Союзник (СИ) - Таволга Соня (книги серии онлайн .txt) 📗
Не оборачиваясь на них, женщина обвела меня пытливым взором, задержавшись на вышитых птицах в овале из завитков; затем взор замер на подвеске в виде причудливо-художественной буквы Х.
— "Х" означает "Хэмвей"? — спросила женщина по-тиладски, с едва заметным ниратанским акцентом.
Решив, что нет смысла таиться, я сдержанно кивнула.
Ниратанка склонила голову и щелкнула каблуком — выказала почтение, соблюла этикет. Это было нелепо, и в ее темных глазах блеснули смешинки. Не дожидаясь от меня реакций, она пододвинула маленький табурет и села — по-мужски некрасиво расставив ноги.
— Хэмвей — древний прославленный род, — произнесла она задумчиво и тягуче, как будто вспоминая. — Безмерная честь для меня — встреча с вами, — опять букет молчаливого смеха в глазах. — Как ваше имя, леди?
Я помолчала перед ответом. Имя — это личное, оно близко к душе. Неприятно делиться им с врагом.
— Альтея, — произнесла я, превозмогая.
С солдафонкой в позе мужлана я уже была заочно знакома. Это Ксавьера Дионте, агент ниратанской разведки. Шпионка, сумевшая получить ценнейшие документы, попадание которых в чужие руки способно опорочить королеву, поставить под угрозу ее власть и стабильность в стране.
Будто подслушав мои мысли, она уточнила без сомнений:
— Мне ни к чему представляться, верно? Раз ваше перепуганное превосходительство здесь, значит, безопасники меня вычислили. Как же вы позволили солдатам поймать вас, госпожа?
Я не была перепугана, она неправа. Я была в смятении, и несколько пристыжена, напряжена, голодна, и в легком гневе. И ее поза оскорбляла мое зрение.
— Солдаты в этих краях очень сильны, — ответила я, как мне показалось, со спокойным достоинством. — Здесь могучие ветры, частые дожди и грозы, много рек и озер — много энергии стихий.
Озеро, несчастное окаянное озеро. Водные путы, уложившие меня лицом в мох, были созданы именно из него.
Ниратанка промолчала, разглядывая меня.
— Надеюсь, с вами вели себя подобающе?
Мне стало смешно, нервно-смешно. В горле завибрировало, в губах дрогнуло.
— Вас забавляет цирк, офицер? — спросила я нетвердо, определенно без достоинства.
— «Капитан Дионте», — подсказала она вежливо. — Или «милая Вьер». Вы вольны выбрать обращение по своему вкусу.
Кивком головы она выпроводила из шатра солдат и служанку, и, перепрыгнув с настроения на настроение, напряженно вздохнула. Черты ее смуглого грубоватого лица стали резче, глаза залило густой тенью.
— Я должна выполнить свое задание, — произнесла она чеканно, будто маршем. — И я рассчитываю на сотрудничество. В противном случае мне придется забыть даже о минимальном этикете. Вы не будете рады этому, госпожа, поверьте.
Я отвернулась, вдруг ощутив смертельную усталость. Основным моим желание этой минуты стало желание остаться одной у своего столба, прислонить к нему голову, и долго молчать.
— Как вы представляете себе наше сотрудничество, капитан? — спросила я выдохшимся голосом. — Вы предлагаете мне предательство моей королевы, государственную измену? Считаете, что тюрьма и позорная пышная казнь для меня привлекательнее достойной гибели от рук врага? Да, вероятно, я умру в этом лагере, но… — мои губы изогнулись презрительной дугой, — ты, немытая обезьяна, сдохнешь следом. У тебя только два пути: либо виселица в Тиладе — за шпионаж, либо плаха в Ниратане — за проваленное задание и полный крах дипломатии между нашими странами.
Окончание фразы далось мне с трудом — невидимые путы крепко сдавили шею. Глаза полезли из орбит, налившись кровью и слезами. Ниратанка держала перекрещенными согнутые указательные пальцы, и, стоило ей разомкнуть замок, удушье прошло. Я с хрипом схватила ртом воздух, и панически закашлялась. Шпионка встала, вспыльчиво оттолкнув ногой табурет.
— Я дам тебе время подумать, — со злостью швырнула она в меня. — До вечера. Советую подумать хорошо. Ты права в том, что, не выполнив задание, я расстанусь с головой. Мне дорога моя голова, и не тешь себя иллюзией, будто я позволю кисейной аристократичной пигалице забрать ее у меня.
