Живые и мертвые - Пекальчук Владимир Мирославович (книги полностью .TXT) 📗
– Воры в гости не заглядывают? – поинтересовался Зерван.
Бах самодовольно хохотнул:
– Нет, разумеется. Кому охота заживо изжариться дремлющим огненным гейзером?!
Вампир окинул двор наметанным глазом. Все серо, лишь светлая фигура мага да тусклое остывающее тело Каттэйлы на руках. Нигде ни пятнышка, ни пульсации, ни любого иного проявления магии. Высокая чувствительность к магии и способность видеть ее глазами – один из многих даров вампиризма своей жертве. За свою затянувшуюся жизнь Зерван обошел сотни, если не тысячи, смертоносных магических ловушек и полагал, что вряд ли от него укроется даже самая искусная из них.
– Готов держать пари, во дворе нет ни одной магической ловушки.
– Ясное дело, – снисходительно откликнулся маг, – я же говорил вам, что я бездарь. Но я чуточку смыслю в алхимии. Немного серы, масла и еще кое-чего, все это перемешано и упрятано под плитой на дорожке, по которой мы сейчас идем. Ну и неприятный мне человек, местный сплетник, который туда наступил. Бедняга отделался диким перепугом и сожженным камзолом, но теперь весь город свято верит, что у меня кругом упрятаны магические огненные гейзеры, сжигающие воров и иногда по ошибке срабатывающие на посетителей… Вы понимаете меня, не так ли?
Зерван хмыкнул:
– Воистину, страх – лучшая защита.
– Вот именно. Ну а на крайний случай…
Они как раз дошли до входной двери, и маг постучал в нее висящим рядом молоточком. Минуту спустя заскрипел засов, дубовая створка, обитая металлом, открылась внутрь, и перед гостем предстал привратник – юноша ростом под два метра, с лицом, на которое наложила свою печать умственная неполноценность.
– Суаф, пусть отец готовит лабораторию и мелки принесет, – коротко распорядился Бах и, глядя ему вслед, обратился к вампиру: – Суаф способен схватить человека за шею и ноги и сломать о колено, словно палку. Хотя с вами у него номер не прошел бы, я думаю, но любому вору было бы крайне неразумно сюда влезать. Парень нем, но слух у него такой, что эльфы завидуют.
– Интересный выбор прислуги, – заметил вампир.
– Умный выбор, – парировал Бах, – парень без меня пропадет, до того он туп. Его отец слишком стар, чтобы пускаться в авантюры, и он надеется, что я позабочусь о Суафе, когда его не будет. По правде говоря, больше о нем некому заботиться. Другие маги боятся за свои секреты, прячут от слуг все что можно. А я сплю спокойно, зная, что моя прислуга меня не предаст. Один для этого слишком ограничен, другой слишком стар – и оба зависимы от меня. Я для них благодетель.
Бах оказался с хорошей хваткой, признал про себя вампир. Мизерный талант к магии в паре с недюжинным умом – сыну купца этого хватило, чтобы устроиться в жизни с удобством и достатком. Маги не боятся, что их караван разграбят, корабль утонет, товар испортится, деньги обесценятся. Просто живи и занимайся любимым делом – магией. А уж она-то своему адепту с голоду помереть не даст.
Бах зажег светильник и поманил вампира за собой. Они прошли по длинному мрачному коридору с кучей дверей и оказались в лаборатории. Несколько секунд спустя появился седой старик, наспех одетый, и молча поклонился.
– Так, вот и мой дворецкий, подготовка займет время… Положите ее вот сюда, – указал маг на каменный стол посреди зала, вампир молча выполнил распоряжение.
Мертвенная бледность только придала Каттэйле привлекательности. Есть нечто неуловимо прекрасное в спокойных лицах усопших. Смерть стирает с них тревогу, беспокойство, волнения. Вся мирская суета больше не касается того, чей дух отправился на Серые Равнины, в Послежизнь или куда там отправляются души умерших.
И этот чудовищный контраст спокойствия мертвого и скорби живых только подчеркивает весь ужас смерти.
Смерти не нужно бояться, по мнению одного философа. Ведь пока мы живы, ее нет, а когда приходит смерть, нас уже нет, так зачем бояться, если мы никогда не встретимся с нею? Вампир вспомнил это извращенное изречение и горько вздохнул. Со смертью встретиться можно, когда умирает кто-то, кто тебе дорог. Хотя тот древний философ, гедонист презренный, наверняка никого и не любил, кроме себя.
