Курган - Ле Гуин Урсула Кребер (книги хорошего качества TXT) 📗
— Дайте что-нибудь поесть! — крикнул он, стукнув кулаком по столу, и Замок Вермеа рывком пробудился от серой спячки утра. Мальчишки забегали, собаки затявкали, меха заревели на кухне, люди потягивались и сплевывали у огня. Фрейга сидел, зарыв голову в руках.
Женщины спустились вниз, по одной или по двое, к остальным у огромного очага и поклевали пищу. Их лица были суровы. Они говорили друг с другом, не обращаясь к мужчинам.
Снегопад прекратился, и ветер дул с гор, наваливая сугробы у стен и коровников, ветер настолько холодный, что как ножом перехватывал дыхание в горле.
— Почему слово Божье не было донесено до тех горных людей, приносящих в жертву овец? — это был пузатый священник, говорящий с Отцом Егусом и человеком с болячками вокруг глаз, Стефаном.
Они помедлили, не уверенные что под «приносящими в жертву» имеется в виду.
— Они не только овец убивают, — сказал Отец Егус.
Стефан улыбнулся:
— Нет, нет, нет, — сказал он, покачивая головой.
— Что вы имеете в виду? — голос странника был резок, и Отец Егус, слегка съежившись, произнес:
— Они… они также убивают коз.
— Овцы или козы, какая разница? Откуда они пришли, эти язычники? Почему им разрешают жить в стране Христа?
— Они всегда жили здесь, — сказал старый священник недоумевая.
— И вы никогда не пытались распространить учение Святой Церкви среди них?
— Я?
Это была хорошая шутка; мысль о том как маленький старый священник взбирается в горы — это было подходящее время рассмеяться. Отец Егус, хотя и не был тщеславен, но возможно почувствовал себя немного уязвленным, так как в конце концов он сказал более жестким голосом:
— У них есть свои боги, сэр.
— Их идолы, их дьяволы, их, как они это называют… Одн?
— Потише, священник, — внезапно вмешался Фрейга. — Обязательно вам называть это имя? Вы не знаете молитв?
После этого путник был менее надменен. С того времени как граф хрипло к нему обратился, очарование гостеприимства было разрушено, лица, которые смотрели на него, были суровы. В эту ночь его снова усадили на угловое сидение у огня, но он сидел там съежившись, не подвигая колени к теплу.
Не было песен у очага в ту ночь. Люди говорили приглушенно, умолкая от молчания Фрейга. Тьма ждала за их плечами. Не было ни звука кроме завываний ветра снаружи и завываний женщин наверху. Она была тиха весь день, но теперь хриплый, глухой крик шел снова и снова. Фрейга казалось невозможным, что она еще могла кричать. Она была худой и маленькой, девочкой, она не могла выносить столько боли в себе.
— Что за польза от них, там наверху! — разорвал он тишину. Его люди посмотрели на него, ничего не сказав. — Отец Егус! Есть какое-то зло в этом доме.
— Я могу только молиться, сын мой, — испуганно сказал старик.
— Тогда молись! У алтаря!
Он поторапливал Отца Егуса, шедшего перед ним, в черный холод, через двор, где сухой снег кружился невидимый на ветру, к капелле. Через некоторое время он вернулся один. Старый священник обещал провести ночь стоя на коленях у огня в небольшой келье за капеллой. У огромного очага только чужеземный священник еще бодрствовал. Фрейга сел на камни очага и долго ничего не говорил.
Странник посмотрел вверх и вздрогнул, увидев, что голубые глаза графа направлены прямо на него.
— Почему вы не спите?
— Мне не спится, граф.
— Лучше было бы, если бы вы спали.
Путешественник нервно моргнул, затем закрыл глаза и попытался сделать вид, что спит. Он подглядывал через полузакрытые веки за Фрейгой и пытался повторять, не шевеля губами, молитву, обращенную к своему покровителю-святому.
На взгляд Фрейги он выглядел как толстый черный паук. Лучи тьмы исходили от его тела, паутиной затягивая комнату.
Ветер стихал, оставляя тишину, в которой Фрейга слышал стоны своей жены, сухой, слабый звук.
Огонь угасал. Канаты и сети тьмы все плотнее и плотнее запутывались вокруг человека-паука в углу у очага. Крошечные блестки показались у него под бровями. Нижняя часть лица тихонько двигалась. Он углубился в свои заклинания. Ветер затих. Не было ни звука.
