Кузница в Лесу - Роэн Майкл Скотт (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Теперь она напоминала прежний талисман. В ней оставалось мало силы, но это была слишком ценная вещь, чтобы просто избавиться от нее. Пока на ней есть иглы, даже мертвые и пожелтевшие, частица лесной силы остается в дереве… Он улыбнулся.
— Никакой осенний ветер больше не унесет эти иглы. Для них наступила серебряная пора, и я буду носить их с собой везде, где бы я ни был.
Такие слова он произнес над своей работой, а потом, размотав проволоку, прикрепил веточку к рукояти и снова плотно обмотал проволокой. Рукоять выглядела такой же надежной, как и прежде, но Элоф нахмурился, когда взял ее в руку. Что такое рукоять меча без клинка? Он с досадой отложил ее в сторону. Ночь безмолвствовала, если не считать жалобных завываний ветра, приносившего с собой отдаленный плеск волн в гавани или стук копыт припозднившегося всадника по брусчатке мостовой. Сонливость совсем покинула Элофа; внезапно он с новой силой ощутил потребность в знаниях и нетерпеливо взял другой свиток, оказавшийся пространным трактатом об извлечении металлов из руды. Кроме главы о странных силах, приводимых в движение железом и медью в едких растворах, там не было ничего интересного.
На столе перед Элофом лежал сломанный клинок, который он не выковал сам, а взял из рук давно умершего человека. Сейчас меч выглядел немым укором. Достоин ли он владеть такой вещью, если, обладая немалой силой и мастерством, не может заново отковать клинок?
— Но как? Как?
Элоф отодвинул рукопись и взял в руки холодный металл… если это действительно был металл. Жар кузнечного горна не мог раскалить его, ни один напильник не оставлял на нем следов, и никакой молот не мог сломить его упрямство. Несмотря на все знания Элофа, силу его разума и рук, ни огонь его кузницы, ни жаркое пламя его нужды не могли вернуть меч к жизни!
— Привет тебе, достойный кузнец!
Удар грома прокатился по кузнице и сотряс тяжелую дверь на ее петлях, но голос был еще более могучим. Клинок с лязгом упал на пол, а скамья, на которой сидел Элоф, перевернулась, когда он вскочил на ноги, объятый гневом и непонятным страхом. Но задвижка была поднята, нижняя створка двери уже распахнулась, и гнев Элофа поутих, когда он увидел фигуру человека, полускрытую в глубокой тени.
Человек, без сомнения, был очень стар. Шляпа с широкими обвисшими полями закрывала его лицо, наползая на один глаз, но это лишь подчеркивало белизну растрепанных ветром волос и бороды. Тяжелый плащ, некогда темно-синего цвета, теперь был весь покрыт пятнами и пропитан пылью дальних дорог. Сгорбив плечи, старик опирался на большой посох из гладкого темного дерева, увенчанный наростом из коры. Прочная опора, но, пожалуй, слишком тяжелая для ослабевшей руки, и Элоф простил старцу его неуклюжий стук.
— Привет тебе! — снова произнес старик и отвесил вежливый поклон. — Странник просит отдыха у твоего очага, чей свет издалека виден на ночных улицах.
Его голос был хрипловатым, но глубоким и звучным, с заметными раскатистыми нотками уроженцев севера. Элоф улыбнулся этой старомодной учтивости, но все еще медлил.
— Кто просит гостеприимства? Кто нашел мою кузницу в этом огромном городе?
Старик медленно прошел за дверь, как будто этого приглашения было достаточно. Порыв морского ветра ворвался вместе с ним; угли в кузнице на мгновение ярко вспыхнули, а из-под выступа дымохода повалили клубы дыма.
— Всего лишь странник, так меня называют люди. Далекими были мои странствия, много долгих лиг я прошел и, наверное, должен буду пройти еще больше.
Сомневаюсь, что так же далеко, как суждено мне, подумал Элоф, но промолчал. Он двинулся вперед, собираясь мягко выпроводить незваного гостя. Когда нищий входит в дом, от него трудно избавиться, а сейчас город кишел беженцами с севера, молодыми и старыми, проникавшими за стены, несмотря на усилия привратной стражи; он был не в состоянии накормить их всех. Кроме того, Элоф мог видеть лишь крючковатый нос старика и яркий темный глаз, блеск которого внушал ему недоверие. Он принужденно рассмеялся и поискал в поясном кармашке мелкую монету, чтобы старик мог заплатить за ночлег на постоялом дворе.
