Запретная стена - Брюссоло Серж (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Вконец раздосадованный, Нат направился обратно к башне. Решительно, эта девица однажды точно сведет его с ума!
Глава 13
В течение последующих дней Нат с головой погрузился в работу, чтобы не думать о том, что исподволь тревожило его. И все-таки по ночам он частенько прислушивался, стараясь услышать зловещее зуии… зуии… Ползунов, рыщущих по темным улицам в поисках жертв. Иногда темноту разрывал чей-то отчаянный крик, вонзаясь ему в уши раскаленным гвоздем, и тогда он не мог сдержать дрожи.
Его отношения с Гуном так и оставались чисто формальными. Дозорный и его помощник проводили время в молчании и ели, уставившись каждый в свою миску, изредка подавая друг другу знаки мимикой или жестами, словно монахи, соблюдающие обет молчания. За минувшие недели они ни разу не заговорили друг с другом, и никакого товарищества между ними не возникло.
Возможно, крайняя молчаливость дозорного была вызвана его физическим недугом, но Ната это не особенно утешало. Ему очень хотелось узнать мнение Гуна относительно Ползунов и их якобы тайного заговора, но он не знал, как приступить к разговору. Сказать по правде, Гун внушал ему страх. Точно так же, как когда-то внушал его отец.
При свете дня страхи, вызванные словами Сигрид, блекли, как ночные кошмары при пробуждении, и он опасался, что, высказанные вслух, они и вовсе покажутся смешными. Люди с давних времен верили в проклятие колдуна Алканека или в порожденных туманом демонов, однако это еще не делало их убийцами! Обычного верующего от фанатика отделял весьма существенный шаг, которому Сигрид не придавала значения. Нат же со времени своего ухода к Мягкоголовым сохранил устойчивое отвращение к скоропалительным обобщениям и привычке решать все проблемы насилием.
Гун совсем себя не берег. Едва открыв глаза на рассвете, Нат видел, как тот взбирается по железной лестнице на смотровую площадку башни, откуда он спускался только для того, чтобы промыть покрасневшие от болотных испарений глаза. В обязанности Ната входило приготовление на этот случай специальных освежающих компрессов, рецепт которых был прописан в Книге Дозорных. Гун успел проявить себя отменным наблюдателем, и благодаря его сообщениям охотники нередко возвращались с добычей куда богаче обычного. Не раз его острый глаз разоблачал уловки ящеров, которые с недавних пор приобрели мерзкую привычку устраиваться каждую ночь в новом логове, дурача своих преследователей. За последние сутки Гун с недюжинной прозорливостью угадал появление двух крупных трещин, которые, разрастаясь, могли погубить лагерь рыбаков, ютившихся в своих юртах из сшитых кож.
Да, все единодушно признавали, что Гун хороший дозорный. Этот могучий, хоть и немолодой мужчина, не задумываясь, жертвовал своими силами и здоровьем для общего блага. Его орлиный взгляд ясно видел с вершины башни все то, что ускользало от внимания остальных горожан.
Однажды утром, когда юноша, по обыкновению, был занят приготовлением успокаивающих компрессов, Гун вдруг обратился к нему.
– Нат, – прошептал он, – ты знаешь, мои глаза начинают меня тревожить. Болотный газ разъедает мне сетчатку, как кислотой. Иногда, проснувшись, я целый час не могу увидеть ничего, кроме густого тумана и колышущихся теней. Поначалу я не решался заговорить с тобой об этом, но теперь мне нужна твоя помощь. Если я потеряю зрение, люди нас выгонят. Я не хочу, чтобы об этом пошли слухи… В моем возрасте мне вовсе не хочется снова начинать кочевать по равнинам. Ящеры сожрут слепого старика в два счета.
Нат не колебался ни минуты. Он знал, какое невыносимое раздражение могут вызывать испарения болотного ила, его отец много раз страдал от него во время своей службы на башне.
– Я сделаю все, что смогу, Гун, – сказал он, – вот только, увы, нам не хватает лечебных трав. Они больше не растут на холме с тех пор, как ящеры загадили всю землю и она стала бесплодной.
Дозорный остановил его взмахом руки.
– Я говорю не о настойках. Я в них не верю, в эти старушечьи микстуры. У меня к тебе другое предложение. На равнине, к северу от деревушки Ган-Таар, есть хижина, стоящая на гребне волны. Это было одно из моих пристанищ в те времена, когда я охотился. Дорога до нее и обратно составит один дневной переход. Не мог бы ты сходить туда и принести мне оттуда мой морской бинокль? Он хранится в сундуке, ключ я тебе дам. С этим биноклем я смогу куда лучше справляться с туманом.
Нат нахмурился:
– Но кто будет делать объявления, пока меня не будет?
