Беглец между мирами (СИ) - Кравчик Макс (книги бесплатно .TXT) 📗
Так продолжалось какое-то неопределенное время. То самое время, которое бежит неумолимыми темпами, оставляя за собой горы мертвецов и разбитых судеб. Время, с которым может сопротивляться только надежда на лучшее завтра. Слава лежал, сражаясь за свою жизнь, но борьба его перенеслась из телесного мира, в мир духов. Множество видений его посещали в тот смертный час, рассказывая неизвестные истории, и показывая не произошедшие трагедии. Много времени спустя, рассуждая над тем состоянием, в котором он был, он понял, что видел. Из фрагментов образов и видений, ему тогда открылся его путь, но сейчас для него это все ничего не значило. Он боролся, чтобы выжить, он боролся, чтобы заслужить право пройти свой путь.
Пожилая, седая женщина, закутанная в платье из десятков разных тканей серого и коричневого цвета, переплетающихся с темно синей материей, регулярно кормила беглеца, подсовывая то и дело, какие-то корешки и лепестки. Запивал он все это отварами и чаями, иногда приятными, а иногда невыносимо гадкими на вкус. Старуха постоянно что-то шептала. Он знал, что находится в безопасности, и она его лечит. Он слышал сквозь сон многие разговоры, с иногда навещавшими ее мужчинами, которые спрашивали о здоровье их гостя. Он понимал их речь, и слышал, как они подгоняют знахарку, чтобы она ускорила его исцеление. Зачем им это было нужно, он не знал, но постепенно холод покинул его суставы и мышцы, а сердце вновь забилось часто, разливая застывшую кровь по сосудам.
На следующий день или через несколько дней,(он не знал) ему стало легче. Тело, наконец, согрелось и мысли стали ясней. Слава очнулся, и смог уже самостоятельно сидеть и принимать пищу. Горло только оказалось охрипшим и застудившимся, из-за чего говорить у него совсем не получалось. Он едва мог выдавить из себя стон, сквозь острые шипы, прилипшие к горлу изнутри, но слова ему не давались. Знахарка сначала рассказала, как тяжело было излечить его, вывести из летаргического сна, которому он подвергся. Эта болезнь называлась некросомна — смертельный сон. Оно-то и отравило его.
— Это была передозировка! — Сказала она, на вполне понятном языке. Лицо ее было сморщенным и очень белым, как снег на улице. — Те листья, которые я у тебя нашла: очень сильное зелье. Это листья морвы теюрджинской (магической). Очень редкое растение, но я в своей жизни с ним уже сталкивалась. Не знаю где ты его взял, но оно не из нашего мира. Листья морвы дают человеку именно ту энергию, какая ему необходима в данный момент, и тогда организм выделяет дополнительные ресурсы для той или иной задачи. Ну да ничего мы тебя вылечим. Меня зовут Кайра, кстати. Не беспокойся беглец, ты в надежных руках.
Слава пытался что-то ей сказать в ответ, но у него не получалось. Ему страшно не терпелось узнать, куда он попал. И кто они, люди его спасшие и приютившие. Но моменты прилива сил и бодрствования быстро заканчивались и обессиленный болезнью, измотанный путешествием и еще слегка под воздействием интоксикации морвой, он падал головой на подушку, погружаясь в беспокойный сон.
Сколько он был без сознания, Слава не знал. Он не видел здесь восхода и заката солнца, не наблюдал смену дня и ночи, не понимал и не улавливал бег времени. Все, что ему доводилось лицезреть — это плавные танцы теней и оранжево-красных бликов, которые разыгрывали на закопченных стенах палатки, нешуточные драмы и трагедии, со сражениями и смертью. Или же это воспаленное сознание потешалось над ним, развлекая и отвлекая от насущных проблем, он не знал. Но так продолжалось не долго.
Вечером или же в другое время суток, в палатку ввалились трое сильных и устрашающе больших мужчин. Один из них, в почтенном возрасте и проседью смольных волос, начал добиваться от знахарки ответов. Он грозно шипел ей что-то на ухо. Она пыталась уйти от ответов, изображая бурную деятельность и носясь по палатке, гремя посудой. Тогда он схватил ее под локоть, да так сильно встряхнул, что казалось, старушка рассыплется по полу песком. Его мощный широкий подбородок, покрытый густой, но короткой бородкой, как стальная дуга капкана клацал зубами, в порыве гневной тирады, а Кайра, испугавшись, закивала головой. Некоторые обрывки фраз Славику удалось уловить:
— … он еще слишком слаб, нельзя его сейчас на совет вести. — Грозно прошипела Кайра.
