Призраки грядущего - Геммел Дэвид (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Тот молча отошел к стене и свернулся в клубок на полу.
— Меня зовут Челлин, — сказал надренский вожак. — Ты сделал нам добро — спасибо тебе за это.
— А мое имя Киалл.
— Мне бы такой воин здорово пригодился. Спроси обо мне, если окажешься к югу от Среднего хребта.
— Спрошу.
В хижине стало спокойнее. Надрены приладились отдохнуть. Киалл подбавил дров в огонь, налил супу себе и предложил Маггригу, но тот с улыбкой отказался.
Когда солнце начало медленно склонятся к западным горам, Челлин поднял своих людей и вышел с Киаллом наружу. Как только надрены собрали свое оружие, показались Чареос, Финн и Бельцер. Чареос с саблей наголо.
Киалл помахал им рукой и сказал Челлину:
— Счастливого пути.
— Тебе тоже. Хорошо, что ледяного воина не было тут, когда мы пришли.
— Я тоже этому рад, — усмехнулся Киалл. Раненый, которого он пользовал, подошел к нему.
— Боль почти прошла, — с непроницаемым лицом произнес надрен и протянул Киалл золотой par.
— Не нужно, — сказал юноша.
— Нет, нужно. Не хочу быть у тебя в долгу. В следующий раз я тебя убью — как ты убил моего брата во время набега.
Надрены ушли, и Киалл побрел к хижине. Смех Чареоса встретил его на крыльце. Маггриг повествовал о Киалле, Рассекающем Стрелы. Киалл побагровел. Чареос подошел и стиснул его за плечо.
— Молодец. Ты быстро соображаешь и держишь себя в руках. Но как ты умудрился разрубить стрелу?
— Случайно. Я знать не знал, что надрены тут. Я упражнялся с саблей и как раз повернулся назад — ну, стрела и ударилась о клинок.
— Тем лучше, — широко улыбнулся Чареос. — Удача необходима воину, Киалл, а эти надрены будут рассказывать повсюду о твоем мастерстве. Это создаст тебе славу, но сегодня ты висел на волоске. Маггриг рассказал мне, как ты грозился перебить их всех в одиночку. Пойдем-ка со мной.
Мастер Меча и юноша вышли на меркнущий солнечный свет.
— Я доволен тобой, — сказал Чареос, — но, думается мне, пришло время научить тебя кое-чему. Авось при следующей встрече с вооруженным врагом тебе не придется выкручиваться.
Около часа Чареос провел с Киаллом, показывая ему, как держать саблю, как поворачивать запястье, как наносить и отражать удары. Киалл усваивал науку быстро и поворачивался проворно. Во время передышки учитель и ученик сели на поваленный ствол.
— Мастерство приобретается тяжким трудом, Киалл, — но для того, чтобы стать непобедимым, требуется нечто большее. В клинке заключена магия, которой лишь немногие могут овладеть. Дело не в руках и не в ногах — бой выигрывается в голове. Однажды я дрался с человеком, который был искуснее меня, проворнее и сильнее. Он потерпел поражение из-за улыбки. Я отразил его выпад и, когда наши клинки сошлись, улыбнулся ему. Он вышел из себя — подумал, видно, что я над ним смеюсь. Ринулся на меня очертя голову, и я убил его. Вот так-то. Никогда не позволяй гневу, бешенству или страху овладеть собой. Советовать легко, а вот на деле... противники будут дразнить тебя, издеваться над тобой. Но это все пустой звук, Киалл. Даже если они заденут дорогих тебе людей. Все это делается для того, чтобы вывести тебя из равновесия. Единственный способ, которым ты можешь отплатить им, — это победа, а чтобы добиться ее, нужно сохранять хладнокровие. Пошли поедим, если надрены хоть что-нибудь нам оставили.
Чареос сидел под звездами, накинув на плечи плащ и подставив лицо легкому ночному ветру. Из хижины не доносилось ни звука, кроме мерного храпа Бельцера. Белая сова метнулась вниз. Чареос не разглядел, удалось ли ей схватить свою добычу. Лиса вышла из кустов и побежала по снегу, не обращая внимания на человека.