Гун жестом отбросил его возражения:
– Я внимательно изучил небо, в ближайшие сутки никаких изменений не предвидится. Опасаться нечего – ни облаков, ни осадков. Небо чистое, и все следующие сутки таким и останется. Тебе нечего бояться.
– Хорошо, я схожу, – кивнул Нат.
– Спасибо тебе, – отозвался Гун. – Ты ведь знаешь, наши судьбы связаны. Если горожане решат, что мы не справляемся со своими обязанностями, они нас выгонят… а толпа на улицах, возможно, побьет нас камнями. В Сольтерре полно негодяев, которые только и мечтают от нас избавиться, чтобы провести новую жеребьевку, где они снова смогут попытать счастья. Наше положение не дает покоя завистникам, а потому оно шатко и ненадежно. При малейшей оплошности нас поспешат сбросить с пьедестала.
Весь следующий час Нат провел, отыскивая на карте местонахождение охотничьей хижины Гуна и заворачивая в промасленную бумагу припасы в дорогу. Трижды он выходил на порог, пытаясь высмотреть в лабиринте улиц фигурку Сигрид, но напрасно: девушка словно куда-то испарилась.
«Может, она снова отправилась с отцом воровать землю на окрестных островах?» – подумал он, и это предположение сильно его встревожило. Он знал, что ожидает тех, кто крадет чужой чернозем. Если Сигрид поймают, ее изнасилуют все мужчины клана, а потом посадят на заостренный кол. Только через несколько часов добродушные деревенские ребятишки повиснут у нее на лодыжках, чтобы прекратить ее агонию.
Нат уложил в дорожный мешок кусок вяленой рыбы, несколько лепешек из водорослевой муки, сухую тыкву-горлянку с печеными овощами, привязал к поясу ледоруб и зашел проститься с дозорным.
Он шагал легко и скоро, слушая, как похрустывает у него под ногами корка засохшего ила. Город за его спиной был уже почти не виден за бесчисленными параллельными грядами застывших волн. Мутный серый свет почти не давал разглядеть окружающий пейзаж; в двух десятках метров впереди взгляд терялся в тусклой мгле. Идти приходилось почти вслепую, уткнувшись носом в компас.
Нат полностью сосредоточился на направлении. Чувствовал он себя превосходно, мышцы были наполнены силой, суставы двигались легко и послушно. Пожалуй, он был даже рад, что этот поход хоть немного нарушит монотонную рутину службы на башне.
Теперь главное не заблудиться и не начать бродить кругами.
Жители Алмоа редко решались на прогулки по илистому «льду», разве что на совсем небольшие расстояния. Одни только Мягкоголовые бродили по равнине с присущей им беспечностью, не боясь, что их поглотит какая-нибудь трещина.
«Если не случится бури, – твердил себе Нат, – бояться совершенно нечего. Трещины возникают тогда, когда жидкая грязь начинает волноваться под глиняной коркой. Но сегодня погода будет хорошая… Так сказал Гун, а Гун никогда не ошибается. Значит, причин для беспокойства нет».
Глава 14
Туман вокруг одинокого пешехода начинал постепенно уплотняться. На грязевых равнинах это было довольно распространенное явление. Поначалу газообразная, мгла превращалась в густую известковую занавесь с такими плотными завитками, что их приходилось раскалывать, чтобы продолжать двигаться вперед. Теперь Нат прокладывал себе путь с помощью ледоруба. Полотнище затвердевшего тумана обрушивалось со стеклянным звоном, засыпая осколками голову и плечи юноши. К счастью, полупрозрачная масса спеклась еще не настолько сильно, чтобы он мог пораниться, и ее черепки с хрустом крошились под подошвами его башмаков. Главное правило заключалось в том, чтобы постоянно продолжать двигаться. Если бы Нат остановился хоть на минуту, это стало бы его последней ошибкой: мягко ложась на плечи, туман постепенно окутал бы его сплошным панцирем, который со временем становился бы только толще и прочнее. Об этой опасности знал любой, кому случалось ночевать на равнине. Устраиваясь на ночлег, путешественники обязательно клали ледоруб под рукой, на тот случай, если поутру они проснутся замурованными в своей палатке, вокруг которой за ночь нарос слой камня. Многие бедолаги погибли из-за своей беспечности, улегшись под открытым небом в одном только спальном мешке. Незаметно подкрадываясь, туман заключал их в непроницаемый каменный саркофаг, в котором несчастные бились и кричали до тех пор, пока у них не заканчивался воздух. Нат научился с опаской относиться ко всему, что хотя бы отдаленно напоминало водяные пары. Здесь, на Алмоа, туман мог затвердеть в считаные минуты, приобретая прочность кирпичной кладки. И горе было тому, кто не сумел вовремя предугадать опасность.
