Проклятие Марены - Пфлаумер Инга "Warda" (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗

Я прислушалась. Кто-то поднимался по лестнице. Судя по тому, как он подволакивал ногу — это Патрон.

За последнее время он сильно сдал. Всё чаще давали о себе знать старые раны, сырой воздух и холодный камень — не лекарство.

Патрон молча присел рядом. Я, как в детстве, придвинулась к его мускулистому плечу.

Некоторое время мы сидели и просто смотрели на зажигавшиеся в чёрном небе звёзды.

— Уходить тебе надо.

Я сначала даже не поняла, что именно он сказал.

— А?

— Уходить, говорю, тебе надо.

— Не могу. Рано ещё.

— За восемь лет не сколотила состояния? — Патрон усмехнулся. Его лицо, изрезанное шрамами, чуть скривилось. Я не видела этого в темноте, но когда столько лет проводишь бок о бок с человеком, уже не нужно его видеть, чтобы знать, как он улыбается, или каким становится его лицо, когда он злится.

— Сколотила. Но этого недостаточно.

— Бросила бы ты это дело, Сирин. Денег твоих хватит, чтобы уехать подальше от этих земель. Туда, где ни одна живая душа тебя не знает.

— А как же ты?

— Я? — Патрон задумался, загляделся куда-то вдаль. — Тут моё место. Я Кулак собирал, мне за него и отвечать, — я молчала, ожидая продолжения. — Люди сильно изменились. Появилось много пришлых. Война закончилась, людей покалечило если не телом, так духом. Они уже забыли мирную жизнь, разучились поля возделывать, урожай собирать. Вот и ищут себе дела по сердцу, идут в Кулак. Конца и края этому потоку не видно, такого притока людей в Кулаке давно не было. Только в Волчьем???лесу вожак без зубов — уже не вожак.

— Да ты ещё всем молодым фору дашь! — воскликнула я.

— Надолго ли? Год-два — и всё.

Мы замолчали. Было больно осознавать, что этот несгибаемый великан, прошедший сквозь каторгу и войну, всё же покорился старости.

Патрон нашел меня на улице. Полудохлую, замёрзшую, измождённую постоянным голодом и холодом. Зимы на севере суровы к беспризорникам. Никто не знает, почему он не прошел мимо, как сотни людей до него, а спустился в овраг, где я валялась, отряхнул меня от снега и увёз с собой. В то время Кулак был крошечной бандой, ютившейся в канализации Тирита — самого большого города на севере страны. Тогдашняя подружка Патрона — Келия, выходила меня. Почти вытащила с того света. Келия немного владела лечебной магией, да только ей самой эта магия не помогла. Через зиму, уже в пещерах, подруга патрона умерла от лихорадки. Он тогда ходил мрачнее тучи.

Меня выходили. Первое время я просто помогала Келии возиться с женскими делами. Вот только таланта к ним у меня не обнаружилось, да и душа не лежала. Подруга Патрона первой заметила, что у меня острый глаз. Как-то для развлечения я сбила ножом голубя в небе. Тогда Патрон начал ко мне присматриваться, а спустя некоторое время первый раз взял на дело. С луками и арбалетами у меня не очень дело пошло, а вот ножи…

Тогда же я первый раз убила человека. Не совсем убила — молодая была, в живот попала. Он полз по земле и кричал. Патрон добил его одним взмахом кинжала, а потом впервые меня ударил. Наотмашь, прямо по лицу. Синяк месяц не сходил. Больше он меня никогда не бил, но мне хватило.

Мы перебрались в пещеры, появился Шторм. Сколько ему тогда было? По нему не поймёшь. До сих пор не знаю, сколько же ему лет. Он влился в банду как-то сразу, без обычных для новичков разборок и проверок на прочность. Впрочем, никто не рисковал его проверять. Шторм ловкий, как кот — кажется, вот уже держишь его за грудки, а он раз, извернётся и как вмажет… Летишь себе к стене и думаешь: "Ну как же такое вышло-то?" Помнится, по молодости, я с ним пару раз дралась. Но он меня в полную силу никогда не колотил, хоть Патрон и запрещал обращаться со мной как-то по-особенному. Тогда никому и в голову не приходило меня обидеть, не то, что сейчас.

Два дня назад очередной новенький подваливал. Ткнула ножиком в самое дорогое — заплакал как ребёнок. Но будет наука.

— Значит, остаёшься, пока деньжат не поднаберёшь?

— Ага.

