Воскрешение - Юрин Денис Юрьевич (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
В общем, решив, что больше потеряет, нежели найдет, если заглянет в заведение, моррон прошел мимо, чем вызвал новый шквал выкриков в свой адрес, на этот раз далеко не лестных. Обиженные невниманием постельные воительницы не скупились в колких выражениях и несли всякую блажь, голословно обвинив не заинтересовавшегося их «дарами природы» мужчину во всех возможных и невозможных грехах: в стяжательстве, в слабости мужского начала, в ничтожности его мужской натуры, в желании жить за счет женщин и во многом-многом еще, что Дарк, если честно признаться, не стремился запомнить. Поведение развратниц хоть и было понятно моррону, даже в определенном смысле он проникся к ним искренней жалостью, но все же оскорбления были нанесены, а Дарк не принадлежал к тем, кто позволяет всяким нахалам и нахалкам безнаказанно плевать ему в лицо и мочиться на любимые сапоги. Аламез поклялся себе, что, как только уладит свои дела и соберется покинуть Альмиру, непременно нанесет визит в порочное заведение и устроит языкастым бесстыдницам коллективную порку, да такую, что они не забудут ее до конца своих грешных дней.
Поставив на этом жирную точку в спонтанно возникшем вопросе, Дарк отвлек хаотично суетившиеся в голове мысли от всяких незначительных пустяков и полностью сконцентрировался на изучении невзрачных окрестностей, благо что он уже успешно добрался до высокого, окрашенного в ядовитый грязно-зеленый цвет забора цехов.
Как и рядом с мостом, где не покладая рук денно и нощно трудились оружейники, место, на котором располагались представшие взору моррона цеха каменщиков, охранялось довольно впечатляющими патрулями стражи. Днем вдоль забора, как, впрочем, и по остальным улочкам квартала, разгуливало не очень много народу, в основном, конечно же, жуткие оборванцы, поэтому его выделяющаяся на общем фоне персона тут же удостоилась внимания бдительных стражей порядка. Часовые не спускали с Дарка глаз, и это было весьма неприятное ощущение, однако, поскольку к запретному забору он не приближался да и в сторону, откуда доносился стук молотков и гулкие удары работавших прессов, особенно не смотрел, стражники ограничились лишь наблюдением за зачем-то забредшим в бедняцкий квартал горожанином. Аламез уже пожалел, что не обзавелся у сговорчивого корчмаря старенькими лохмотьями, в которых можно было бы бродить по Старому городу, привлекая к себе куда меньше внимания. Однако прошлого не воротить, а тратить попусту время и возвращаться в таверну за обносками моррон не собирался.
Немного пройдя по улочке вдоль забора в южном направлении, Дарк наконец-то дошел до места, где ограждение цвета больной болотной жабы прервалось и где находились не менее раздражавшие взор ярко-желтые ворота, распахнутые створки которых были украшены сразу двумя цеховыми гербами: знаком гильдии каменщиков и изображением едущего по гладкой, наклонной доске рубанка – символа союза альмирских плотников. Забор был один, а цехов внутри два. «Верно, решили подэкономить ремесленнички, да и охране дешевле платить выходит!» – резонно предположил Аламез, все же не понимающий, почему цеха защищала от воров и прочего вредительского сброда городская стража, а не специально нанятая охрана. Моррону показалось такое положение дел неправильным, подозрительным, нарушающим закон и, в конце концов, просто нелогичным, но у чиновников, торгового люда и ремесленной братии свои, особенные тараканы в голове, понять маршруты забегов которых обычные люди не в состоянии.
К открытым воротам вдоль всего забора, грохоча колесами, трясясь на ходу и поднимая столбы пыли, тянулась длиннющая вереница подвод, груженных в основном камнем и грязным, не отчищенным от ила речным песком, но нет-нет да на глаза попадались случайно затесавшиеся в общий поток телеги с распиленными бревнами.
«Видимо, в южной части острова имеется еще один мост, соединяющий Старый город с портом. По нему-то возницы и доставляют сырье, как добытое на реке, так и привезенное на баржах», – отметил про себя Дарк, стараясь как можно ближе прижиматься к стенам расположенных на противоположной стороне улочки домов, чтобы не попасть в похожие на зловещий, чародейский туман клубы витавшей над дорогой пыли.