Фрейга встал. Священник посмотрел вверх на широкую золотую фигуру, вырисовывающуюся в темноте.
— Пошли со мной, — сказал Фрейга, но священник был слишком напуган, чтобы двигаться. Фрейга взял его за руку и рывком поставил на ноги.
— Граф, граф, что вы хотите? — прошептал святой отец, пытаясь освободиться.
— Пошли со мной, — сказал Фрейга и повел его по каменному полу, через темноту, к двери.
Фрейга был одет в тунику из шерсти овец; священник только в шерстяную мантию.
— Граф, — выдохнул он, труся рядом с Фрейгой через двор, — холодно, человек может замерзнуть до смерти, могут встретиться волки…
Фрейга сбросил тяжелые засовы внешних ворот Замка и открыл одну створку.
— Иди, — сказал он, указывая своим вложенным в ножны мечом.
Священник остановился.
— Нет, — произнес он.
Фрейга вытащил меч из ножен, короткий толстый клинок. Тыкая его концом в зад под шерстяной мантией, он вывел священника за ворота, повел вниз по деревенской улице к дороге, что вела в горы. Они шли медленно, так как снег был глубок, и их ноги проваливались в сугробы при каждом шаге. Воздух теперь был необычно неподвижен, как будто замерз. Фрейга посматривал вверх на небо. Над головой между высокими прозрачными облаками сияли, образовывая фигуру, похожую на рукоять меча, три ярких звезды. Некоторые называли фигуру Воин, другие Молчаливый, Одн молчаливый.
Священник бормотал одну молитву за другой, упорно продолжая скороговорку, переводя дух со свистом. Один раз он споткнулся и упал лицом в снег. Фрейга рывком поставил его на ноги. Он посмотрел вверх на лицо юноши в свете звезд, но ничего не сказал. Он продолжал волочить ноги, молясь негромко и упорно.
Башня и деревня Вермеа темнели позади них; вокруг них располагались голые холмы и равнины снега, бледные в свете звезд. Рядом с дорогой находился бугор, меньше чем в рост человека, напоминающий формой могилу. Рядом с ним, не покрытый снегом из-за ветра, стоял невысокий толстый столб или алтарь, сооруженный из неотесанных камней. Фрейга взял священника за плечо, таща его с дороги к алтарю рядом с Курганом.
— Граф, граф… — выдохнул священник, когда Фрейга схватил его за голову и отогнул ее назад. Его глаза казались белыми в свете звезд, его рот был открыт в пронзительном крике, но крик вышел только клокочущим свистом, когда Фрейга перерезал его горло.
Фрейга заставил тело согнуться над алтарем и резал и рвал толстую мантию, пока не смог вспороть живот. Кровь и внутренности брызнули на сухие камни и окутались паром на сухом снегу. Выпотрошенное тело упало вперед на камни как пустое пальто, руки болтались.
Живой человек опустился на тонкий, очищенный ветром снег, рядом с Курганом, все еще держа в руках меч. Земля сотрясалась и вздыхала, и крики раздавались в темноте.
Когда он поднял голову и огляделся кругом, все переменилось. Небо, беззвездное, поднималось высоким бледным сводом. Холмы и далекие горы были ясно различимы, не отбрасывали теней. Бесформенное тело, валявшееся на алтаре, было черно, снег у подножия Кургана был черен, руки Фрейги и клинок меча черен. Он пытался отмыть руки с помощью снега, и жгучая боль от этого привела его в сознание. Он встал, перед глазами у него поплыло, и пошатываясь на негнущихся ногах пошел назад в Вермеа. Пока шел, он чувствовал, что западный ветер, мягкий и влажный, поднимаясь вместе со днем, нес оттепель.
Ренни стояла у огромного очага, пока мальчишка Гильберт разводил огонь. Ее лицо было серым и надутым. Она с усмешкой проговорила Фрейге:
— Ну, граф, вы как раз вовремя вернулись!
Он стоял тяжело дыша с вялым лицом и не говорил.
— Пойдемте, тогда, — сказала акушерка. Он последовал за ней вверх по витой лестнице. Солома, которая устилала пол, была сметена к камину. Галла снова лежала в широкой, похожей на коробку постели, в брачной постели. Ее закрытые глаза глубоко запали. Она тихо посапывала. — Шш-ш! — произнесла акушерка, когда он хотел было приблизиться к ней. — Тише! Посмотрите сюда.
