Песнь ножен - Хантер Ким (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
— А подумай, как будет больно без головы.
Глокк машинально схватился рукой за горло, видно, представив себе обрубок шеи. Однако вин не задумался и не испугался. Кровь ударила ему в голову, и Глокк впал в ярость. А когда хуккарранские гиганты впадают в ярость, они теряют всякий контроль над собой. В обыденной жизни это пассивные, флегматичные создания, которые мирно трудятся на своих рудниках. Но если гигант сделался берсеркером, его невозможно остановить доводами разума.
— Твоя плохой человек! — крикнул гигант. — Моя разрывать тебя на два куска. Моя есть твою печень. Я вырывать тебе глаза из черепа!
Он вновь ринулся вперед, и вновь Солдат сумел увернуться, хотя на маленькой полянке среди камышей было не так уж много места. Так они кружили несколько минут: Солдат уклонялся и маневрировал, отмахиваясь от Глокка, стараясь порезать его, но не наносить глубоких ран. Глокк грузно скакал взад-вперед, точно обезумевший бык, нагнув голову взмахивая руками, как мельница. Ситуацию усугублял ворон, который летал у них над головами и орал как сумасшедший. Что думают об этой схватке прочие болотные жители, можно было только гадать. Однако шум разбудил существо, которое очень заинтересовалось битвой.
Тварь вынырнула из трясины, подобно кракену, поднимающемуся из морских глубин. Она увидела серебристые взблески над камышами. Ей померещилось, что на идиота-гиганта нападает огромная серебряная стрекоза. Чешуйчатая амфибия, всплывшая из глубины, постоянно была голодна, а серебристое насекомое казалось достойным обедом. Изо рта исполина появился длинный, похожий на хлыст язык. Он выстрелил с невероятной скоростью и ухватил серебряную стрекозу. Единственный глоток — и она исчезла в его пасти.
Солдат оторопело смотрел на опустевшую руку. Что стряслось с мечом? Мгновение назад он был здесь — и вдруг пропал.
Это исчезновение застало врасплох и Глокка. Он заморгал, решив, что стал свидетелем проявления магии. Вся его ярость испарилась. Человек и полугигант принялись озираться по сторонам.
— Не там! — каркнул ворон. — Вон там, болваны!
Они подняли взгляды, пытаясь понять, в какую сторону указывает клюв ворона.
Глокк немедленно увидел проблему и застонал от страха, солдату же пришлось раздвинуть камыши. Выглянув из-за них, он узрел самую кошмарную амфибию, которую ему когда-либо доводилось видеть. Огромная тварь и впрямь немного напоминала жабу с широко расставленными перепончатыми лапами. Зеленая кожа на спине и животе была покрыта опухолями и нарывами, которые то и дело лопались, выпуская наружу облака вонючего газа и оставляя пятна-шрамы. Грушевидные глаза с горизонтальными черными зрачками уставились на двух человекообразных, стоящих на камышовом островке. Вздутые мышцы ног и шеи свидетельствовали об ужасной силе чудовища. Больше всего Солдата поразила пасть чудовища, которая распахивалась едва ли не до половины тела.
Пока он созерцал жабу, очередной нарыв лопнул, как воздушный шар, и воздух наполнился жутким ядовитым запахом, от которого насекомые дохли сотнями.
— УммУ! — завопил ворон. — Чародей-жаба!
Затем птица благоразумно нырнула в камыши, опасаясь хлыстообразного языка чудовища.
— УммУ, — пробормотал Солдат.
Он пребывал в растерянности. Этот уродливый монстр проглотил Кутраму. Пережив столько бед и злоключений ради возвращения меча, Солдат не собирался отдавать его без боя. Вооружившись кинжалами, он продрался через камыши и лишь теперь осознал, что УммУ сидит на недосягаемом острове, отделенный от них вязкой трясиной. Стоило только шагнуть в топь — и раздался предостерегающий чавкающий звук. Добраться до островка было невозможно.
— Отдай мой меч! — в отчаянии завопил Солдат.
УммУ кашлянул. Гигантская жаба попыталась убрать язык и поняла, что не может этого сделать, поскольку в глотке застряло инородное тело. Будь это какое-нибудь животное, УммУ просто ободрал бы ему кожу своим языком, но сейчас он оказался беспомощен. УммУ подумал, не нырнуть ли обратно в глубины болота. Но это означало обречь себя на долгое голодание, ибо он больше не мог пользоваться языком. УммУ был вполне разумен и понял: если меч не уберут — он пропал. Следовало позволить человеческому созданию забрать свое имущество.
