Требуется волшебница. (Трилогия) - Набокова Юлия (читать онлайн полную книгу txt) 📗
– Милые бранятся – только тешатся, – проворчал кот. – А теперь не медли.
Он вручил мне корзинку и выставил за порог. Тихонько напевая песенку Красной Шапочки, я зашагала через полянку к соснам, к той дорожке, которая не так давно увела Ива. Ступила под сень деревьев, сделала несколько шагов и замерла: слова песни застыли на губах, ноги топтались на месте, словно отказываясь идти дальше, а сердце сжалось в недобром предчувствии.
Что-то изменилось. От вчерашнего спокойствия и умиротворенности леса не осталось и следа. Сосны стояли ощетинившись иголками, словно в ожидании битвы с врагом. Вчера иголки стелились под пальцы мягким ворсом, сейчас же, стоило протянуть руку, впились под ногти. Вскрикнув, я отдернула руку, слизнула капельку крови и испуганно посмотрела вперед, туда, куда утром ушел Ив. Не случилось ли с ним чего? Потом малодушно обернулась в сторону залитой солнцем полянки, на которой как ни в чем не бывало стояла избушка, переминаясь с ноги на ногу и подставляя солнышку то один, то другой бревенчатый бок. Захотелось немедленно вернуться туда, где в воздухе не чувствуется разлитой угрозы, плотной, как кисель, где звучат голоса кота и избушки, и нет этой тревожной, леденящей душу тишины.
Я уже попятилась было назад, как представила насмешливый голос кота, вспомнила готового на все Илью, вчера чуть не снесшего избу с ног. Будь он неладен со своим отварчиком! Я быстро оглянулась в поисках необходимых компонентов – тщетно! Избушка стояла окруженная сосновой рощей. Чтобы найти дубы и ели, надо было порядком углубиться в лес.
Решившись, я зашагала по тропинке меж настороженно замерших сосен и, отчаянно бодрясь, во весь голос затянула песенку Красной Шапочки. Однако как я ни храбрилась, с каждым шагом становилось все больше не по себе. Взгляд отмечал безжизненно замершие деревья, опустевшие ветви, на которых не было видно ни птички, ни белки. Лишь где-то вдалеке раскаркалась ворона, да методично стучал по дереву дятел, будто вколачивая гвозди в крышку гроба.
Дорожка вильнула в сторону, и я свернула вслед за ней, нос к носу столкнувшись с каким-то косматым мужиком. Песенка Красной Шапочки закончилась оглушительным воплем, от которого даже дятел оторопел и на мгновение остановил свою работу.
– Прости, не хотел тебя напугать, – прошелестел мужик.
– Леший? – потрясенно воскликнула я, вглядываясь в его серое лицо.
Показалось, что Леший подурнел с нашей вчерашней встречи и словно лишился своего естественного природного лоска. Словно кто-то безжалостно смыл позолоту с кожи, стер малиновый цвет с губ, притушил звезды в глазах. Даже ромашки в волосах завяли и сейчас уныло свисали с растрепавшихся волос.
– Что с тобой? – с беспокойством спросила я.
– Ерунда, – он нарочито бодро махнул рукой. – Дождика давно не было.
– Как давно? – расстроилась я, вспомнив о своем деле. – Мне позарез нужен свежий гриб. Да погоди, – я спохватилась, – я же вчера только видела много грибов!
– Как давно? Дня три как. Для леса это уже срок. – Леший призадумался. – Найдем тебе гриб. Идем.
– Да не стоит волноваться, вон там я вчера видела грибную поляну. До нее рукой подать.
Леший как-то странно посмотрел на меня и с нажимом сказал:
– Идем со мной. Тебе же нужен самый большой гриб, так? А там одна мелочь.
Ничего себе мелочь! Там один гриб был размером с банку пепси! Но я не стала возражать лесному хозяину, решившему проявить гостеприимство, и последовала за ним, гадая, каких же размеров окажется гриб, который он мне пообещал. Надеюсь, он уместится в корзинку! Хотя воображение уже рисовало мне мухомор размером с навес-грибок в детской песочнице.
Леший шел быстро, я едва поспевала за ним, но вид лесного хозяина не давал мне покоя. В походке Лешего не ощущалось молодецкой удали, она была нетвердой и нервозной. Он двигался, как старик, который не желает признаваться в собственной дряхлости и пытается своим поведением доказать, что он еще молод и полон сил. Но нельзя не заметить, что каждый шаг ему дается с трудом и, выдав марафон на глазах у всех, потом, оставшись один, он будет долго стонать и мучиться от боли в спине и ногах.