— Что ж, если ты называешь себя странником, не буду тебя задерживать. Вот подаяние, но я не могу…
Старый нищий не обратил внимания на его слова, но вошел в кузницу таким же медленным шагом. Край его длинного плаща выписывал странные узоры в пыли на полу. Пораженный, Элоф остановился и опустил монетку обратно в кошель. Наверное, когда-то старец был очень высок; даже теперь его голова находилась на одном уровне с головой Элофа, а бледные веснушчатые руки, сжимавшие огромный посох, были длинными и жилистыми. Его сгорбленная тень на стене кузницы подрагивала в неверном свете пламени.
— Добрый человек всегда рад принять путника — разве не так говорилось в Северных Землях? Ведь я слышу их голос в твоей благородной речи.
Элоф моргнул, смущенный этим мягким укором, но продолжал загораживать дорогу. Старик пожал плечами и повернулся к очагу.
— Так всегда бывало со мной в былые дни. Люди привечали меня, давали мне еду и питье, даже подносили дары. То были настоящие люди, не боявшиеся впустить в дом незнакомца. Кто страшится беды, тот накликает ее на себя, так они говорили и распахивали свои двери настежь.
— У меня уже есть беда, — вздохнул Элоф, неприятно изумившись горечи, прозвучавшей в его словах. — Хочешь сделать ее еще горше?
— Я хочу лишь присесть у твоего очага, — проворчал старик.
Он медленно и устало опустился на кирпичное сиденье, прислонился к нему спиной и прикрыл глаза, радуясь теплу.
— Ну что ж! Если ты держишь обиду на меня за этот скудный отдых, я отплачу тебе, как могу, своей мудростью. Многое я повидал, узнал много вещей, неизвестных даже ученым людям; не раз мой совет освобождал сердца от гнетущей заботы. Спрашивай меня, о чем хочешь!
Элоф снова вздохнул.
— Я не держу обиды на тебя, — твердо сказал он. — Но у меня и впрямь много забот. Возьми подаяние, которое я предложил, и оставь меня размышлять над ними. Мне не нужен твой совет…
Старик неодобрительно покачал головой, и Элоф на мгновение увидел его лицо целиком — морщинистое, но жесткое, как старое мореное дерево.
— Ты уверен? — сурово спросил незнакомец. — Многие, считающие себя мудрецами, на самом деле ведают лишь меру своего невежества! — Он неуклюже ткнул посохом в груду книг. — Ты зарылся в мертвые слова. Мне ясно, что ты ищешь некий секрет. Слова хранят много секретов, это верно… но не все!
Его темный глаз насмешливо сверкнул из-под мятых полей шляпы, но вспыхнул новым огнем, когда он увидел сломанный меч.
— Вот в чем дело! Ты ищешь способ починить этот клинок… — Он хмыкнул в бороду. — Судя по виду, ты сильный парень; разве ты не можешь просто отковать его заново? Нет? Тогда как тебе удалось изготовить его с самого начала?
Стрела попала в цель. Элоф почувствовал, что его уши горят, а щеки пылают, и выругался про себя.
— Ты не знаешь, — задумчиво произнёс старик, склонив голову набок. — Значит, ты не мог сам отковать этот меч. Он… не принадлежит тебе.
Элоф гневно взглянул на него.
— Он не принадлежит никому другому. Я нашел его там, где он был захоронен вдали от человеческих глаз, и сама память о нем изгладилась за долгие века.
Старец покачал головой, так что его ветхая шляпа заколыхалась из стороны в сторону.
— Вот как? Найденное не считается добровольно отданным. Иногда даже подарок нужно заслужить, не так ли? Нужно научиться седлать коня, прежде чем скакать на нем, и оснащать лодку, прежде чем плавать на ней. Не мне бы об этом говорить, но такие дары могут быть даны, чтобы научить человека новому мастерству или заставить его осознать мастерство, которым он уже владеет. Тогда он поистине может принять дар и остаться свободным от любых обязательств, кроме благодарности.
Элоф стоял неподвижно. Огонь в кузнице негромко потрескивал, раздуваемый ветром, постепенно крепчавшим, словно в преддверии грозы. Он искоса посмотрел на старика, чьи черты было трудно разобрать на фоне языков пламени за его спиной.