Конечно же, попытка не замараться оказалась жалкой и тщетной. Первый же порыв ветра понес клубы в сторону домов, и не успевший вовремя миновать опасную зону моррон оказался с ног до головы покрытым мелкой и ужасно едкой каменной пылью. Окраска костюма мгновенно сменилась с темно-коричневой на грязно-серую, а от мелких частиц, проникших буквально повсюду, у Дарка тут же зачесался нос, шея, уши и, что более неприятно, заслезились глаза. До конца забора невинной жертве ремесленного произвола пришлось добираться бегом. Наверное, со стороны смотрелось бы презабавно, как взрослый мужчина быстро бежит, закрыв опухшие, слезящиеся глаза, и на ходу то и дело чихает, ругается да кашляет. Вот только зрителей для этого трагикомичного действа не нашлось. Гораздо раньше почувствовавшие угрозу пылевой бури и по горькому опыту знавшие, чем она грозит, обитатели квартала успели вовремя попрятаться по домам и подворотням, а хитрые стражники благоразумно скрылись в пристроенной к забору возле самых ворот будке.
После того как Дарк проплакался, отчихался и отплевался сгустками слюны вперемешку с пылью, ему еще с полчаса пришлось потратить на очистку окончательно загубленного костюма. Однако в этой досадной потере был и небольшой положительный момент: теперь моррон выглядел не как состоятельный горожанин, непонятно зачем заявившийся в бедняцкий квартал, да еще без охраны, а как типичный обитатель Старого города, которому посчастливилось найти на свалке хоть и заношенную, но все еще находящуюся в годном для носки состоянии одежду. Таким образом, маскировка была успешно завершена, притом без особых усилий со стороны моррона. Глаза Дарка просохли, из носа были вычищены все до единого грязевые комки, да и кожа на лице, шее и руках уже почти не чесалась. В таком состоянии Аламез вышел на довольно большую площадь, на противоположной стороне которой виднелась серая, местами покрытая плесенью да мхом тюремная стена, но тут путника поджидало новое испытание, пожалуй, даже более суровое, нежели застигшая его врасплох пылевая буря.
Телега, до этого момента заслонявшая часть обзора на площадь перед тюрьмой, отъехала в сторону, и глазам моррона предстала омерзительная, не укладывающаяся в голове нормального человека картина, некое упрощенное подобие которой он видел всего лишь однажды, очень-очень давно, и не был морально готов узреть ее здесь и сейчас. Теперь-то Дарк понял, что подразумевали жители Старого города, говоря: «Свалка». Шагах в пятнадцати-двадцати перед ним величественно возвышалась огромная пирамида отходов, собранная, наверное, со всей округи. Во внушительной куче хлама, вышиной никак не меньше, чем с трехэтажный дом, можно было увидеть буквально все: обломки старой, медленно пожираемой гнилью мебели; проржавевшие ремесленные инструменты и кастрюли; грязные тряпки, бывшие когда-то довольно приличной одеждой; источающие жуткую смесь зловоний пищевые отходы и, самое ужасное, разлагающиеся фрагменты человеческих тел. Свалка постоянно шевелилась, поскольку внутри ее ползали трупные черви и жирные, размером не меньше собаки крысы, а над ней, наполняя смрадный воздух монотонным жужжанием, зависло большое черное пятно – рой из нескольких тысяч жаждущих поживы мух.
Конечно, Старый город – не Королевский квартал, и городские власти не утруждались хоть раз в три месяца вывозить мусор из царства грязных трущоб, где жили те, кого и за людей-то вельможи с чиновниками не считали, но оставлять гнить посреди площади человеческие тела! Это не укладывалось в рамки разумного и было выше понимания даже бывшего солдата, хоть и повидавшего на войнах всяких зверств, но все же имевшего представление о чистоте в условиях как смутной, военной, так и обычной, мирной поры.
Прикрыв рукавом нос и как можно дальше обойдя зловонную кучу отходов, совмещенную с открытым захоронением объедков и обрубков человеческих тел, Дарк вышел на самую середину площади перед тюрьмой и увидел то, что не только объяснило многое, но и частично дало представление об альмирском образе жизни. Грозно возвышавшаяся над всеми остальными строениями в округе тюрьма хоть и выглядела снаружи огромной, но на самом деле была не такой уж большой, да и, собственно, тюрьмой-то в привычном понимании слова не являлась. Скорее уж это было место сосредоточения правосудия, притом во всех его как целомудренных, так и уродливых личинах да ипостасях.
