Возвращение - Кемп Пол (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Разумеется, Интракис прекрасно понимал значение слова. Он был ультролот, один из самых могущественных в Кровавой Расселине, и хорошо знал более ста двадцати языков, включая высокий дроуский Фаэруна. Йор'таэ означало Избранная Ллос, и Паучья Королева призывала Избранную к себе. Интракис никак не мог узнать зачем, и это приводило его в ярость.
Он выяснил, что Ллос претерпевает некие метаморфозы. Возможно, она трансформируется, а может быть, этот процесс уничтожит ее. Призывы к Йор'таэ предвещали некие значимые события, и слово это было на слуху, на языке и в мыслях всех могущественных обитателей нижних Уровней: повелителей демонов Абисса, дьяволов Девяти Кругов, ультролотов Кровавой Расселины. Все старались занять такую позицию, которая позволила бы извлечь выгоду из происходящего, чем бы оно ни кончилось.
Сам того не желая, Интракис восхищался безрассудной смелостью Паучихи. Хоть он и не до конца понимал ее игру, зато знал, что Ллос рискнула многим ради успеха своей Избранной.
Подобная азартная игра не слишком удивляла его. По своей сути Ллос была тем же самым, что и любой демон, — порождением хаоса. Бессмысленный риск и бессмысленные убийства составляли ее сущность.
Вот почему демоны такие идиоты, решил Интракис. Даже богиня демонов. Мудрые идут лишь на хорошо просчитанный риск ради хорошо просчитанной награды. Это было кредо Интракиса, и оно служило ему верой и правдой.
Он побарабанил пальцами в кольцах по гладкому базальтовому столу, и от колец брызнули искры магической энергии. Ножки стола — человечьи ноги, приращенные к базальтовой столешнице, — немного передвинулись, подстраиваясь под него. Кости кресла сместились, чтобы ему было удобнее сидеть.
Интракис оглядел собранное в библиотеке сокровище, ожидая, не снизойдет ли на него знание. Иссохшие руки торчали из телесных стен, образуя полки, на которых ровными рядами располагалось несметное количество магических свитков, томов и рукописей — вместилища тайных знаний и заклинаний, на изучение которых не хватило бы и целой жизни. Фасеточные глаза Интракиса изучали их сразу в нескольких спектрах. От книг исходило свечение разного цвета и интенсивности, говорящее об их относительной магической силе и типе заключенной в них магии. Подобно мертвецам в стенах, книги не подсказали ультролоту готового ответа.
По Уровню прокатилась очередная волна дрожи, очередной вопль протрубил обещание или угрозу Йор'таэ Ллос, очередной взволнованный шорох пробежал среди трупов в Пристанище Мертвецов.
Отвлекшись от мыслей, Интракис отодвинул кресло, поднялся из-за стола и подошел к самому большому из библиотечных окон, восьмиугольному, из цельного куска закаленного стекла шириной больше роста Интракиса, магически сращенного с костями и плотью вокруг. Стекло проросло сетью тонких, как ниточки, голубых и черных кровеносных сосудов — побочный результат этого сращения.
«Сосуды похожи на паутину», — подумал Интракис и едва не улыбнулся.
В великолепное окно раскрывался прекрасный вид на обожженное жаром красное небо, панораму склона Калааса и неровной долины на дне Кровавой Расселины далеко внизу. Интракис подошел к окну и выглянул наружу.
Хотя он и создал на склоне Калааса плато в пол-лиги шириной, но Пристанище Мертвецов воздвиг на самом его краю. Он выбрал это место над кручей, чтобы всегда иметь возможность посмотреть в окно и вспомнить о том, как долго ему придется падать, окажись он глупым, ленивым или слабым.
Снаружи непрекращающиеся ветра кружили сыплющийся с неба черный пепел в слепящих водоворотах. Артерии лавы, питаемые из вечно извергающихся вулканов Уровня, расчерчивали долину далеко внизу. Фумаролы испещряли черную поверхность, будто чумные нарывы, выпуская в красное небо дым и желтый газ. Змеящаяся красная вена Кровавой реки билась среди ущелий и каньонов.
