Год нашей войны - Свэйнстон Стеф (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Я многое видел, – устало проговорил я, – и могу с полной ответственностью утверждать, что в таком деле не стоит горячиться.
Рейчизуотер уже приготовился дать мне отпор, но вмешался Молния:
– Ваше величество, не стоит спорить с Кометой.
– Прости, Янт.
– Нет, нет, это моя вина. Я слишком долго летел и немного устал.
Мне принесли стул и налили красного вина из хрустального графина. Выпив на голодный желудок, я вскоре почувствовал головокружение. Остальные продолжали играть в карты.
– Ты действительно выглядишь изможденным, – заметил Молния, и в его голосе явственно звучала подозрительность.
Изображение стилизованного алмаза – символа Микуотера – сверкнуло в свете лампы на его плече. Такой же знак имелся и на колчане со стрелами, свисавшем со спинки стула. Там же обнаружился и небольшой современный композитный лук из полированного дерева, украшенный золотом, с затейливо изогнутыми кончиками. Это означало, что Молния хочет покрасоваться, поскольку в бою он обычно пользовался большим луком. Молния был немного выше Данлина, гораздо шире в плечах, чем Станиэль, и более мускулистый, нежели я.
Между Данлином и Станиэлем имелось определенное сходство, однако Данлину досталась вся сила и темная мощь, а его младший брат походил на сухой тростник.
– Мы должны сосредоточиться на кампании, – прорычал Данлин. – Особенно завтра, ибо нам предстоит тяжелый день. А от тебя и твоих людей, Лучник, будет зависеть слишком многое.
Молния промолчал.
– И Вестник? Янт?..
– К вашим услугам, – отозвался я.
Данлин наполнил кубок, поднял его и произнес тост в честь императора. Я легонько стукнул о его кубок своим и, сделав маленький глоток, поставил его на стол. Мне не хотелось, чтобы он видел, как дрожит моя рука.
На лице Данлина появилось выражение задумчивости.
– Из бессмертных, помимо вас двоих, к нам присоединятся Торнадо, Туман и Ата. Райн останется в крепости Лоуспасса. Такого многочисленного собрания Круга не было уже… сколько лет?
– Всего сотню, – ответил я.
Бледные глаза Станиэля светились энтузиазмом, а его костлявая рука нервно теребила белобрысую бородку. Без сомнений, он представлял себе, как напишет потом: Станиэль Рейчизуотер при поддержке бессмертных бесстрашно сражался с Насекомыми.
По-авиански бессмертные называются «эсзаи». В своих стихах Станиэль изображал нас, бессмертных, как некую божественную силу, своего брата-силача – как героического воина, и таким образом отблески нашей славы падали и на него самого, хотя я ни разу не видел, чтобы Станиэль держал в руках меч. В его обязанности входило следить за тем, чтобы всех раненых или отравившихся едой доставили обратно в крепость и чтобы фюрды, возвращаясь на родину, не задерживались и не занимались грабежом. Однако с самого начала он передал эти полномочия мне и теперь был занят лишь тем, что исписывал своими виршами блокнот за блокнотом.
– У меня флешь червей, – сообщил Молния. – Господа? О, понятно. Жаль. Значит, я получаю амфитеатр Рейчизуотеров и библиотеку Станиэля. – Он сдавал, и карты с красными рубашками гнулись в его больших руках. – Я ставлю Микуотерский мост, который, как вы знаете, является одним из семи чудес света, так что отнеситесь к этому соответственно. Янт, ты играешь?
– Проклятые глупые авианцы, – недовольно пробормотал я.
– Это просто развлечение. Утром я верну тебе имение.
Я отказался, поскольку не видел смысла в карточных играх. Моя реакция гораздо быстрее, чем у авианцев, и если бы я захотел стать победителем, то мог бы это сделать исключительно за счет ловкости рук. Но если не прибегать к жульничеству, то я проиграл бы Данлину, ибо он – умелый карточный стратег, а Данлин, в свою очередь, уступил бы Молнии, потому что тот играет в карты полторы тысячи лет и без труда видит насквозь любую стратегию. Мне было трудно сосредоточиться. Я почувствовал, что меня немного трясет, и на тот случай, если мои товарищи это заметили, посетовал на усталость. Я поднялся, сдвинув стул на сырую траву.
– С вашего разрешения, я откланяюсь.