Чареоса осаждали воспоминания: о честолюбивых юношеских помыслах, о славных подвигах, о ночах, полных отчаяния и черной меланхолии. Чего ты достиг в своей жизни, спрашивал он себя? Да, собственно, чего он мог достичь? Ему вспомнилась разлука с родителями и долгое путешествие по холодным краям, тяжело сказавшееся на ребенке. Он отогнал эти обрывочные, безрадостные воспоминания. Его отрочество в Новом Гульготире было одиноким, несмотря на дружбу и руководство Атталиса, его наставника и опекуна. Чареос неуютно чувствовал себя в обществе сверстников и, что еще хуже, никак не мог приспособиться к образу жизни готирского дворянства. Он стал лучше понимать готиров, когда совершил поездку на север. Там он увидел деревушку, приютившуюся у склона горы, — над ней нависла чудовищная груда скал.
«Какое опасное место», — заметил Чареос Атталису. «Рано или поздно случится обвал, — согласился тот. — Немногие переживут его». «Зачем же они тогда продолжают жить здесь?» «Они всегда здесь жили, мой мальчик. И со временем перестали замечать опасность. В страхе нельзя жить вечно — когда к нему привыкают, он теряет свою власть».
Готиры тоже жили так, под вечной угрозой надирского вторжения. Дворянство проводило дни в пирах, балах и прочих увеселениях. Немногочисленной армии хватало лишь на то, чтобы оборонять Бел-Азар. Чареос вырос во времена всеобщего безразличия и бесконечных удовольствий. Став благодаря Атталису отменным бойцом на мечах, он завоевал себе доступ в Сабельщики — гвардию, созданную регентом. Теперь он с неловкостью вспоминал, как был горд тогда, получив белый плащ и серебристую саблю. С двумя сотнями других молодых воинов он стоял перед галереей, вытянувшись в струнку, и пожирал глазами регента, сидевшего на троне черного дерева. Он чувствовал себя мужчиной, и судьба улыбалась ему.
Две недели спустя его мир обратился в пепел. Атталис, гордый человек, ввязался в какой-то пустячный спор с Таргоном, первым бойцом регента. Спор перешел в ссору, и Таргон публично вызвал старика. Поединок происходил на королевском дворе и длился недолго. Чареос, который был в дозоре, услышал о нем только два дня спустя. Атталис, получив сквозную рану в плечо, упал на колени и выронил меч, а Таргон рассек ему горло.
Чареос попросил разрешения отлучиться на похороны и получил его. На свои скудные сбережения и на деньги, полученные под расписку в счет будущего годового жалованья, он купил на кладбище участок земли и поставил над могилой мраморный памятник. Сделав это, он отыскал Таргона. Тот был на голову выше него, тонок, скор и уверен в себе. Поединок снова состоялся на королевском дворе.
Таргон насмешливо улыбнулся молодому офицеру.
«Надеюсь, с тобой будет повеселее, чем со стариком», — сказал он. Чареос не ответил. Не сводя своих темных глаз со смуглого лица Таргона, он вынул из ножен взятую взаймы шпагу. «Что, мальчик, страшно? — спросил Таргон. — И не зря».
Регент поднял руку. Бой начался, и удары с обеих сторон посыпались градом. Чареос в первые же мгновения понял, что противник сильнее его, но не утратил спокойствия. Он знал, что рано или поздно его клинок отыщет брешь и пронзит тело противника. Бойцы метались по всему двору, сверкая оружием на утреннем солнце. Шпага Таргона трижды задела Чареоса — два раза руку у плеча и третий щеку. Тонкая струйка крови стекала на подбородок, но Таргон никак не мог улучить момент для смертельного удара. Он начал терять терпение и атаковал все яростнее, но его юный соперник каждый раз отражал его натиск.
Вспотевшие бойцы разошлись после очередной атаки. «Долго же ты собираешься умереть, мальчик», — сказал Таргон. Чареос улыбнулся и ответил: «Ты дерешься, как надирская тетка». Таргон побагровел и снова кинулся в атаку. Чареос отразил удар, изогнул запястье и пронзил Таргону правое плечо, повредив мышцы, связки и сухожилия. Таргон выронил шпагу, и впервые в его светлых глазах появился страх. Несколько мгновений Чареос стоял, глядя на него, потом со свистом взмахнул шпагой и рассек противнику горло.
Боец регента пошатнулся, схватившись рукой за рану. Кровь хлынула между пальцев, и он упал на колени. Чареос поставил ногу к груди умирающего и пинком швырнул его на спину. Среди зрителей воцарилось молчание. Затем регент позвал Чареоса к себе, а к Таргону поспешили пажи, силясь остановить кровь.