— … старейшин это не волнует, если он тот, за кого себя выдает, то нам необходимо с ним поговорить и узнать, что ему известно. — Ответил ей мужчина с белым лицом и челюстью-капканом. Остальные мужчины с такой же бледной кожей, стояли молча, не привлекая внимания.
— Но он даже не разговаривает! — Воскликнула старушка.
— Ты прекрасно знаешь, что ему и не обязательно что-то нам говорить. Все, что нужно мы уже и так знаем, но его воспоминания сейчас такие сумбурные и перемешанные, что мы не можем понять, что правдиво, а что нет. Завтра к полудню мы хотим видеть его в шатре Наймар (Старейшин) и это не обсуждается.
— Хорошо! — Сдалась, наконец, Кайра. — Я приведу его в порядок, до завтрашнего полудня.
После ухода делегации мужчин, Кайра принялась за работу еще усерднее. Она поила Вячеслава отварами и давала ему лекарства. После чего он почувствовал себе немного легче и вновь забылся, на этот раз, очень крепким сном.
На следующий день Слава проснулся отдохнувшим и чувствовал себя гораздо лучше. Лихорадка прошла, а тело почти перестало болеть. Голова уже не болела и не пыталась завалиться на бок, каждый раз, когда он ее поворачивал в стороны. В палатке никого не было и, будучи в ясном сознании, он хорошенько осмотрелся. В помещении везде были развешаны травы и высушенные тушки каких-то мелких зверьков. Куча разной посуды была расставлена, где только было можно. Посуда была из глины, но встречалась и медная или же, бронзовая тара. Посреди палатки, где стоял раньше котел в глиняной оправе, теперь располагался железный чан с водой и рисунками, оттиснутыми на его шероховатой поверхности. Под чаном был разведен слабый костерок, который постепенно нагревал воду в сосуде. Он встал и осмотрел свое тело. Он был раздет, а из одежды на нем оставалось лишь его нижнее белье. Кожа была покрыта слоем грязи, а паутина мелких порезов и уже зарубцованных шрамов, покрывала почти все его тело. В углу шатра он увидел рукомойник, с подставленной под него миской. Сверху висело зеркало из идеально отполированного железа. Он посмотрел в него и не узнал себя. Серое, высохшее лицо, отразившееся в нем, не было похоже на его собственное лицо. Впалые щеки и глаза, грязная кожа, сбившиеся в грязные колтуны, коричневые от грязи волосы, сосульками спадавшие на его лоб и уши. А глаза, походившие раньше на глубокие озера, в которых отражалось чистое синее небо, потускнели и потеряли свой блеск.
Откидная дверь палатки зашуршала, и Слава обернулся на этот звук. К себе в жилище зашла Кайра. Она стояла в проходе и глядя на него, слегка улыбаясь. То, что он смог подняться с постели, явно ее радовало и она, хлопнув в ладоши, заговорила:
— Ты уже встал? Как хорошо! Как ты себя чувствуешь? — Она потирала руки и чуть согнувшись, заглядывала ему в лицо. Он попытался ей ответить, но из его рта не вылетело, ни единого слова, лишь сиплые свисты и хрипы. — Ладно, ладно! Не надо ничего говорить. Я подумала: может твое горло тоже исцелилось, но вижу, что нет. Меня зовут Кайра, если ты не запомнил. — Слава улыбнулся уголками рта, но его улыбка была больше похожа на оскал дикого зверя, из-за впавших щек и утончившихся губ. Этим жестом он хотел показать ей, что ему лучше и что он ей благодарен. Вышло у него не очень, но знахарку это похоже уже не волновало. Она принялась готовить какое-то снадобье, и когда закончила, протянула кружку своему пациенту:
— Пей! Не бойся! Это поможет. — Она улыбнулась, обнажив нижний ряд зубов, которые неровными пеньками торчали в темно красной десне и добавила: — Как выпьешь, полезай в чан и хорошо вымойся, а то от тебя разит, как от старого Руйта (снежная кошка размером с медведя и головой гиппопотама), который тебя чуть не слопал. Чистую одежду я оставлю на пне, рядом с лежаком. — Она положила сверток, чистого тряпья и, потирая руки, и со стреляющими взглядами в сторону Славы, вышла из шатра.
