Лорд-Чародей - Уотт-Эванс Лоуренс (версия книг .TXT) 📗
— Отлично проделано, — громко произнес кролик своим писклявым нечеловеческим голосом.
Старый Воин на миг и покосился в сторону. Крушила, воспользовавшись моментом, нанес укол, и острие его меча, пробив кожаную куртку, вонзилось противнику в плечо.
Зрители от изумления открыли рты, раздался общий вздох.
Оба бойца на миг окаменели, а затем, словно по команде, сделали шаг назад. Крушила, естественно, выдернул клинок из плеча старика. Все увидели в свете утреннего солнца, что острие меча окрасилось красным. Воздух наполнился беспокойным гулом. Это был магический гул, издаваемый ожидающими исхода поединка леррами.
— Похоже, я победил, — неуверенно сказал Крушила. Он ощущал какую-то неловкость. У него не было намерения наносить удар так высоко в плечо. Подобная рана могла быть куда более опасной, нежели укол в предплечье или бицепс.
Но выбора у него не было, и даже сейчас он опасался, что старик потребует возобновления схватки.
Но почему все-таки Избранный Воин сражался так решительно? Почему не дал возможности нанести удар в более удобное место? Крушила почувствовал боль под ложечкой, его начала бить дрожь — это была реакция на только что закончившийся поединок.
По счастью, рана не выглядела серьезной. Кровь просачивалась через отверстие в куртке, а под курткой ее наверняка было гораздо больше, но старый воин по-прежнему владел рукой. Он не стонал и не корчился от боли.
— Да, похоже на то, — невесело ответил старик и прижал ладонь к кровоточащему плечу.
— Мне кажется, ты недоволен, — произнес Черная Мантия, подходя к старому бойцу. — Немного отвлекся?
— Да, из-за него, — бросил раненый, глядя на кролика.
Крушила, проследив его взгляд, едва успел заметить улепетывающего зверька.
Здесь происходило что-то странное, то, чего молодой воин не понимал, но в присутствии всех жителей поселения признать это было нельзя.
— И что теперь? — спросил Крушила.
— А теперь… — Чародей подошел к нему и обнял за плечи. — Мы должны связать тебя с талисманами и их леррами. С этого момента ты становишься величайшим бойцом Барокана — о чем говорит твоя победа — и одним из наших Избранных защитников. Нам следует закрепить это договором с духами крови и стали. — Чародей мягко развернул Крушилу и повел к родительскому дому. — Насколько ты знаешь свое подлинное имя?
— Несколько десятков слогов, наверное.
— Для совершения магического ритуала нам потребуются все части имени, которые ты способен вспомнить. Леррам совершенно безразличны те клички, которыми мы, смертные, награждаем друг друга.
— Я знаю, — ответил Крушила, неохотно шагая рядом с волшебником и не выпуская из рук окровавленного меча. Он оглянулся на своего недавнего противника, который освобождался от продырявленного одеяния, чтобы открыть Младшей жрице доступ к ране. Крушила заметил, что большая часть его собственного семейства, сбившись кучкой, шагает следом за ним к дому. По выражениям лиц родителей он не мог понять, что те думают о победе сына. Зато Паучок и Непоседа взирали на него с подлинным благоговением. Арфа куда-то скрылась. Она исчезла во время схватки, хотя Крушила — или теперь уже Избранный Воин — не видел, когда и куда она убежала. Копченый и Копатель тоже куда-то пропали.
Никто не кинулся его поздравлять — ни родители, ни сестры, ни Маленькая Ткачиха, ни Кудряшки, ни Шутник, ни Кривонос. Ни один человек не захотел обнять его. Все население Безумного Дуба толпилось на площади — никто не произнес ни слова, никто не аплодировал победе своего земляка. Все молча смотрели, как Черная Мантия уводит его к дому.
Крушила понятия не имел, чего, собственно, можно было ждать, но все же полагал, что его победу воспримут с большим энтузиазмом.
— Итак, назови мне свое подлинное имя. Все, что можешь вспомнить, — сказал чародей. — Я должен буду произнести имя вслух и пора начать его заучивать.
— Эррен Заль Туйо… — начал Крушила, но тут же умолк.
— Ты должен знать больше, — удивленно посмотрел на него чародей.
