Маг поневоле (СИ) - Алексин Иван (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
Толик не помог. Или сам был не в лучшем состоянии, или уже слинял, в направлении ближайшего ларька, забыв о страдающем друге. Но мои мысленные потуги оказались не напрасными. В какой-то момент, я почувствовал лёгкое покалывание, где-то в области воображаемой левой руки. Оно пришло неожиданно, откуда-то издалека, и ледяными мурашками стало лавинообразно распространяться по всему телу. Постепенно покалывание усиливалось, вгрызаясь в каждый нерв и становясь почти нестерпимым, словно сильная щекотка. Но сейчас я был этому только рад. Тело. Я снова его чувствую! Оно просто онемело и, сейчас, возвращается к жизни, разгоняя застывшую кровь по сосудам! Вместе с телом, оживали и органы чувств. Мир вокруг постепенно наполнялся звуками, запахами, ласково обволакивал теплом. Я открыл глаза.
Вокруг царил полумрак. Первые несколько мгновений, я тупо таращился в одну точку, всматриваясь в, низко нависший бревенчатый потолок и тщетно пытаясь понять, где же я нахожусь.
Это точно не мой дом… А какой тогда мой? Не помню. Ничего не помню. Плохо. Совсем плохо. До такой стадии амнезии, я ещё не напивался. Видно Толик какую-то палёнку вчера, с собой, притаранил.
С трудом, повернул голову налево и чуть не упёрся носом в, такую же грубую, без следов какой-либо отделки, бревенчатую стену. Толстые, покрытые непонятным мутным веществом, может лаком или смолой, брёвна, были довольно небрежно подогнаны друг к другу, образуя неровные выступы. Местами, между брёвен, виднелись клочки красноватого, странного мха, очевидно, служившего чем-то вроде утеплителя.
Я что в деревне, что ли? Странно. Вроде на природу не собирался. Что за теремок такой? Ладно. Сейчас разберёмся.
Попытался встать и застонал, с силой закусив губу. Судя по всему, ложе, на котором я соизволил очнуться, мягкостью не отличалось и тело уже изрядно затекло. Процедив сквозь зубы несколько матерных слов, я всё же приподнялся на локте, но осмотреться мне не дали. Надо мной, почти полностью заслонив обзор, навис худенький растрёпанный парнишка, на вид лет двенадцати, и возбуждённо затараторил, глотая слова. — Вельд! Очнулся?! Нет, ты, правда, очнулся?! А я уже и не надеялся!!!
Чумазое, испещрённое бороздками от слёз, лицо светилось такой неподдельной радостью, что мне как-то даже немного совестно стало. Вон как за меня переживает, прямо трясётся весь! А я его даже не помню. Совсем. Не ассоциируется он ни с чем в моей жизни. Стоп… А что с ней ассоциируется?
На мгновение я впал в ступор, внезапно осознав, что вообще ничего о себе вспомнить не могу: ни кто я, ни где жил. Даже имени своего не знаю. Это что же мы такого с Толиком пили, что у меня полная потеря памяти наступила? А может и не пили? И с Толиком ли? Я ведь и о нём, кроме имени, ничего вспомнить не могу!
В себя меня привёл всё тот же паренёк, начавший лихорадочно трясти и, со слезами, твердить. — Что с тобой, Вельд! Очнись! Ну, очнись же! Скоро Калистрат с батей придут! Не хочу я ушлёпком быть!
От яростной встряски заклацали зубы, вновь навалилась тошнота.
— Хватит. — Я попытался вырваться из цепких, неожиданно крепких ручонок мальчугана и, не сумев, обессилено прохрипел. — Лучше воды дай.
— Щас! — Мальчонка стрелой ринулся куда-то в тёмный угол хаты, споткнулся, чем-то громыхнул, раздался характерный всплеск и буквально через несколько мгновений, поднёс к моим губам глиняную плошку с тепловатой, дурно пахнущей жижей.
— Мне воды бы? — Несмотря на сильную жажду, пить эту дрянь совсем не хотелось.
— Пей, давай, — начал настойчиво тыкать краем плошки мне в губы паренёк. — Это лучше. Поможет!
Поморщившись, сделал несколько глубоких глотков, с трудом сдержав рвотные позывы. Действительно, немного полегчало. Тошнота окончательно ушла. Да и головная боль, стала более терпимой.
— Деда Паткула настой! — Оживлённо прокомментировал парнишка. — Верное средство для помеченных. — И, забрав плошку, с гордостью добавил. — Я тебе её всю ночь, понемногу, вливаю. Видишь, помогло!
— Помеченных? Чем? — Не понял я и, с трудом приподнявшись, хрипло поинтересовался. — А где я?