Пока мастер Бах давал указания своему управляющему, Зерван вглядывался в лицо Каттэйлы. Он, старый вампир, перевидал на своем веку немало смертей. Скольких сам убил – и не счесть. Но вот собственноручно убивать по ошибке тех, кому не желал смерти, еще не приходилось. А тут – женщина, пусть бандитка, но с первых же секунд очаровавшая Зервана, погибшая от его руки по нелепому стечению обстоятельств…
Или, может быть, это не случайность. Возможно, Судьба все же не отпустила свою непокорную жертву, не простила того, кто так дерзко обыграл ее на ее же собственном поле. Не удалось заставить убить свою возлюбленную – ну Каттэйла вместо Таэль… какой убогий и мелочный поступок для Ее Величества Судьбы. Если, конечно, именно она виновата в произошедшем.
Тем временем Бах закончил отдавать распоряжения и повернулся к вампиру:
– Ну вот, все будет готово через несколько часов. Мне требуется заняться кое-какими приготовлениями самому, а вас я могу пока разместить в комнате для гостей…
Зерван мрачно проводил старого слугу взглядом. Нет, разумеется, он и не ожидал, что Каттэйла воскреснет, как только окажется в обители мага-грамотея, но ожидание… ожидание в надежде и неизвестности – пытка. Несколько часов, необходимых Баху на подготовку ритуала, наверняка покажутся одними из самых долгих часов в жизни вампира.
– Нет. Я подожду тут.
– Как угодно. Перекусить не…
– Нет.
– Что-нибудь нужно?
– Нет.
Он уселся на скамью у стола, на котором в безмятежном спокойствии смерти застыла Каттэйла, положил рядом свой плащ и приготовился ждать с терпением, достойным камня.
Глава 5
Кто жив, кто мертв?
Ночная степь, такая знакомая и такая чужая. Те же звуки, шорохи, запахи, крики животных и птиц. Те же звезды над головой, те же тучи, те же луны. И все равно – чужая степь. Чужая сторона. Страна людей, не орков. Трава чуть выше и сочнее, чем пожухлая поросль, к которой так привыкли ноги, да грунт помягче, не каменистый, а влажный и податливый.
Такая знакомая степь, родная сестра-близняшка жаркой орочьей страны. Такая похожая и в то же время совсем другая: сходство только усиливает щемящую тоску. Ведь на родину уже не суждено вернуться тому, кто мертв. В чужом, враждебном краю найдет он свой конец и свое последнее пристанище. Вторую могилу, от которой не нашел сил отказаться. Где она будет? Может быть, в поле, может быть, у мощенной камнем дороги, может быть, у стен какого-нибудь города. Может быть, стервятники да шакалы растащат его кости. Но совершенно точно одно – там, на том месте, будет много, очень много вражеских трупов.
Приятная тяжесть в желудке придала новых сил. Жареного барашка умять – это не кусочками сушеного мяса питаться. Теперь бы еще найти место для хорошего отдыха, потому как вторгнуться в Телмар уставшим глупо. Конечно, хотелось бы, чтоб все эти муки закончились поскорее, но и к предкам явиться, сделав дело спустя рукава, воину не к лицу. Главное – есть цель и есть способ достижения ее. А мелкие неудобства вроде необходимости терять время на сон и еду можно и потерпеть.
Далеко впереди показалось большое разлогое дерево. Растущее посреди поля, такое же одинокое и отверженное, как и мертвый Сын Ветра посреди чужой степи. Лучше места для отдыха не придумать.
Он улегся у подножия степного исполина, подложив руку под голову, и задумчиво посмотрел в ночное небо сквозь крону. Интересно, приглядывает ли за ним старый гро-Бакхг, подумалось сквозь накатывающуюся дремоту.
Телмарские рабовладельцы появились как всегда нежданно, на этот раз их было особенно много. Впрочем, сыны Элкада предвидели это и приняли меры, благо шаман предсказал точно, откуда они придут. Знаешь, с какой стороны ждать врага, – можешь устроить засаду.
Арситар и его братья долгие часы неподвижно пролежали в воде у берега небольшой речушки, скрываясь в тине, и их терпение боги вознаградили сторицей: вражеская колонна не заметила затаившихся воинов. Люди любят двигаться вдоль рек, иначе найти воду в орочьих степях бывает непросто. Правду говорят старые мудрые шаманы: знай своего врага, потому что если непобедимость заключена в себе самом, то возможность победы – как правило, в противнике. А вот люди – глупцы. Могли бы и сообразить, что их будут ждать.
