Черные пески - Живетьева Инна (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Митька слушал пение Захария молча, ловя каждое слово, пробивавшееся через стену, – переправу-то держал князь Дин. Плачущим вскриком закончил капитан: «…Нера, красная река». Дин-младший наклонился к огню так близко, что зазолотились волосы, алым высветилась щека. Поправил полешко – без надобности, оно и так лежало неплохо. Когда выпрямился, лицо его снова было спокойным.
– Во главе посольства едет крег, по-нашему – князь, Альбер Тольский. Он брат нынешнего владетеля Роддарского, – заговорил Митька, но его перебили – стукнула дверь.
Темка оглянулся и вскочил:
– Принцесса Анхелина, – он склонил голову. От неожиданности сердце бухнуло, как колокол.
Анна повернулась к сопровождавшему ее королевскому адъютанту:
– Благодарю вас.
Капитан Георгий хмуро кивнул и прикрыл за собой дверь.
– Эмитрий, – холодно сказала принцесса. – Уже второй раз ты приезжаешь во дворец и не являешься ко мне даже поздороваться. Так вот, я пришла сама! – Она вздернула голову, словно поставила точку точеным подбородком. – Хоть и «не место королевской дочери в Офицерских покоях», – передразнила кого-то.
– Я тоже очень рад тебя видеть, Анна. Но я не посмел бы ворваться к принцессе в такой час.
Темка и не знал, что Митькин голос может звучать так тепло.
– Какая ты стала… взрослая.
Глядя, как узкая ладонь принцессы легла на плечо побратима, огладила дорожный камзол, Темка почувствовал глухо заворочавшуюся ревность. Вот еще напасть!
– Здравствуйте, княжич Артемий, – наконец повернулась Анхелина. – Думаю, вы простите, что я сначала уделила столько времени нашему гостю.
Губы принцессы улыбались, но глаза цвета зимнего неба смотрели очень серьезно. У Темки пересохло в горле, и он лишь судорожно кивнул.
Поставили к камину третье кресло, посредине. Анна опустилась, чинно расправила юбки; из-под подола показался носок голубой атласной туфельки.
– Знаешь, Митя, у нас в последнее время ложатся поздно. Суетятся, готовятся. Папа вон все еще сидит в кабинете, мама казначея мучает. А мне горничная наболтала, что ты приехал. Я думала, ты у княгини. – В недосказанной фразе чувствовался вопрос.
Митька неловко повел плечами. Он не рассказывал Темке, как встретился с матерью, но тот видел, каким друг вернулся – очень быстро, странно быстро для полутора лет отсутствия.
– Нашла Георгия, он сказал, что ты здесь. Пришлось пригрозить: если меня не проводит, то пойду сама и буду спрашивать дорогу у каждого встречного, – рассмеялась принцесса. – Правда, он через полчаса за мной вернется.
Снова запел Захарий. Анхелина наклонила голову, прислушиваясь; качнула пальцем жемчужную сережку. Отсветы пламени чуть оживили обычно бледное лицо, легли нежным румянцем на высокие скулы. Потрескивали в камине дрова, метель бесилась за окном, и так уютно показалось Темке в этом полутемном зале, что век бы сидел.
– Как Марк? – спросил Митька.
– Воюет. К нему благоволит коннетабль, говорит, у Марка талант полководца.
– Завидуешь?
– Не-а! Вот честно! Я понимаю, что битвы во многом выигрываются в штабах. Но водить карандашом по бумаге не по мне. – Слов не хватало, княжич даже оглянулся на стену, за которой пел Захарий, тот бы смог объяснить, у него язык подвешенный. – Вот когда враг – перед тобой. Не на бумаге, а вот он. И ты знаешь, что должен пройти, ну, или просто не сдвинуться с места, не пустить. Когда за тобой – твоя земля. Дом. Мама, и вообще… Хоть зубами вгрызайся, но не отступи. Даже если пули рядом, или врукопашную. Это так… Так… Да пусть кто-то хоть испридумывался на бумаге! Но без тебя победы не будет. Просто – не будет. Вот если ты, конкретно ты, струсишь. Тьфу, не умею я говорить!
Анна смотрела с испугом. А Митька, кажется, понял.
