Святилище пиктов - Болтон Джей (чтение книг .txt) 📗
Вряд ли поблизости находятся враги, но, слушая Троттена, киммериец все равно держал ухо востро. Расплатой за беспечность всегда была жизнь, а Конан, в отличие от Троттена, не считал, что чересчур зажился на этой земле.
Следопыт тем временем продолжал говорить. Он был совсем плох, каждое слово Троттен будто выталкивал из себя, часто останавливался, чтобы перевести дух, иногда его речь становилась совсем тихой и неразборчивой, и тогда Конан склонялся к самым губам умирающего.
— В Гвавели нас бросили на площади, перед шалашом колдуна. Веревки, разумеется, не развязали. Мы были уверены, что нам не дожить до заката… Ты знаешь, как пикты истязают пленных. Сознаюсь, мысль о предстоящих пытках сверлила мне мозг. Я боялся, что не смогу их выдержать, буду орать и извиваться на потеху этим ублюдкам. Судя по лицу Лотто, его обуревали те же сомнения.
«Выдержишь?» — спросил он меня одними губами.
«Постараюсь», — прохрипел я, сплевывая кровь
Удар по ребрам заставил меня прикусить язык.
Между тем пикты даром времени не теряли: нас быстро привязали к двум столбам на площади, развели большой костер…
Перед шалашом колдуна собралась огромная толпа, наверное, все обитатели деревни. Однако сам колдун не появлялся. Я напряг мышцы, когда нас привязывали, но пикты знали свое дело. Я с ужасом понял, что очень скоро мы с Лотто запоем на два голоса — ясно, что пыток не избежать. Тут и колдун появился, не из шалаша — из леса. Толпа внезапно раздалась в стороны, и мы увидели, что в распахнутые ворота входит он. И важной походкой, что твой король, направляется к нам.
— Ты ведь видел Зогар Сага? Тот старый пень был кровожадным чудовищем, но он был пиктом!
Голубые глаза Конана сверкнули, рука непроизвольно стиснула рукоять меча.
— Ты хочешь сказать…
— Да! Новый колдун клана Ворона — белый! Конан прищурился, размышляя.
Строго говоря, пикты тоже принадлежали к белой расе, но скажи об этом любому пограничному жителю, и останешься без нескольких зубов или получишь синяк под глазом, это уж как повезет. Низкорослые мускулистые дикари были очень смуглыми и внешне никак не походили на хайборийцев.
Точно так же и пикты не переносили любого не пикта. И уж совсем невероятным казалось, что белый смог получить в клане верховную власть.
— Говорю тебе. — Троттен сжал руку Конана. — Он белый, но не аквилонец. Скорее, он похож на тебя — очень высокий, черноволосый…
«Киммериец? Но это уже сущий бред».
— Видел бы ты, как пикты дрожали перед ним! Старый Зогар даже мечтать не мог о таком величии. На голове у него были перья — обычное украшение колдуна, но волосы схвачены золотым обручем с огромным рубином. Даже в столь жалком положении я не мог не восхититься игрой света на гранях камня. Это нечто невиданное!
Колдун был обнажен до пояса, и грудь его была разрисована — ну, как всегда у пиктов. Только там, где сердце, я заметил татуировку — иглу, вроде наконечника копья…
— Наконечника копья, говоришь? — переспросил Конан. Лицо варвара окаменело — воспоминания прошлого стремительно пронеслись в голове: таинственный Талисман Света, черный колдун Нэг, полчища мертвецов-зомби и еще девушка… как ее звали? Кажется, Эшали. Ее киммериец припомнил с удовольствием: лицо его смягчилось и загадочная улыбка заиграла на губах. -
— Что с тобой, Конан, тебя что-то встревожило?
— Нет-нет, продолжай, друг, — отмахнулся северянин от воспоминаний.
— И вот, этот парень, остановившись в трех шагах, долго глазел на нас и о чем-то думал. Глаза его были черны, как кожа кушита! Просто дырки в черепе, из которых на меня глянула ночь! Я даже почувствовал холод, меня всего затрясло, и я ничего не мог поделать с этой проклятой трясучкой: дрожал так, что зубы стучали не хуже пиктских барабанов. Тут впервые я подумал, что нас ждет кое-что хуже пыток и смерти.
А колдун, повернувшись к молчавшим пиктам, только бросил:
— Не сегодня и не здесь.
