Конан, варвар из Киммерии - Говард Роберт Ирвин (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
Голос Ольмека перешел в нежный шепот, и в глазах засияла такая радость, точно он видел эту сцену перед собой и она доставляла ему неслыханное наслаждение.
– Ах, мы поддерживали в нем жизнь, так что он мечтал о смерти, как о любимой жене. А потом взяли еще одного живого из камеры пыток и бросили в подземелье – пусть-де крысы обгложут его кости. Но он умудрился сбежать из своей темницы в подземные коридоры. Без сомнения, он сгинул там, поскольку единственный выход оттуда ведет в Текультли, и оттуда с тех пор никто не выходил. Даже костей его не нашли, и поэтому самые темные и суеверные в нашем народе утверждают, что дух его все еще блуждает в подземельях, завывая среди скелетов. Люди Толькемека были вырезаны двенадцать лет тому назад, но продолжается и все более яростной становится война между Текультли и Ксоталанком, и кончится лишь тогда, когда падут последний мужчина и последняя женщина.
Полвека назад украл Текультли жену Ксоталанка. Полвека длится вражда. Я появился на свет в самый разгар войны, как и все прочие в этом зале, не считая Таскелы. И, думаю, умрем раньше, чем она закончиться.
Мы погибающий народ – как и те несчастные жители Ксухотля. Когда началась война, нас были сотни с каждой стороны. А теперь весь народ Текультли перед тобой – кроме тех, что стерегут ворота. Сорок человек – вот и весь клан. Сколько ксоталанцев, мы не знаем. Вряд ли намного больше. За последние пятнадцать лет у нас не родилось ни одного ребенка, у наших врагов тоже.
Мы погибаем, но, прежде чем исчезнуть окончательно, зарежем столько ксоталанцев, сколько дозволят боги.
И долго еще рассказывал Ольмек с безумно блестящими глазами об этой ужасной войне, что велась в тихих комнатах и мрачных залах при свете зеленых кристаллов на плитах, пылавших адским огнем, которые время от времени становились еще краснее. Целое поколение погибло в этих лужах крови. Давно был мертв Ксоталанк, зарубленный в жестокой битве на лестнице из слоновой кости. И Текультли не было в живых – разъяренные ксоталанцы поймали его и сняли с него кожу.
Без всякого волнения повествовал Ольмек о страшных сражениях в черных коридорах, о засадах на винтовых лестницах, о чудовищной резне. Все более яркий красный огонь разгорался в его темных бездонных глазах, когда он рассказывал о людях, с которых живьем снимали кожу, о разрубленных и разорванных на части, о пленниках, жутко воющих в камерах пыток. И так было это отвратительно, что даже видавшему виды варвару-киммерийцу стало тошно. Неудивительно, что Техотль трясся от страха, что враги его поймают! Но все-таки решился на вылазку – значит, ненависть в них сильнее страха.
А Ольмек продолжал рассказ о делах страшных и таинственных, о чарах и заклинаниях, похищенных в черной бездне катакомб, о необыкновенных существах, вызванных врагами из темноты для ужасного союза. Здесь у ксоталанцев было преимущество – именно под их владениями покоились останки самых могущественных чародеев древнего Ксухотля и вместе с ними – их бессмертные секреты.
Валерия слушала все это, и ее охватывал ужас. Вражда стала той руководящей и направляющей силой, которая неустанно толкала народ Ксухотля к окончательной гибели. Вражда была смыслом всей их жизни. Во вражде приходили они на свет, а, покидая его, верили, что она будет продолжаться и после их смерти. Они оставляли свою крепость и пробирались в Залы Молчания только для того, чтобы убивать и быть убитыми. Иногда они возвращались из похода, ведя обезумевших пленников или принося кровавые трофеи победителей. Иногда не возвращались вовсе, и тогда вражеские руки перебрасывали их рассеченные тела через бронзовые ворота.
Жуткую, неестественную, чудовищную жизнь вели эти люди, отрезанные от остального мира, заключенные в одну клетку, словно крысы, только и годные для того, чтобы нападать, калечить и убивать.
Во время речи Ольмека Валерия постоянно чувствовала на себе неотступный взгляд Таскелы. Казалось, она не слышит бородатого гиганта. Все эти победы и поражения ее словно бы и не касались, и это казалось Валерии еще более страшным, чем неприкрытая жестокость Ольмека.