Тут и там копошащиеся личинки — такую форму принимали в Кровавой Расселине души смертных — извивались среди изломанного пейзажа или ползли вверх по склону Калааса. Личинки были похожи на белесых жирных червей длиной с руку Интракиса. Осклизлые червеобразные туловища оканчивались круглыми головами — единственным, что оставалось от смертного обличья у душ мертвецов. Их лица искажала мука, и Интракис находил это приятным.
Невзирая на пыльную бурю и содрогающуюся почву, команды огромных, похожих на насекомых меззолотов и несколько могучих, покрытых чешуей крылатых никалотов — все они служили тому или иному ультролоту — рыскали с длинными магическими пиками по горным склонам. Этими пиками они пронзали одну личинку за другой, собирая души подобно тому, как на первом Уровне рыбак бьет рыбу острогой. Нанизанные на пики личинки слабо извивались, исполненные боли и отчаяния.
Судя по головам ближайших к нему личинок, большинство душ, кажется, были человеческими, хотя в Кровавую Расселину попадали представители любых рас, все они были прокляты и обречены служить топливом в топках этого Уровня. Некоторые души будут трансформированы в низших юголотов, чтобы пополнить войско Интракиса или других ультролотов. Прочих пустят на продажу, в пищу или на магические компоненты для экспериментов.
Покончив с созерцанием сбора душ, Интракис перевел взгляд левее и ниже. Там он мог различить едва видные сквозь марево пепла и жара вымпелы из кожи, реющие на вершине Обсидиановой Башни, крепости Бубониса, выстроенной на плато, ничем не отличающемся от того, на котором примостилось Пристанище Мертвецов. Бубонис, ультролот, стоящий сразу вслед за Интракисом в иерархии Кровавой Расселины, жаждал занять его место столь же сильно, как сам он желал занять место Кекксона. Бубонис, должно быть, тоже плетет интриги и составляет планы, как использовать хаос, чтобы продолжить восхождение по склону Калааса.
Весь цвет ультролотов Кровавой Расселины гнездился на Калаасе. Относительная высота, на которой крепость ультролота располагалась на склоне, свидетельствовала о статусе ее владельца в иерархии Уровня. Замок ойнолота Кекксона, Стальная Крепость, расположился выше всех, примостившись среди черно-красных туч на самом краю кальдеры Калааса. Пристанище Мертвецов находилось всего лиг на двадцать ниже Стальной Крепости и лишь на две-три лиги выше Обсидиановой Башни Бубониса.
Интракис знал, что придет день, когда ему придется ответить на вызов Бубониса, в то время как сам он должен будет бросить вызов Кекксону. В сотый раз за последние двенадцать часов он гадал, не настал ли уже этот миг. Его тешила мысль сбросить труп Кекксона в Бездонную Пропасть. Бездонная Пропасть тянулась до самого центра мироздания, и ее скалистые края были столь отвесными, столь гладкими, без сколько-нибудь заметных выступов или карнизов, что упавшее в нее падало вечно.
Внезапно библиотеку окутал мрак, тьма столь густая, что даже глаза Интракиса не могли ничего разглядеть, хотя он способен был видеть практически во всех возможных спектрах. Звуки сделались глуше; казалось, ветер рыдал теперь откуда-то издалека. Интракис мог слышать, как шевелятся в темноте стены. Сердце его забилось чаще.
Он понимал, что подвергся нападению. Но кто мог осмелиться? Бубонис?
Множество оборонительных заклинаний всплыло в мозгу Интракиса, и он торопливо зашептал слова, одновременно чертя в воздухе пальцами замысловатые фигуры. Несколько мгновений спустя он был защищен заклинаниями от любых ментальных, магических и физических нападений. Он незаметно вытянул из-под плаща металлический жезл, который по приказу изрыгал струю кислоты. Потом он левитировал к высокому потолку и прислушался.
Стены Пристанища Мертвецов влажно шелестели. Иссохшие руки тянулись с потолка, чтобы коснуться его одежды, словно ища поддержки. Их прикосновение на миг заставило Интракиса вздрогнуть. Он не слышал ничего, кроме собственного тихого дыхания.
Потом до него дошло, что кто-то или что-то сумел проникнуть сквозь возведенную вокруг Пристанища Мертвецов сложную защиту, не подняв при этом ни малейшей тревоги. Он не знал никого, не исключая и самого Кекксона, кто был бы способен на такое.
