаешь, что за это бывает? Иди, иди прочь! Не нужны мне ни твои бредни, ни краденая еда. Тебя поймают. И накажут.
Немой юноша вгляделся в лицо Пода, кивнул, взял свои пожитки и поплелся обратно, к солнечному свету.
«Моя болезнь излечима! Значит, однажды я убегу и буду странствовать, — поклялся он в душе. — Я не успокоюсь, пока не найду тетера главных вещей. Ян — лицо, которое не стыдно показать людям. Тэн — имя. Тетера — прошлое».
Но бежать одному, без попутчика, юноша готов не был. Он решил потерпеть еще немного.
— Вставай, вставай. Просыпайся, бездельник, теперь у тебя много сил. Тяжелая работа закаляет слуг. И делает способными к еще более тяжелой работе.
Сорочья трескотня Гретхет плюс весьма ощутимый пинок под ребра разогнали остатки утренней дремы в мгновение ока.
Найденышу давно уже запретили спать возле печки.
«Тут слишком светло, — заявила старуха. — Ты должен раздеваться в темноте. Нельзя, чтобы тебя видели. Ты очень страшный. Тебя сразу вышвырнут. Понимаешь?»
Он все понимал. И повиновался.
Теперь он проводил ночи в крохотной темной кладовке, где хранились свечи, мыло и пчелиный воск и где, кроме него, обитало множество чрезвычайно общительных пауков. При любом движении нового постояльца насекомые спускались на тонких нитях с потолка, с любопытством заглядывали ему в лицо и быстренько убирались восвояси.
Вскоре найденыш свыкся с темнотой. Он мылся по утрам в бадье, поливая себя из кувшина, одевался, стараясь при этом тщательнее упрятать под капюшон блестящую солому отрастающих волос, съедал горбушку хлеба, стыдливо именуемую «завтраком», и отправлялся работать. Вначале следовало навести порядок и подмести пол в комнате вокруг печи, натаскать воды в прачечную, развести огонь под огромными баками с бельем и выгладить влажные льняные простыни.
После этого юношу отправляли считать запасы в кладовых — ведь благодаря Фезерстоуну в математике он разбирался не хуже остальной прислуги.
«Ян, тэн, тетера», — повторял про себя парень, терпеливо загибая пальцы и делая зарубки на дощечке.
Настал двенадцатый день тейнемиса, месяца Огня. День долгожданного свадебного торжества. Внутри стен Башни постоянно что-то визжало или глухо стучало, будто замурованное в камень сердце: силдроновые насосы работали на полную мощность, едва успевая качать воду на верхние этажи для бесчисленной армии важных гостей.
Старшая Дочь Дома леди Персефона сочеталась законным браком со своим кузеном Валериксом, Сыном Пятого Дома, наследником главной крепости Финварны. Слуги осуждающе перешептывались о том, что помолвку заключили в день появления леди Персефоны на свет. Подобные браки служили укреплению могущества Домов и были, безусловно, постыдным, но настолько привычным явлением, что даже получили особое название. Народ окрестил их «горькими узами».
К счастью, на сей раз жених и невеста испытывали друг к другу искреннюю симпатию и не противились обязательствам, наложенным на них в младенческом возрасте.
Именитые гости из всех Домов, принадлежащих Всадникам Бури, а также из некоторых королевских и дворянских Домов Империи Эрис прибыли на Морских и Летучих кораблях; тщательно охраняемые кавалькады прискакали по небесным дорогам и по Великому Королевскому пути, опоясывающему Эльдарайн вдоль побережья. Летучие корабли бросили якоря, кто возле самой Башни, кто подальше, в лугах, и теперь со свернутыми парусами и безжизненно повисшими пропеллерами дожидались своих хозяев в небе, покрытом барашками облаков. На одной из морских посудин находился сам лорд Валерике. Он не должен был ступать на сушу до назначенного срока и потому занимался пока необходимыми приготовлениями.