И — ни звука! Пикты послушно стали расходиться. А ведь лишить их любимого зрелища — это все равно что отнять кость у голодного пса. А тут не то что не взвыли, никто даже не пикнул. Колдун скрылся в своем шалаше, а нас отвязали и бросили в какой-то сарай до утра. Утром они за нами явились размалеванные, что шлюхи в Велитриуме. Без колдуна пришли, приказали идти вместе с ними.
Шли мы на запад — солнце все время за спиной оставалось, долго шли, то болотом, то лесом. Не знаю, куда они нас тащили, только чем дальше в лес, тем на душе у меня тревожнее становилось. Что-то скверное есть в тех болотах, я бы туда по собственной воле ни за что не полез. Холодом от них веет могильным… Ты меня знаешь, Конан, я никогда трусом не был, но тут и меня проняло, да и сами дикари, вижу, трясутся, словно хвосты заячьи, и все молчком топают.
«Ну, — думаю, — не иначе в гости к колдуну направляемся».
Я как встречу с ним представил, как глаза его вспомнил, у меня сердце заколотилось.
И тут случай этот представился, и, уж поверь, я его не упустил. Прыгнул в воду головой вниз — лучше утонуть, чем сдохнуть от пыток. Обратную дорогу я хорошо запомнил. Удивительно, эти демоны даже не гнались…
Конан стремительно наклонился к другу, зажимая ему рот ладонью. Прислушался — не показалось ли?
Нет — вот опять зашуршало. Киммериец взглянул на Троттена — следопыт глазами дал понять, что тоже услышал. Конан осторожно выглянул из-за бревна, долго и пристально всматривался в густую зелень.
Шагах в пятидесяти веточка слегка шелохнулась — словно от дуновения ветерка.
«Да только ветер сейчас не с той стороны. Слишком близко дикари подобрались, — посетовал про себя Конан. — Сколько их, двое? Да нет, пожалуй, трое… Кром, один прямо сюда ползет! Ну что ж — встретим!»
Киммериец отдал Троттену свой топор, знаками показал, что врагов всего трое и где находится каждый из них. Следопыт кивнул в ответ, мол, понятно.
Словно змея, Конан бесшумно скользнул в заросли ежевики.
Пикты были совсем рядом. Сейчас прижавшемуся ухом к земле киммерийцу казалось, что лес содрогается от их тяжелой поступи.
Не каждый осмелился бы устроить в конаджохарских лесах засаду на пиктов — эти бестии чуяли любую опасность за лигу и нередко ничего не подозревающий охотник сам превращался в дичь.
Конан тоже не любил засад, но совсем по другим причинам. Для северянина существовал только один достойный способ боя — когда ты лицом к лицу с противником, глаза в глаза, клинок против клинка. Стрельба из-за кустов и удары в спину не для него. Он и сейчас не собирался изменять этим правилам, готовясь выйти навстречу врагам.
Но в этот раз что-то сразу не заладилось, и, когда Конан понял, в чем дело, было уже слишком поздно. Пиктов оказалось больше — двое против него, двое против Троттена.
С криком, в котором смешалась ярость и досада, Конан бросился на врагов. Пикты, не ожидавшие нападения, на мгновение застыли, и этого вполне хватило киммерийцу.
Сверкнуло лезвие двуручного меча, и оба воина рухнули на землю, скошенные одним, страшной силы ударом.
Теперь успеть помочь другу. Через валежник, через колючие кусты ежевики… Уже не скрываясь, с громким вызовом на поединок — может, это привлечет внимание пиктов или хотя бы даст выиграть время. Впереди послышался хриплый стон. Затем возня…
Конан вырвался из кустов, перемахнул через колоду, сбив с ног замешкавшегося пикта, склонившегося над окровавленным телом Троттена. Удар был настолько силен, что воин кубарем покатился по траве да так и остался лежать бездыханным. Второго киммериец нашел в нескольких шагах с проломленной топором головой.
Конан похоронил всех в одной могиле. Отыскал небольшую ложбинку, перетащил тела и старательно завалил камнями, чтобы дикие звери не растащили останки.
Слова Троттена не шли у Конана из головы. Но сведений слишком мало. Наверняка придется лезть к пиктам в логово, чтобы узнать все подробнее. Так стоит ли откладывать? Кроме того, таинственный колдун, судя по всему, земляк киммерийца, весьма заинтересовал Конана. В душе варвара кипели презрение и ярость к предателю. Черная метка на груди колдуна всколыхнула мрачные воспоминания, а огромный рубин разбудил любопытство варвара.