Шеил Н-Дешью.
Сквозь помпезный строй залов замка я шел с невеселыми мыслями. Впервые с начала поисков ниратанских лазутчиков королева вызвала меня. Прошло почти две недели, а доложить ее величеству мне по-прежнему было не о чем. Кража документов — мой колоссальный провал; безуспешность поисков — моя чудовищная катастрофа. Если ниратанцы благополучно доберутся до границы, агентам будет намного сложнее работать. Предисловие к войне вынуждает соседей относиться к нам настороженно.
До королевского кабинета оставался один поворот, когда за спиной у меня зазвучали торопливые шаги сапог и сбившееся дыхание.
— Капитан! — окликнул меня взволнованный девичий голос.
Я обернулся. Передо мной стояла девушка-солдат — одна из моих агентов. Ее темно-синяя форма выглядела серой от дорожной пыли. Гонец. Она щелкнула каблуком, энергично откинув челку со лба, и ее воодушевленный вид вселил в меня надежду.
— Мы напали на след, — сообщила она с плохо задавленным ликованием.
Мне захотелось поцеловать ее, крутанув в кабацком танце простолюдинов, но, разумеется, я остался стоять каменным истуканом, не выдав в качестве реакции даже легкого кивка.
— Какая группа? — спросил я нейтрально.
— Группа Велмера Виарана.
Все нутро у меня заулыбалось и восторженно запрыгало, как будто мои личные неимоверные старания привели к моему личному неимоверному успеху. Этот мальчишка обязан был выручить меня, потому что я ставил на него. Я рисковал, делая взбалмошное хулиганье главой поискового отряда, и теперь, когда смелая ставка сыграла, я был горд за него так, как не способен быть горд за себя.
— А леди Хэмвей? — задал я актуальный вопрос.
— Предположительно, у них, капитан. У ниратанцев.
Отпустив гонца, я продолжил путь, стыдясь своего превосходного настроения. Леди Хэмвей в плену — это серьезное осложнение, тревожная ситуация и плохое предзнаменование. Мне не стоит слишком радоваться именно сейчас…
В поздний вечерний час монарший кабинет ярко освещался целыми рощами свечей в лесах канделябров. Среди стен, отделанных ценнейшим елайским дубом, среди изысканнейших лавилийских ковров и искуснейшей лепнины местных мастеров, летал яркий запах кофейного напитка. Мне трудно припомнить хотя бы один свой визит сюда без этого ароматического фона.
Королева Лилиан пришла к власти после смерти своего брата, короля Филиппа, два с половиной года тому назад. Унаследовать престол должен был единственный сын Филиппа, но принц — хилый юноша с целым возом врожденных и приобретенных хворей — умер, не выдержав преждевременной кончины отца. Кулуары шептались о причастности Лилиан к смерти принца, но шепотки затихли после пары громких судебных процессов и казней. Участие в показательном очищении двора от скверны тогда помогло мне приблизиться к государыне, и с тех пор ее стабильные сомнения в верности окружения давали мне стабильно крепкое положение возле нее. Подобные карьерные вершины были моей целью до того, как я выучил слово «цель», а теперь проклятые ниратанцы вырвали у меня сразу несколько ступенек из-под ног. Какая конкретно информация содержалась в похищенном конверте, не знал никто, кроме Лилиан, но ее утечка стала для государыни катаклизмом. Впрочем, сведения, ставящие под сомнение власть бездетной монархини — последнего представителя рода тиладских королевских магов — это катаклизм для всей страны. Особенно когда ниратанские войска уже на старте.
В кабинете было душно, несмотря на простор и высокие потолки. Лилиан часто мерзла даже летом, и не терпела сквозняков. В большом пространстве, заполненном мебелью и драгоценными безделушками, я не сразу заметил ее хрупкую фигуру, притаившуюся в глубоком кресле. Пока я отдавал дань приличиям, склоняя голову и щелкая каблуком, она встала, и оторвалась от созерцания своих коротко стриженых ногтей. Она была блеклой, невысокой и чрезмерно худой, с тонкой сухой кожей и едким, сверлящим взглядом. В ее обществе я чувствовал себя неуютно. Казалось, что взгляд этот способен проделать дыру в черепе и рассмотреть содержимое, и потому при государыне я всегда тщательно следил за своими мыслями, отгоняя и давя те, что были бы ей неугодны. Конечно же, это абсурд. Лилиан — самый могущественный маг в королевстве, но даже ей не под силу проникнуть в чужой рассудок.