Над Башней Исс реяло несметное количество флагов и вымпелов. Флаги соединенных Домов Всадников Бури отличались друг от друга только цветами. На знамени Пятого Дома черным по лазоревому, на флаге Седьмого Дома черным по серебряному полю было начертано одно и то же: молния и девиз «Арнат лан серен» — «Чего бы ни стоило». То есть во что бы то ни стало — исполни долг, не урони чести и верно служи Королю-Императору на небесных дорогах.
Настало время слугам отправляться в лес за цветами и ягодами. Блеклый свет утренней зари как бы с неохотой освещал обнесенные стенами фруктовые сады и приземистое здание маслобойни, мимо которой протрусила группа вооруженных всадников. Наездники сопровождали деревянную телегу, настолько большую, что в нее запрягли двух тягловых лошадей, и толпу слуг, идущих большей частью своим ходом. Обезьянки и ребятня льнули к телеге, словно ракушки-прилипалы.
Для защиты экспедиции от оборотней были приняты все необходимые меры. Многие даже вывернули одежду наизнанку, пожертвовав временным комфортом ради безопасности. Почти у каждого на шее висела гирлянда из ромашек. К телеге приколотили множество подков, щедро увешав ее, как, впрочем, и конскую сбрую, звонкими бубенцами. Кроме пустых корзин и мешков, слуги держали в руках дубинки из рябины, украшенные развевающимися красными лентами и колокольчиками. Гретхет что-то бормотала, крепко сжимая деревянного петушка, который болтался на ее худенькой цыплячьей шейке. Уж где-где, а в лесу, населенном неявными тварями, подобный амулет, или тилгал, как их здесь именовали, был просто незаменим. Некоторые слуги мурлыкали под нос веселые песенки, что совсем не вязалось с кислыми выражениями их физиономий. Когда процессия миновала Совиный столб и оказалась в лесу, запели уже все. Даже охрана пыталась бодро посвистывать — согласно поверью, это должно было распугать оборотней на мили вокруг. Ничего удивительного: такой жуткий, нестройный хор отпугнул бы кого угодно.
Окаймленная папоротником Совиная дорога извивалась под нависающими кронами деревьев. Зеленый свод был весь исколот солнечными лучиками, на которые сами собой нанизывались крохотные прозрачные мушки. Кое-где валялись колоды, покрытые мхом и поганками. С ветки на ветку перелетали птички-крапивники. Раздавались трели дрозда-сорокопута.
Телега остановилась на краю просеки. Лошади наклонили головы и начали щипать траву, в то время как охранники зычно отдавали приказания. Слуги разбились на группы и рассеялись по лесу, не забывая насвистывать и трясти дубинками так, чтобы колокольчики беспрерывно звенели. Капуцины и часть ребятишек забрались на телегу и теперь срывали пурпурный виноград, лозами которого были увиты ветви деревьев. Остальные слуги ползали на коленях по траве и собирали охапки желтых ромашек-бессмертников, боровой душицы и розоватого верескового мирта, втыкая стебли во влажный мох, устилавший днища корзин.
Сгорбленная фигура Гретхет пробиралась сквозь заросли жгучей крапивы и подлеска.
— Давай сюда, — пыхтела старуха. — Тут и ягоды, наверно, есть. Только смотри, берегись ядовитого плюща.
Ей удалось набрать большой букет атласно-белоснежных цветов и полный мешочек синеватых ягод, соком которых лечили чахотку на самой ранней стадии.
Помощник Гретхет жадно вдыхал сладкие ароматы леса, упиваясь богатством живописных оттенков буйной зелени и многоголосым пением птиц. Он смотрел вокруг широко раскрытыми глазами, и сердце его страстно билось. Опьяненная кровь снова застучала в висках, как раньше, в первые дни жизни в Башне. Только на сей раз он был Снаружи и мог в полной мере наслаждаться этим удивительным чувством. Теперь найденыш знал, откуда оно приходило. Он беззвучно засмеялся и, не в силах удержать порыв, побежал вперед с раскинутыми, будто для объятий, руками.
Поднялся ветерок, щекочущий кожу, словно нежное дыхание младенца, крики птиц усилились, и внезапно тучи скрыли солнце, превратив день в полночь. Кругом раздались ругательства и испуганные крики:
