Нефритовый кубок - Старк Джеральд (мир книг TXT) 📗
– Обратился бы… – начал Ши.
– Да знаю, к Кодо. Ну не для меня это! Одному улыбнись, другому в морду дай, да смотри не перепутай, не то самому по шее накостыляют. Подай – принеси. Холуйское занятие! Нет, настоящий мужчина сам себе должен быть хозяин. Короче, или к караванщикам в охрану наниматься, или – вот.
Ши уселся, скрестив ноги, под окном, откуда насмешливо поглядывал на степенно рассуждающего Малыша.
– Теперь ты, значит, уважаемый страж закона и сам-себе-хозяин, – язвительно заметил он, едва Конан умолк. – Всякую седмицу будешь получать по двадцати кругленьких блестящих империалов туранской чеканки, расхаживать с замечательным новеньким мечом на заднице, восстанавливать благочиние, возвращать на путь истинный падших девиц и защищать убогих, больных и слабоумных. Дадут тебе в Наставники старого толстого выпивоху, который только и умеет твердить, как надоел ему этот растреклятый городишко, и отправят расследовать запутанное, таинственное дело о покраже колченогого осла в Нищебродном переулке. Да, насчет этого чудесного меча – не советую показываться с ним на улицах, потому что бесстрашные хранители городского порядка обыкновенно щепают такими лучину для растопки. Тебя попросту засмеют.
– Зачем только я отдал Зартаку сорок монет? – удрученно пробормотал Конан. На Ши явно накатило вдохновение:
– Кстати, о монетах! Диери, имей в виду – на свое а-агромное жалование Малыш теперь сможет покупать тебе по дешевенькому кхитайскому шарфику раз в поллуны. Если, конечно, будет отказывать себе во всем и станет обходиться одной миской тухлой чечевицы в день!
– Ши, прекрати, – вступилась Диери. – Конан, не слушай его!
Конан вздохнул, покачал головой и вышел из комнатки, прихватив злосчастный гладиус. Ши проорал вслед приятелю:
– Непременно научись брать взятки! Не то помрешь с голоду!
Внизу гулко хлопнула входная дверь.
– Совсем рехнулся парень, – с сожалением произнес воришка, оборачиваясь к девушке. – Доблестный человекоохранитель, поди ж ты…
И немедленно схлопотал звонкую оплеуху.
Самое обидное, что Ши почти во всем оказался прав.
Например, касательно личности Наставника, на коего Рекифес возложил заботы о новом подчиненном. Достопочтенный Шетаси уль-Айяз действительно был стар, грузен, склонен к неумеренности в выпивке и брюзжанию по любому поводу. Почти всю свою долгую жизнь он провел в рядах городской стражи, дослужившись до звания старшего письмоводителя при его светлости Верховном Дознавателе.
Шетаси оставалось всего два года до заслуженной отставки, когда судьба решила на прощание устроить ему изрядную каверзу.
Из Бельверуса прибыл новый дознаватель, его милость Рекифес, немедля заслуживший прозвище Немедийской Чумы, и принялся наводить порядок по своему усмотрению. Разогнал половину городской стражи, набрав взамен новых людей, повесил за мздоимство старшину Таможенной управы, учинил с десяток облав в кварталах Ночная Пустошь и Скена, и, к всеобщему удивлению, добился того, чтобы изловленные грабители, скупщики краденого и содержатели притонов отправились кто на виселицу, а кто на рудники Соленых Озер. В довершение Рекифес создал Сыскную Когорту, и Шетаси уль-Айяз, мысленно готовившийся к позорному изгнанию со службы «за полнейшей непригодностью», внезапно оказался приписанным к этой самой Когорте – Наставником для молодежи, советником и ходячим кладезем сведений о том, кто чего стоит в славном городе Шадизаре.
Шетаси покряхтел, сплюнул, мысленно проклял тот день, когда чья-то мудрая голова в Немедии решила облагодетельствовать Заморийский протекторат, до блеска надраил латунную бляху с изображением дракончика и приступил к отправлению порученных обязанностей.
Заключались таковые в написании и разборе многочисленных бумаг и бумажек, неизбежно сопровождавших судопроизводство в любой стране Восхода и Заката.
Дней пять тому мирное бытие достопочтенного Шетаси, клевавшего носом над прошениями о помиловании заключенных тюрьмы Алронг, нарушило внезапное появление грозного Верховного Дознавателя, сопровождаемого неким молодым человеком. Незнакомец – лохматая черноволосая орясина зверовидного облика – помалкивал, с откровенным любопытством поглядывая по сторонам.
«Небось, на допрос с пристрастием притащили, – злорадно подумал уль-Айяз. – Ничего, сейчас запоет, как миленький!»
Однако месьор Рекифес как-то растерянно кашлянул, окликнул старшего письмоводителя, с показным усердием ворошившего стопку пергаментных листов, и представил ему своего спутника:
– Шетаси, это Конан. Новенький из Сыскной Когорты. Парень старательный, только знаний пока не хватает. Растолкуй ему, как и что. В общем, не мне тебя учить.
Засим Рекифес подозрительно быстро удалился. Уль-Айязу послышался тихий ехидный смешок, испущенный скрывшимся за дверью дознавателем.
Почтенный уль-Айяз и странноватый Конан с равным недоумением уставились друг на друга. Неизвестно, о чем размышлял начинающий человекоохранитель, Шетаси же, ничего покуда не заподозривший, прикидывал, к какому бы делу приставить навязанного воспитанника.
– Читать-писать, само собой, не умеешь? – на всякий случай уточнил он. На миг появилась робкая надежда – вдруг удастся скинуть на подчиненного бумажную возню?
– Нет, – худшие ожидания старшего письмоводителя подтверждались – ему на шею повесили туповатого деревенского недоумка. Ну, спасибо, ваша дознавательская милость!
– Тогда что умеешь? – поинтересовался уль-Айяз.
– Немножко драться и больше ничего, – обескураживающе честно ответил мальчишка-варвар.
Шетаси с трудом оторвался от табурета, выглянул в окно своей каморки, убедился, что Рекифеса вблизи не наблюдается, и вполголоса осведомился:
– Тогда на кой ляд ты вообще вздумал податься в сыскные? Шел бы в вышибалы, а то в охранники к какому-нибудь купчишке…
– Не хочу, – твердо заявил провинциал.
– Чего ж ты тогда хочешь?
Конан набрал побольше воздуха и разразился речью – похоже, старательно обдуманной и едва ли не затверженной наизусть. Смысл ее улавливался без труда, и Шетаси только головой покачивал от изумления: не переводятся же на земле подобные восторженные юнцы!
Неведомо откуда взявшееся порождение Полуночи вбило себе в голову, что человекоохранительное ремесло – единственное достойное занятие в Шадизаре. Перечислялись дедовские заветы («Дед у тебя, должно быть, варвар еще тот…» – подумал еле сдерживавший зевоту старший письмоводитель), благочиние («Слово-то какое знает, и произносит почти без ошибки!»), высказывалась горячая надежда на приличное вознаграждение («А порой, надо признать, мыслит здраво…») и упоминался неведомый предок, также исполнявший в родных краях гостя должность порядкоблюстителя.
Наконец Конан выдохся и замолчал, вопросительно косясь на многозначительно прижмурившегося уль-Айяза.
– В Шадизаре давно живешь? – осведомился старший письмоводитель городской управы.
– С нынешней весны…
– Просто удивительно, как долго ты умудрился протянуть, – вздохнул Шетаси. – И еще удивительнее, малыш, какая невероятная каша булькает у тебя в голове.
Выражение физиономии будущего стража Закона стало чуточку опешившим. Должно быть, он ожидал совершенно иной встречи.
– Ничего, все мы когда-то были молодыми и глупыми, – фальшиво обнадежил приунывшего воспитанника уль-Айяз. – Держись меня и не пропадешь. Кстати, я – Шетаси уль-Айяз. Можно просто Шетаси. Постарайся обойтись без всяких там «достопочтенных» и «высокорожденных», и мы наверняка поладим. Ну, с чего начнем твое, с позволения сказать, обучение? Город знаешь?
– Немного, – визитер освоился на новом месте, снял с табурета толстенную стопку описаний нераскрытых дел и уселся. – Квартал Нарикано – я там живу. Квартал Сахиль, Ночную Пустошь, базары, Каменный рынок…
– На рынках кошельки резал? – как можно строже рявкнул Шетаси.