— Как где? — Удивился мальчишка, поставив плошку, на широкий пенёк, стоящий возле постели. — Дома, конечно. — И, шмыгнув носом, ехидно добавил. — Не в Махровой же зыби. И какого волколака тебя туда понесло? Смерть и полегче сыскать можно.
— В зыби? — Опять не понял я, потянувшись за плошкой. — В болоте, что ли?
— В каком ещё болоте? — Вскинул брови вверх пацанёнок. — Там и лужи то порядочной не найдёшь. Всё магией выжжено. Там даже воздух не как везде, а сухой и раскалённый. Ну как в этой… В пустыне. Помнишь, в позапрошлом году, заезжий торговец сказывал.
— Какой ещё магией? — Я начал понемногу закипать. Самочувствие поганое, с памятью — беда, а тут ещё и этот… Байки рассказывать надумал. — Ты что, с дуба упал? Ты мне ещё эльфов с гномами приплети тут!
— Эльфы с гномами только в сказках бывают, — мальчишка с сомнением покосился на плошку и, забрав у меня, шумно отхлебнул. — И не падал я ниоткуда. Больно нада!
В избушке повисла тишина. Я задумался, пытаясь понять, что за розыгрыш тут устраивают и кому это надо? Внутри начала всё сильней и сильней сжиматься пружина непонятной тревоги, добавляя сумбура в мысли и чувства. Покосился на мальчишку. Тот, пристроившись рядом, увлечённо чесал волосы рукой, периодически что-то доставая оттуда и давя, с характерным хрустом, всё о тот же многострадальный пенёк.
— Может хватит, скоморошничать, а? — Не выдержал я. — Вы бы ещё сюда тараканов, для реализма, натащили. И пауков по углам понатыкали, рядом с камерами!
Паренёк озадаченно посмотрел на меня и, почесав грязным ногтем поцарапанный подбородок, задумчиво произнёс: — Странный ты какой-то стал. Точно помеченный. Хорошо, что сегодня с обозом уходишь. А то не любят у нас убогих. Не приживаются они тут.
Хлопнула дверь и в хату ворвался маленький вихрь, с торчащими из-под платка, в разные стороны, косичками.
— Славута! Батя с дедом Паткулом идут! Тебя в ушлёпки, вместо Вельда, забирать будут! — Вытаращив глаза, затараторила малявка лет шести, аж приплясывая от возбуждения. Было видно, что всё происходящее ей жутко интересно и доставляет массу удовольствия. — Батя сердитый очень! — Девочка широко развела руками, показывая насколько сердит её батя. — Говорит, что Вельду, когда очнётся, все руки и ноги повыдёргивает! Вот! И со старостой сильно ругался! Страсть как страшно было! Вся деревня собралась посмотреть! Даже старая Аникея на своей клюке приковыляла! А потом отец-послушник вышел! Такой важный! Ты бы видел, какая шуба на нём! Из меха вся! Вот! И! — Тут девочка увидела меня и, с радостным визгом, бросилась на шею. — Вельд очнулся! — И тут же, отшатнувшись, наморщила в раздумье лобик. — И кто же, теперича, ушлёпком будет? Ты Вельд? Или всё же Славута?
— Да не собираюсь я никаким ушлёпком быть! — Взорвался я. — Я, что в сумасшедший дом попал, что ли?
— Ещё как будешь! — С неожиданной злобой в голосе, прошипел Славута. — В зыби он сгинуть решил! — Глаза мальчишки сверкнули неприкрытой ненавистью. — А ты обо мне подумал? Разве я виноват, что батя тебя заставил Васяткин баллот тянуть? Ведь прекрасно же знал, что меня вместо тебя заберут, если в зыби сгинешь! Ведь знал же! — Славута уже орал, брызгая на меня слюной. — Хочешь сдохнуть — дождись, пока ушлёпком станешь и подыхай себе, сколько хочешь! Меня то почто за собой к вопящим утянуть удумал?! Тоже мне брат называется! — И развернувшись, выскочил наружу. Только дверь хлопнула.
Я тупо уставился ему вслед, но собраться с мыслями мне не дали.
— Вельд, а Вельд. А как там, в пустоши — страшно? — Девочка, заняв освободившееся, после ухода Славуты, место, начала увлечённо меня тормошить. — А что ты там видел? Вимка-пастушок говорит, что там упыри страшные живут и душами людскими питаются. — Малышка выпучила глаза. — А почему твою не съели? Ой! — Она испуганно вскочила и отбежала к двери. — Или съели?! А каково быть без души? — Любопытство пересилило, и девочка вновь вернулась к кровати.
