Акренор. (Трилогия) - Катлас Эдуард (читать книги полностью txt) 📗
Даже в относительно благополучных королевствах крестьянин, нормальный крестьянин, нелюдим и скрытен. Маленькие деревни или хутора – очень мало новых лиц вокруг, ты знаешь всех, с кем видишься ежедневно, и порой месяцами не увидишь ни одного нового лица. Так что крестьяне, попадая в город, становятся замкнутыми, стараются держать свои товары поближе к себе и не вступать в ненужные разговоры. Да и правильно, город для крестьянина – лишь скопище изнеженных дворян и воров.
В деревне – то же самое. Чужаков крестьяне не любят. Кто знает, кто идет по дороге к твоему дому? Сборщик податей, рекрутер эрла или лихой человек, отважившийся на открытый грабеж? От незнакомого можно ждать чего угодно, любых сюрпризов, кроме приятных.
Завидев чужака у своего двора, крестьянин приглядывается, берет посподручней колун или подтягивает стоящие у сарая вилы. Так, на случай. Дров наколоть, сено поправить.
Общаться с хозяином отправили Рема. Такой выбор обсуждался долго, никто из них после подземелий не выглядел достаточно респектабельно, чтобы внушать доверие.
Ким, несмотря на воинское облачение, даже по прошествии стольких лет продолжал выглядеть как вор. А Мугра – как пират. Хотя этот крестьянин вряд ли когда-либо видел пиратов, но бандитская ухмылка Волка ну никак не внушала доверия. Брентона можно было отнести к той же категории. Гном – слишком сильный, слишком низкорослый, издали от него веяло силой, а значит, угрозой. Маг – он и есть маг. Высокородный. Крестьянин замкнется, будет вежлив, но слова лишнего не скажет. И даже глаз от земли не поднимет. Виктор тоже не подходил.
Аль’Шаура подвела слегка иноземная внешность. Все-таки были у него предки из земель, что далеко за Поцероном, точно были. Даже глядя на многорукого издали, можно было сказать, что не из этих он краев. Сунарцы мало чем отличались от акренорцев, разве что были чуть пониже, и Аль’Шаур не был похож ни на тех, ни на других.
Гедон отпал из-за ранения, так что дольше всего обсуждали две кандидатуры – Рема и Фантома. Но Даниэль, как и все рейнджеры, был молчалив, и умение разболтать собеседника явно было не первым в списке его достоинств.
Так что сейчас по дороге к крайнему двору шел Рем.
Его долго настраивали, каждый пытался что-то посоветовать, но от этого ему было только труднее. Он пытался слегка улыбаться («но ни в коем случае не скалиться»), идти неспешно («но не изображать из себя праздного гуляку, работящий люд этого не любит») и одновременно думать о том, что, собственно, он скажет первому живому человеку, которого видит по эту сторону гор.
Получалось все это плохо. Как в совокупности, так и по отдельности. На лице Рема блуждал странный оскал, который иногда переходил в судороги. Шел он то слишком медленно, то, понимая, что почти стоит, начинал чуть ли не бежать.
И ощущал себя при этом последним дикарем, неожиданно оказавшимся в большом городе. При всем при этом он так и не придумал, с чего начать разговор.
Остальные замерли. Половина из них были достаточно близко, чтобы услышать беседу. А Фантом вообще оказался почти за спиной у крестьянина, который уставился на Рема и даже не заметил, что практически окружен еще несколькими воинами.
А вот Рем показался издалека, чтобы не испугать местного. В то время как остальные пробрались почти до самого дома и теперь ждали кульминации.
У этого крестьянина под рукой оказалась мотыга. Не лучшее оружие, особенно против длинного меча в ножнах, которые небрежно придерживал Рем. Но крестьянин все же перехватил ее поудобнее, как ему казалось, незаметно.
– Ты здешний? – Не лучшее начало разговора, глупейший вопрос, глупейший, глупее не придумаешь. Но не молчать же.
Местный молча кивнул и еще больше насторожился.
– Рем меня зовут, – представился мечник и сделал паузу, ожидая услышать имя собеседника.
Но крестьянин молчал, видимо, не слишком желая вступать в разговор.
