Малышка и Карлссон - Гурова Анна Евгеньевна (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
– Ну хорошо. В лесах – засады, я поняла,– терпеливо произнесла тетка.– А что из себя представляло партизанское движение в центральной и южной частях СССР?
– Там его не было,– наугад ляпнула Катя.– За отсутствием лесов.
– А как же «Молодая гвардия»? – удивилась тетка.– По литературе ведь наверняка читали?
– Мы ее сейчас не проходим,– нашлась Катя.– Она морально устарела.
Тетка обиделась за «Молодую гвардию» и несколько минут, приводя цитаты, доказывала, что это произведение вечное и что героизм не устаревает. Катя безропотно слушала и запоминала.
– А что вы можете сказать о партизанском движении в Крыму? – продолжала мучить ее тетка.
– Там было то же самое, что и на Кубани. Поскольку уходить было некуда, то молодежь создавала в городах подпольные организации…
– Нет, не то же самое! – тетка, похоже, разозлилась.– Вы «Улицу младшего сына» читали?
– Да кто сейчас такие книги читает? – заступился за Катю парень.
– А почему бы и не почитать? Если только так можно заставить этих недорослей познакомиться с собственной историей?
– Их история – это «Человек-паук»,– возражал чернявый.– В лучшем случае – «День независимости».
Тетка, морщась, отмахнулась от коллеги и сказала:
– Последний вопрос. Назовите основных лидеров партизанского движения.
– Великой Отечественной?
– Да, конечно!
– Как, всех лидеров?
– Ну, не всех. Только самых крупных.
– А из каких регионов? Лесных, степных?
– Слушай, не тяни время, называй, кого помнишь,– дружелюбно сказал чернявый.
– Ну, на такой обширный вопрос трудно сразу дать однозначный ответ…
Катя морщила лоб, старательно изображая работу мысли. Но в памяти искать было нечего. Когда просят назвать имена, тут «герильясами» не отделаешься.
– Хоть одного назовите,– устало сказала тетка.– Одно имя, и я, так уж и быть, поставлю вам «три» за общую эрудицию.
«Как три?» – испугалась Катя. Она-то рассчитывала минимум на четверку. Она ведь так гладко отвечала, так много всего рассказала, ее так долго слушали…
– Ну?
Рука экзаменаторши потянулась к ведомости.
– Че Гевара,– быстро сказала Катя. Больше ни одного партизанского имени ей на ум не пришло.
В аудитории раздался жизнерадостный хохот. Смеялись все, кроме тетки. Та что-то писала в ведомости.
– Не знает вопроса,– равнодушно сказала тетка, передавая ведомость коллеге.– Абсолютно.
– Плывет,– согласился парень.– Ну что, на этот раз «неуд». Эй, ты чего, плакать собралась? Да ну, перестань! Это ж не конец света, в армию тебя не загребут, запишись на подготовительные курсы и приходи на следующий год…
Глава вторая
Катя попадает на вечеринку и знакомится с «Кровавой Мэри»
– Я нашел отличный способ напиваться на халяву – говорит один тролль другому.
– Это как?
– Приходишь в гости в эльфам или людишкам и говоришь: «Что-то я нынче никак решить не могу: то ли выпить мне, то ли закусить?»
И все тут же бегут к тебе с дармовой выпивкой.
Катя вышла из аудитории, кусая губы; потом бродила по этажу, ожесточенно хмурясь и бормоча «наплевать»; долго смотрела бессмысленным взглядом в какое-то окно; и в конце концов, выйдя во двор, села на поребрик и тихонько заплакала.
Через некоторое время к ней подкатился давешний придурок.
– Наплюй на них! – заявил он.– Подумаешь – «неуд»! На договорное перекинь документы и не парься. А здорово ты их грузила! Че Гевара, это круто!
Катя подумала, что он издевается, но кудрявый толстячок говорил абсолютно искренне.
– Кончай реветь, короче! Пошли оттягиваться!
Парень Кате не нравился, но идея возвращаться в общежитие, собирать вещи и готовиться к отъезду домой ей нравилась еще меньше. Поэтому она сказала: пошли.