– Леший, – осмелилась спросить я, – что происходит? В лесу так тихо. Нет птиц и зверей. И деревья… они кажутся злыми.
Леший потрясенно замер, повернулся, неожиданно резко возразил:
– Лес не может быть злым!
– Но лес может быть… больным? – тихо спросила я.
Леший отвернулся и сердито отрубил:
– С лесом все в порядке. А в сосновом бору всегда тихо, зверье любит селиться ближе к реке.
Ощущение неурядиц, постигших лес, меня не покинуло. Но в компании Лешего стало спокойнее, и тишина уже не пугала своим тревожным звоном. Возможно, я все преувеличиваю? Отсутствие дождя и засуха для леса то же, что для человека похмелье. Вот Леший и выглядит, как после большого бодуна, а лес напряженно ждет благодатного ливня каждым листиком, каждой сосновой иголкой. Вчера влажности в почве было еще достаточно, вот иголки и казались мягкими. А сегодня лес выпил остатки влаги, иголки высохли и больно царапнули.
Леший внезапно затормозил, и я натолкнулась на него, почувствовала, как стрелой напряглась его спина. Сердце сковал страх: какое бы чудовище ни перегородило тропу Лешему, я не хочу его видеть! Но чудовище не выдало своего присутствия ни единым звуком, и я осмелилась выглянуть из-за плеча Лешего. Ни души. Ни экзотического циклопа-великана высотой с небоскреб, ни местного Змея Горыныча. Путь был совершенно свободен. Я с тревогой перевела взгляд на Лешего, который замер на месте и застывшим взором смотрел чуть влево, на корявый высохший дуб. Дуб напоминал сгорбленного болезненного старика, стоящего на паперти и с мольбой тянущего руки к равнодушным прохожим. Словно услышав мои мысли, дерево содрогнулось, застонало, заскрежетало, и этот безнадежный скрежет лавиной мурашек прокатился по коже.
– Леший. – Я потрясла провожатого за плечо. – Что с тобой?
Хранитель леса повернулся ко мне, и от его взгляда я дрогнула. В этих потухших глазах не осталось ничего от той хрустальной ясности ручьев и яркой зелени листвы, которыми я любовалась еще вчера. Эти глаза принадлежали безнадежно больному старику, доживающему свои последние дни, мечущемуся в цепких когтях боли и чувствующему жадное дыхание смерти, затаившейся поблизости. С содроганием я поняла, что Леший смотрит на меня глазами старого дуба и всей своей душой переживает его боль.
– Нет-нет, – я в панике затормошила его, – очнись, слышишь!
Никакой реакции. Рука сама метнулась к щеке Лешего. Показалось, не кожи коснулась – впечаталась в шершавую кору до заноз, не звоном отдалась – глухим ударом по дереву. Но пощечина помогла. Взгляд Лешего прояснился, он дрогнул всем телом и сбросил с себя наваждение. Стушевавшись, отвернулся от дуба и быстро зашагал вперед, бросив мне:
– Идем!
– Леший, – отважилась спросить я. – Что это было?
Он даже не обернулся, притворно-равнодушным тоном пояснил.
– В лесу каждый день что-то рождается, что-то умирает. Такова природа.
Вскоре мы вышли на приветливую солнечную полянку, по бокам которой, между корнями деревьев, протянулся целый грибной поселок. Среди белых, красных и рыжих шляпок особо выделялся гриб-богатырь, с превосходством поглядывающий на своих менее рослых собратьев, которые жались к нему со всех сторон, словно в поисках защиты. Я не сдержала восхищения.
– Вот это гриб!
– Он твой, – отозвался Леший.
– Не жалко? – Я неуверенно взглянула на хозяина леса, не осмеливаясь сорвать грибного великана.
– Лес любит делать подарки, – улыбнулся тот. – От него не убудет.
Он наклонился и ловким движением словно подсек гриб невидимым ножом, а потом протянул его мне. Я с почтительностью взяла гриб в руки и с любопытством оглядела идеально ровный срез. Похоже, у Лешего ногти острее кинжалов.
– Что еще тебе нужно? Желуди, корни дуба? Отберем для тебя самые лучшие. – И Леший с энтузиазмом зашагал к едва заметной тропинке, а я, уложив гриб в корзину, поспешила следом.