– Заночевать не пустите? – продолжил Рем, так и не дождавшись ответа. – Хоть в сарае, мне много не надо.
– Занят сарай, – неохотно и коротко буркнул крестьянин, сильно недовольный тем, что его все-таки вынудили открыть рот.
– Ну а вообще как дела? – тут же развил мысль Рем, потому что испугался, что крестьянин успеет снова закрыть рот и сделает это теперь уже надолго.
– Какие? – переспросил крестьянин. – Вы бы, господин, шли бы к старосте, а я бы тогда с огородом засветло успел закончить.
– А где староста живет?
Крестьянин махнул рукой на один из домов в деревне, стоящий чуть в стороне от остальных, и склонился над грядкой, всем своим видом показывая, что у него больше нет ни одного мгновения, чтобы общаться с чужаком.
– Спасибо и на том. – Рем пожал плечами и двинулся к дому старосты.
Он знал, чувствовал, что Фантом движется где-то рядом, даже догадывался, что рейнджер пользуется шаткой, заросшей вьюном изгородью в качестве прикрытия. Мог предположить, что и Ким движется где-то чуть в стороне. Остальные держались в отдалении – прикрыть стрелами отход в случае необходимости или вовремя предупредить о приближающейся опасности. Чужая деревня, незнакомая страна, едва войдя в которую они жестко и навсегда убедились, что предосторожностей никогда не бывает много.
Староста, к облегчению Рема, был дома.
– Наемник? – хмуро поинтересовался он, даже не дожидаясь, пока Рем подойдет поближе.
Хмуро, но без вызова, удерживая ту грань, за которой воин мог бы высказать свое недовольство невежливостью крестьянина.
– Почему сразу наемник? – искренне удивился Рем.
Ему проще было показать дилетантство, чтобы хоть немного сориентироваться, начать узнавать о творящемся в Сунаре.
– Потому что с мечами здесь бывают только наемники или бандиты. Или его слуги. Это если из живых. Но ты не в форме – значит, еще не слуга.
– Может, разбойник? – подсказал Рем.
– Может, и разбойник, – кивнул староста, – но только все разбойники считают себя наемниками, представляются наемниками и, к нашей радости, в деревне ведут себя как наемники. Если спросить меня, то что наемники, что разбойники – разницы нет.
– Патруль из мертвецов встретил, – «плавно» перевел тему Рем. – Недалеко тут.
Староста лишь пожал плечами:
– С тех пор как белозерцы сбежали, они тут всюду шныряют. А ты хорошо прячешься, раз еще живой.
Рем не стал разубеждать крестьянина.
– Издали иду, – туманно намекнул он на готовность послушать подробности.
Староста нарочито медленно оглядел воина с ног до головы.
– Это заметно, – в конце концов заключил он. – Только если ты очень издали, то об этом лучше не трепаться. Иначе очень скоро будешь общаться с его слугами. Живыми. Другие, как знаешь, говорить еще не научились.
– И что мне делать? – невинно спросил Рем. – Не подскажешь? Не хочу лишний раз толковать со стражей. Не люблю, знаешь ли, внимания.
– Кто любит?! – согласился староста. И неожиданно подобрел: – Пить будешь?
Старосте по прозвищу Волчатник что-то было нужно. Можно пропустить поход к гадалке, настолько это очевидно.
Не бывает крестьян в глухих деревнях, столь приветливых к незнакомцам.
Не поят они чужаков самогоном, тем более задарма, да еще и (совсем неслыханно) щедро накладывая закуску.
Но староста был осторожен. Просто подливал и присматривался. Задавал вопросы. Рему никто не давал задание играть простака, поэтому мечник отвечал очень туманно.
– Откуда?
– Не из этих мест.
– Где взял такое хорошее снаряжение?
– Нажил нелегким трудом.
– Куда направляешься дальше?
– Куда дорога выведет.
Но, казалось, что чем туманнее были ответы, тем они больше устраивали Волчатника.
И к делу он приступил только после пятой чарки:
– Сколько вас? – По тому, как был задан вопрос, как староста наклонился вперед и уставился прямо на Рема, становилось очевидно, что он перешел к сути.