Спустя полчаса Катя уже шла куда-то в компании незнакомых и полузнакомых абитуриентов, которые шли нестройной толпой по Невскому, громко галдя и перегородив весь тротуар. Ядро компании составляла группа из пяти человек – две девчонки и три парня, как выяснилось, бывшие одноклассники, поступавшие с гарантией,– из договорного класса. Для них сегодняшний экзамен был последним, и они могли уже считать себя зачисленными. Это дело они и собирались отмечать и приглашали всех желающих, каковых нашлось предостаточно. Всем было, что праздновать. Кроме Кати.
Компания миновала Казанский собор и свернула налево, на канал Грибоедова. Возле Спаса на Крови свернули еще раз, зашли в супермаркет и накупили всякой всячины. В пешеходной зоне на Малой Конюшенной компания остановилась у роскошной кованой решетки. Кудрявый остроумец – его, как выяснилось, звали Сережа – набрал код на замке, и будущие студенты, проникнув во двор, столпились перед тонированной стеклянной дверью. Сережа открыл ее своим ключом и с поклоном предложил всем заходить.
– Обувь снимайте при входе! Тут как в Японии! – крикнул он.
Катя слегка растерялась. Она думала, что они идут к кому-то в гости, но то место, где они оказались, меньше всего напоминало квартиру в традиционном смысле слова. Это было только что отремонтированное, совершенно пустое полуподвальное помещение. Все стенки в нем были зеркальными, а пол устлан серым войлоком. Потолок был, как созвездиями, усеян крошечными лампочками. Под потолком виднелись узкие окна, за которыми мелькали ноги прохожих. В подвале царил загадочный полумрак.
«Может, так живут питерские богатеи?» – подумала Катя. Она была заинтригована. Как там называется этакое богемное жилье без мебели и внутренних стенок – студия?
Гости разбрелись по подвалу. Почти никто не заинтересовался интерьером. Гораздо больше всех занимало содержимое пакетов с едой и выпивкой.
– Это ваш дом? – преодолев смущение, спросила Катя у Сережи.
– Ну ты сказала! – развеселился Сережа.– Дом! Офис здесь будет. Или бутик. У меня отец занимается субарендой недвижимости. Вот доделает ремонт – и сдаст.
– Теперь уже не сдаст,– сказал кто-то,– потому что завтра тут останутся только живописные руины.
– Только попробуйте! – всполошился Сережа.– Эй, слышите меня все! Чтобы ни одной царапины! На пол не плевать, ничего не ронять и не проливать! Наташка, ты совсем ошизела – хлеб на газетке режь! Курить на улице, окурки перед входом не бросать!
Вскоре девчонки накрыли «стол» – как в турпоходе, расстелили газету и заставили ее пластиковыми тарелочками с нарезкой, овощами, банками с консервами и прочей снедью. Выпивки тоже было припасено немало, самой разной, от водки до мартини.
– Ну чё, за экзамен! – объявил первый тост Сережа.
У Кати мгновенно испортилось настроение. Пить, есть и вообще участвовать в чужом празднике жизни ей сразу расхотелось. Она сидела на мягком полу, рассматривала веселящихся абитуриентов и думала о своем мрачном будущем.
«Им хорошо,– думала Катя.– Они, считай, уже поступили. Будут вместе учиться, ходить друг к другу в гости, передружатся, будут влюбляться друг в друга. А я тут в первый и последний раз. Завтра соберу вещички – и домой, в Псков».
Может быть, еще не поздно подать документы в Псковский педагогический. У мамы там, кажется, даже были знакомые. Катя как наяву увидела здание института – коричневый пятиэтажный колосс в стиле «провинциальный сталинский ампир» с памятником «Ленин, швыряющий кепку в реку Пскову» перед главным входом. В Псковский педагогический пошли многие ее одноклассницы – те, что без особых амбиций. Не самое плохое учебное заведение. Мама его заканчивала. Но мама же с девятого класса настраивала дочку на то, что Псков для нее, такой способной и умной, тесен и убог; что она обязательно должна учиться в Петербургском университете.
Мысли о Пскове вызвали в Катиной душе прилив ярости. Нет, куда угодно, только не домой. Позорище-то какое, на всю оставшуюся жизнь! Вернуться – значит расписаться в том, что неудачница. Мама будет ужасно разочарована. Зачем, скажет, на курсы английского тебя отдавали, да еще на такие дорогущие. А папа, наоборот, одобрит – ну и молодец, нечего тебе делать в Питере, сиди-ка ты под крылышком у родителей.