— Да, но… — Он показал на молчащих обитателей Безумного Дуба.
— Конечно… — кивнул чародей, — понимаю… Видимо, придется подождать.
Десять минут спустя они уже были в спальне под крышей, где обитал Старый Воин. Когда в доме не было гостей, в комнате жила Арфа. Чародей закрыл люк и поставил на него сундук, поскольку никакого запора не было.
— Итак, — повернулся он к новому лучшему в мире воину, — как же звучит твое имя?
— Эррен Заль Туйо кам Дариг севет Тиринсир абек Ду по Вирей Шаш-Дубар хин Силзоривад, — ответил тот. Когда он называл имя, воздух в комнате дрожал, и казалось, что каждое произнесенное им слово задевает его внутреннюю сущность, хотя ему было неведомо, что эти слова означают и к какому языку принадлежат. Он не произносил своего имени вслух более года, с тех пор как Старшая жрица в последний раз обновляла его узы с землей и воздухом Безумного Дуба. Тогда звучание его имени тоже подействовало на лерров, однако он не помнил, чтобы реакция была столь мощной, как сейчас.
— Ясно, — кивнул чародей, на которого эти странные явления, видимо, никак не подействовали. — Если я правильно расшифровал твое имя, то тебя ждет какое-то предназначение. Какое именно, я сказать не могу. Возможно, то, чего ты достиг сегодня, став одним из Избранных. Кроме того, при твоем появлении на свет присутствовали четыре важнейших лерра, а слово «Силзоривад» скорее всего указывает на духа, пребывавшего в утробе твоей матери в момент зачатия. Шаш-Дубар… Я не знаю, что это такое. Вероятно, местный дух, каким-то образом связанный с твоим отцом.
— Как говорила мама, Старшая жрица сказала ей, что Шаш-Дубар имеет отношение к тем месяцам, когда она была беременна.
— Возможно, она права. Ты знаешь дальше?
— Нет. Только это. Может быть, Старшая жрица…
— Этого должно хватить, — остановил его чародей. — Самые важные элементы в твоем имени — упоминание о предназначении и четыре главных лерра.
Чародей поставил свой жезл у стола и открыл большую прикрепленную к поясу сумку. Крушила заметил, что стягивающий ее шнурок извивается как-то неестественно. Маг, не обращая внимания на внезапно ожившую бечевку, принялся извлекать из сумки разнообразные талисманы. Достав с дюжину принадлежавших лично ему амулетов, он повернулся и поместил рядом с теми, которые уже лежали на кровати. Это были крошечные вырезанные из камня или дерева фигурки, глиняные значки самых разных форм, какие-то предметы из бисера и проволоки, вощеные птичьи перья и флаконы с драгоценными маслами. Крушила насчитал по меньшей мере десяток флаконов.
В самом центре обширной коллекции лежал серебряный клинок треугольной формы. Длина клинка не превышала трех дюймов, и он сиял так, словно вобрал в себя все лучи летнего солнца. Но на дворе стояла зима, солнце едва поднималось над Восточными Утесами, и единственное окно комнаты, где они находились, смотрело на север.
— Это — то, что ты постоянно должен носить с собой, Эррен Заль Туйо, — сказал чародей, показывая на сверкающий клинок. — Этот предмет — сердцевина, вокруг которой концентрируется вся твоя магия.
— А если я эту штуку потеряю? — поинтересовался Крушила, нервно вглядываясь в блестящий талисман.
— Не думаю, что тебе это удастся, — ответил чародей. — Лерры позаботятся, чтобы этого не произошло. — Он поменял местами несколько лежащих на кровати предметов и, отступив в сторону, произнес: — Полагаю, этого достаточно. Стань здесь и смотри на клинок. — Он показал, где именно должен встать Крушила.
Крушила повиновался и, встав на указанное место, уставился на кровать, а чародей принялся напевно произносить непонятные слова на неизвестном языке.
Магические силы дали о себе знать незамедлительно. Над кроватью замелькали золотые, красные и синие искры, воздух в комнате задрожал. У Крушилы вдруг закружилась голова, и он невольно сделал шаг назад. Но едва он отвел взгляд от сверкающего серебряного клинка, острая боль пронзила позвоночник и череп. Выступившие на глазах слезы затуманили зрение, и он мог видеть только главный талисман.