– Обидно, знаешь, – признался Темка. – Весной будет восемнадцать, могу со своим отрядом воевать. А король не отпустит. Я знаю, он сам говорил, что опытный порученец ему нужнее неопытного сопливого командира. Так и сказал, слово в слово. Вот Марк остался бы при штабе, хотя ему там трудно. Знаешь, как получается: чем больше уважают одни, тем больше ненавидят другие. Прихлебатели, шакалья задница!.. Ох, простите, принцесса.
У Анхелины дрогнули уголки губ.
– Вы становитесь старше, Артемий. Или вас огрубила война?
– А ты все та же, Анна, – Митька спас растерявшегося побратима. – Совсем не изменилась. Как за хрустальной стеной жила.
– Ты меня вспоминал?
– Да, – Митька чуть зажмурился. – Часто. Тебя, Темку. Лето, еще то, до войны…
Темка тоже вспомнил лето, берег Красавки и собственные стенания: «В скучное время мы живем». Вот дурак!
– Расскажи хоть, где был, – попросила Анхелина.
– Да много где. В Миллреде, на роддарской границе. В Вольном союзе, у моря. Ну, в Ладдаре, понятно. Тур меня, кстати, с семьей познакомил. Я еще прошлой осенью там был. То есть у нас осень, а у них уже снег. В Лодск попали на Моррин. Ну, это день покровительницы Морры, когда первый настоящий снег ложится, такой, что стаять уже не должен. – Митька улыбнулся. – В Ладдаре вообще все очень строго, чинно, там таких вольностей, как у нас, не допускают. А на Моррин совсем по-другому. Самое развлечение – снежками кидаться. Обижаться не принято, даже если хорошо вмажут.
– Снежки, кончено, весело, – кивнул Темка. – Но почему ты не возвращался?
Митька глянул как тогда, после первого их поединка. Темке показалось даже, что сейчас скажет: «Я обещал», но побратим ответил:
– У меня был приказ короля.
Вот только бы этот приказ – тот самый, в котором четко сказано, чего именно ждут от Эмитрия Дина, был с самого начала, а не когда просидел ползимы в столице Ладдара Лодске.
Тяжелая была зима. Иллар проигрывал войну. Слишком много оказалось недовольных королем, поверивших обещаниям князя Кроха вернуть былые вольности. Нашлись и трусы – себя они называли благоразумными, – которые предпочли сдать земли наступающим мятежникам; надеясь, что тогда война прокатится быстрее и оставит нестрашный след. Вспомнились старые распри, и к мятежникам примкнули те, кто мечтал под шумок отомстить или перекроить земельные наделы. Шли к Кроху младшие сыновья, которые не наследовали родовые замки и надеялись выслужить себе собственные уделы. К месяцу Ясеня мятежники стояли в трех дневных переходах от Турлина.
Митька же в это время разъезжал с туром по Лодску, бывал в королевской библиотеке, стоически выносил званые обеды, которые давала старая княгиня Наш. И каждый вечер просил у Росса милости для побратима. Правда, в ту зиму начала затягиваться рана, оставленная миллредскими пожарами, – мятежники уходили все дальше, не до медового края им было.
Первое время Митька верил туру Весю, что они вот-вот отправятся в дорогу. Потом начал торопить. Когда же причины для задержки стали плодиться точно кролики, родились первые подозрения. Тур Весь так и не смог его убедить, что гонец из Иллара задержался в пути. Порой Митьке казалось, что будь возможность – ладдарский летописец вовсе не передал бы подписанный Эдвином приказ.
Король велел быть глазами и ушами Иллара при ладдарском посольстве в Вольном союзе, и Митька под именем княжича Наша честно выполнял его волю. Благо, что в этой игре тур держался той же стороны.
В портовом городе Нельпене шла война. Приказы на ней отдавались шепотом и фехтовали не шпагами, а словами; предавали и продавали, и порой клочок бумаги стоил многих жизней. Тут не стреляли из пушек, но могли подкараулить с ножом или поднести бокал с ядом. Воевали за Иллар – повезут ли хлеб в разоренную мятежом страну или тихонько выждут, пока там передохнут с голоду. В Нельпене, в свите ладдарского летописца, Митька был нужнее, чем в королевской армии с оружием против отцовских солдат. Раз так, неважно, что тайная жизнь посольства как у болотных жителей – в тине да тухлой грязи. Зато княжич Дин обнаружил недюжинный талант слышать недосказанное и читать меж строк. Когда весной в Иллар пошли караваны с зерном, в этом была и Митькина заслуга.