– И мы не можем покинуть город, – говорил Ольмек. – Вот уже пятьдесят лет никто не покидал его, кроме... – он снова оборвал себя, и через минуту продолжил:
– Даже если бы и не было никаких драконов, мы, рожденные и выросшие в городе, не осмелимся его оставить. Никогда не было ноги нашей за стенами. Мы не привыкли к открытому пространству и солнечному свету. Нет – в Ксухотле мы родились, здесь и умрем!
– Ну что ж, – сказал Конан. – С вашего позволения, мы лучше поиграем в жмурки с драконами. Ваша война нас не касается. Когда вы покажете нам дорогу к западным воротам, мы отправимся в путь.
Таскела стиснула кулаки и начала что-то говорить, но Ольмек прервал ее:
– Приближается ночь. Если вы окажетесь на равнине ночью, то наверняка попадете в лапы драконов.
– Мы уже шли по равнине ночью и даже спали на вольном воздухе, но никого не встретили – заметил Конан.
Таскела мрачно улыбнулась:
– Вы не посмеете покинуть Ксухотль!
Конан посмотрел на нее с инстинктивной неприязнью: уж очень ему не понравилось внимание княгини к Валерии.
– Думаю, что посмеют, – сказал Ольмек. – Но, Конан и Валерия, вас же послали сами боги, чтобы последняя победа была за Текультли! Война – ваше ремесло, так почему вам не сражаться на нашей стороне? Богатств у нас накоплено сверх меры – драгоценные камни в Ксухотле такое же обычное дело, как булыжники в других городах. Некоторые привезены еще древними, а огненные кристаллы добыты в восточных горах. Поможете нам одолеть ксоталанцев – и берите, сколько унесете!
– А вы поможете нам уничтожить драконов? – спросила Валерия. – Тридцать воинов с луками и отравленными стрелами сумеют истребить всех гадов в лесу.
– Да! – не задумываясь согласился Ольмек. – Мы, правда, за годы рукопашных боев разучились стрелять из лука, но можем возродить это искусство.
– Что ты на это скажешь? – обратилась Валерия к Конану.
– Мы бродим без гроша за душой, – ухмыльнулся киммериец. – А по мне – что ксоталанцев резать, что кого другого...
– Так вы согласны? – вскричал Ольмек, а Техотль от радости захлопал в ладоши.
– Идет. А теперь не будете ли вы любезны показать нам комнаты, подходящие для отдыха, чтобы утром со свежими силами приняться за убийства?
Ольмек согласно кивнул и сделал знак рукой. Техотль и одна из женщин повели наемников по коридору, который начинался по левую сторону от яшмового постамента. Валерия оглянулась и увидела, что Ольмек со своего трона провожает ее долгим и странным взглядом. Таскела шептала что-то своей угрюмой служанке, Ясале, которая приблизила ухо к самым губам княгини.
Коридор был неширокий, но длинный. В конце концов женщина остановилась, открыла дверь и жестом пригласила Валерию в ее комнату.
– Постойте! – заворчал Конан. – А я где буду спать?
Техотль указал на комнату с другой стороны коридора, на одну дверь дальше. Конан некоторое время колебался, собираясь, видимо, что-то сказать – но Валерия опередила его: злорадно улыбнувшись, она захлопнула дверь у него перед носом. Он пробормотал что-то неодобрительное о прекрасной половине рода человеческого и пошел за Техотлем.
В разукрашенной комнате он огляделся и посмотрел вверх. Некоторые из светильников в потолке были так велики, что, если вышибить из них стекла, туда мог пролезть человек. Правда, только худенький.
– Почему же ксоталанцы не пройдут по крыше и не разобьют этих стекол?
– Разбить их невозможно, – ответил Техотль. – Кроме того, не так-то легко забраться на крышу. Там сплошные купола, башни и крутые скаты.
И, не дожидаясь дальнейших вопросов, объяснил Конану устройство «крепости» Текультли. Как и во всем городе, здесь было четыре этажа. Каждый имел свое название, словно улицы в обычном городе: этажи Орла, Обезьяны, Тигра и Змеи.
– Кто такая Таскела? – спросил Конан. – Супруга Ольмека?