Патрон покачал головой и поднялся.

— К рассвету собери у меня Шторма, Ройко, Монаха, Одноглазого и Вердо. Разговор есть. И сама приходи, понятное дело.

Я кивнула и потащилась вниз. Бандиты отмечали очередную удачную вылазку. У костра плясали полуголые грелки. По пещере плыл запах жареного мяса, вина и потных тел.

На большом камне, недалеко от входа, сидел Вердо. Он цедил вино из краденого золотого кубка. Вердо — маг. Большая редкость в наших землях, после резни под Панарией.

— Вердо, — позвала я.

Темноволосый маг обернулся и кивнул в качестве приветствия.

— Патрон на рассвете собирает стариков. То ли мелкую вылазку планирует, то ли ещё что то. Не упивайся до смерти уж, а то всё пропустишь.

Вердо меланхолично кивнул.

— Ройко, Монаха или Шторма не видел?

— Шторм снаружи. Монах у себя, молитвы читает. Ройко где-то здесь.

Маг вернулся к своему вину. Разговорчивым Вердо не назовёшь. Всё время сидит с отсутствующим видом, думает о своём. Говорят, он участвовал в войне между севером и югом, только никто не знает, на какой стороне.

Я вышла из пещеры, поднялась наверх по узкому лазу и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Зима подходила всё ближе. Листва с деревьев почти облетела, лягушки впали в спячку до весны и без разномастного кваканья болота казались мёртвыми. Полуголые остовы древ упирались в тёмное небо, чуть поблескивая под холодными звёздами.

Шторм стоял неподалёку, у старого, давно засохшего дерева. В свете луны вьющиеся каштановые волосы ганарца казались чёрными. Ветер раздувал их в стороны, создавая вокруг головы разбойника тёмный ареол.

— Насмотрелась? — усмехнулся он. Я уже привыкла к его вечным насмешкам, даже злилась через раз, а то и через два.

— Ага. Глаза сломала от красоты неземной. Патрон по утру собирает народ. Приходи, как рассветёт.

— Чего это пню старому в голову взбрело? Завещание решил оставить?

— Дурак ты, — констатировала я.

— Штормиии, — раздалось откуда-то сбоку. Полупьяная грелка, имени которой я не знала, шатаясь, вывалилась из прохода. Бутылка в её руке тихонько звякнула, но не разбилась.

— Шторми, ты здесь?

— У тебя свидание никак? — спросила я.

— Свидание? Где ты таких слов нахваталась, девочка? — Шторм, не двинувшись с места, наблюдал, как шатающаяся девица скорее ползёт, чем поднимается на холм.

— Шторми, ты тут? Ой! — грелка громко икнула и уставилась на меня. — А ты чего тут делаешь?

— Не твоё дело, — нелюбезно отозвалась я. Разговоры с подстилками не входили в список моих любимых занятий. Я испытывала к этим женщинам странные чувства — смесь жалости и брезгливости. Ничего похожего на моё отношение к Келии, хотя её грелкой никто не смел назвать. Тогда ещё и понятия такого не было — прежние разбойники не тащили в дом что ни попадя.

— Что, думаешь, раз ты подстилка Патрона, так тебе всё можно?

— Заткнись, — нелюбезно посоветовал грелке Шторм.

— А чего? Раз она свои сиськи "на деле" всем показывает, так её теперь за это и уважать? Шторм подался вперёд, но я его остановила.

— Сколько приносят твои? — поинтересовалась я. Девица ошалело уставилась на меня пьяным взглядом. — С моих сегодня навар — куча драгоценностей и ларец с золотом. Благодаря моим грудям ты, подстилка, пьёшь это вино и носишь шмотки. Так что вали отсюда, пока я тебе ножик в горло не воткнула. Хочешь узнать, за что меня зовут Лезвием? — я достала из-за пояса клинок и чуть повернула. Так, чтобы луна заблестела на острие.

Девица ещё раз икнула и уползла вниз. Я присела на камень. Не знаю уж, умышленно или нет, но грелка ударила по самому больному. Раньше не было нужды так изгаляться, чтобы остановить карету, но времена менялись. Дилижансы без охраны стали большой редкостью, и мы сами в этом виноваты. Слишком уж рьяно взялись за дело. С каждой каретой теперь каталась охрана. Однажды мы взялись за один такой экипаж, а внутри была толпа стражей. Много стариков тогда погибло — не могли подойти к крытому экипажу, нас так и поливали стрелами.