– Жду тебя на рассвете, – милостиво отпустил меня король.
– Сладких снов, – пожелал Молния.
Легкий ветерок показался мне живительным. Мы находились возле самого подножия горного хребта, и, призвав на помощь воображение, я почувствовал аромат горной сосны и холодное дыхание ледников, пробивающиеся сквозь резкие запахи готовившейся на кострах еды и давно не мытых тел. Я понимал, что это лишь плод моей фантазии, но мысль о покрытых снегом вершинах, откуда к нам в Лоуспасс прилетел этот ветер, вызвала у меня приступ ностальгии. Я тут же с горечью вспомнил, что подобное состояние души является еще одним признаком ломки.
У меня нет своей палатки, да она мне и не нужна. Поэтому я поспешил в шатер Молнии, где гора меховых одеял, сваленных у входа, служила мне постелью. Он не тронул мои карты и одежду, которые грудой лежали там, где я их оставил. Только теперь они стали сырыми от росы. Кое-как я зажег свечу, достал свои инструменты и сделал укол. Вскоре я свернулся калачиком и уснул, погрузившись в мучительные галлюцинации.
И спал, пока золотистый рассвет не разбудил меня своим тяжелым сапогом.
Я зевнул и потянулся, постепенно приходя в себя. Я лежал, закутавшись в одеяла. Мне было тепло и уютно. Я взглянул на долину Лоуспасса, простиравшуюся до самой Стены. Поднимающиеся к небу столбы серо-голубого дыма от сотен костров расчертили все окружающее меня пространство, приглушая солнечный свет. Солдаты собирались в группы и направлялись в сторону самого высокого и широкого столба, ибо там раздавали завтрак. Фронтовая еда была на удивление вкусной – скорее всего, потому, что лишь немногие люди сами стремились встать под знамена фюрда, а для Замка было предпочтительнее привлечь их хоть чем-то, нежели заставлять. Я смотрел, как солдаты сворачивают низкие зеленые палатки и привязывают их к центральным шестам. Некоторое время я в приятной полудреме наблюдал за всей этой суетой и понял, что хорошо бы уколоться еще разок. Моя игла лежала на развернутой карте, но, как только я протянул к ней руку, тяжелый сапог придавил мою кисть к земле.
– Нет! – рявкнул Молния. Он закинул оба конца алого шарфа на одно плечо, присел и забрал ложку, шприц и свернутую бумагу. – Я присмотрю за этим.
– О нет! Молния, да брось ты! Не начинай снова.
– Нас ждет Данлин. И я хочу, чтобы ты поговорил с Торнадо. Так что поднимайся!
Наверное, такое поведение, а главное, внешний вид Молнии должны были меня вдохновить. Он надел доспехи – медную чешуйчатую кольчугу, чем-то напоминавшую перья, которая закрывала его грудь и мощные руки до локтей. На Молнии были также кожаные штаны со шнуровкой по бокам, а на бедре висел роутский меч. Шарф с вышитыми знаками отличия Замка лежал на взъерошенных перьях его более длинных, чем у других авианцев, крыльев. Кто-то другой наверняка поразился бы красоте доспехов, а я начал размышлять о том, сколько роутские ремесленники за них получили и не перепадет ли что-нибудь и мне.
Чувствуя себя грязным и ничтожным, я проследовал за солнцем, изображенным на мантии Молнии, наружу и далее через весь лагерь. Вокруг были лица – кто-то сидел У погасших и подернувшихся пеплом костров, кто-то прилаживал завязки походных мешков, кто-то проверял застежки кирасы, кто-то дул на горячий, обжигающий губы кофе. Солдаты, завидев нас, вставали, а после того как мы проходили мимо, снова садились, так что мы шли сквозь живую волну, состоявшую из удивленных людей.
Между солдатами основного фюрда и избранными существовала большая разница. Последние гордились своим воинским статусом и соревновались между собой, стараясь привлечь внимание правителей и бессмертных. Их мечи всегда были острыми как бритва. Когда мы проходили мимо, они моментально вскакивали на ноги.
Подавляющее большинство лучников относились к избранными, поскольку на их обучение уходило долгое время. Они ждали у шатра Молнии, и тот кивками отвечал на их приветствия, причем некоторым почти по-дружески. Его доспехи, похожие на чешую золотой рыбки, сверкали на солнце.