Жаба загудела зычным голосом, призывая владельца меча подойти и вытащить его. От этого усилия клинок скользнул еще дальше в глубины глотки, и теперь УммУ даже не мог закрыть рот.
— Проще сказать, чем сделать, — отозвался Солдат. — Глокк, ты не видишь, как можно подойти к этой твари?
Все еще перепуганный вин обозрел трясину между островками.
— Не достать, — сказал он. — Глокк идти назад.
— Стой, где стоишь, — буркнул Солдат. — Куда подевалась треклятая птица?
— Я тут, — отозвался ворон тихим-притихим голосом, в камышах. — Мне это не нравится. Здесь полным-полно змей с хитрющими глазами.
— Вылезай и поищи тропу.
— А как насчет здоровой лягухи с вот этаким языком?
— Она не может им пользоваться… по некоторым причинам, — сказал Солдат.
— Иди сюда, птица. Немедленно.
Появился ворон, роняя с перьев капли воды. Он осторожно взлетел и опустился на плечо Солдата.
— Я не вижу тропы.
— Полетай вокруг. Посмотри хорошенько со всех сторон.
Ворон опасливо покосился на исполинскую бородавчатую лягушку. Он не слишком-то верил, что чудище безопасно.
— Слушай, мне не нравится эта идея. Могу предложить кое-что получше: у тебя есть возможность отдать приказ рептилиям. Почему бы этого не сделать?
Солдат помнил, как он спас маленькую змею от цапли и получил от нее подарок. Пора попробовать… Но как? Приказать УммУ отдать меч? Монстр и сам бы рад это сделать. Так много ли толку с того, что он прикажет твари изрыгнуть Кутраму? Нисколько.
Затем в голову Солдату пришла новая мысль. Ворон упоминал о змеях. Здесь, в болоте, их действительно были тысячи. По большей части — неядовитые, которые охотились на других болотных тварей. Что, если приказать им сделать мост к гигантской лягушке? Что-нибудь вроде гати?
Солдат воззвал к змеям. И действительно, они ответили на его зов, тысячами появляясь из своих нор и гнезд в камышах. Длинные и короткие, толстые и тонкие, пестрые и одноцветные, с узорами из ромбов или колец. Некоторые — с воротниками у горла, а некоторые с трещотками на хвостах. Они явились, свистя и шипя, их раздвоенные язычки дрожали между клыков. Змеи собрались возле его ног, извиваясь, свертываясь кольцами. Некоторые из них были ядовитыми. В других обстоятельствах Солдат решил бы, что пребывает во власти ночного кошмара. Однако он взял себя в руки и приказал рептилиям образовать мост.
Невероятно! Змеи повиновались. Они начали сползаться, сплетая тела, и, в конце концов, сотворили упругий шевелящийся мост. Он протянулся от ног Солдата до самого островка, где сидел УммУ.
— Моя не идти! — крикнул Глокк, в ужасе созерцая живую тропу. — Моя не идти!
— Тебя никто и не просит, — буркнул Солдат. — Ясам пойду.
С бешено бьющимся сердцем Солдат вступил на мост из змей. Тот слегка шевелился под ногами, то и дело, прогибаясь под весом Солдата, так что его ноги погружались в трясину. Однако Солдат умел сохранять равновесие и потому не упал. Мало-помалу он приноровился к этому бесконечному шевелению, и идти стало проще. Дорога из змей трех футов в ширину и длиной в пятьдесят ярдов — вела рыцаря по направлению к островку. Дойдя до середины моста, Солдат проникся уверенностью в том, что благополучно доберется до цели. Если бы змеи хотели погубить его, они давно бы уже расплелись и потопили рыцаря в трясине. В конце концов, Солдат дошел до островка, где сидела гигантская амфибия.
УммУ пребывал в тоске. Меч застрял у него в глотке и не позволял закрыть рот. Солдат мог свободно войти в его пасть — будто в пещеру. На миг он заколебался, опасаясь коварства УммУ. Но поскольку тварь не могла говорить, оставалось только надеяться, что чародей-жаба не закроет рот, как только меч извлекут. Рыцарь вошел внутрь, задыхаясь от смрадного дыхания чудовища, и вступил в «пещеру», покрытую отвратительной слизью. В глубине ее Солдат увидел свой меч, а за ним — свернутый язык монстра. Он сознавал, что этим языком УммУ может раздробить ему голову с одного удара. Однако выбора не было…
