Конан и алтарь победы - Арчер Грегори (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Небо медленно приоткрыло свой дневной глаз и обнажило кровавый зрачок солнца. Едва начало светать — всадники пришпорили лошадей и двигались тем скорее, чем полнее вступал в свои права день; все реже приходилось останавливаться, чтобы высмотреть на земле след проехавшей ночью повозки. Наконец совсем рассвело, и, погасив факелы, седоки погнали своих лошадей во весь опор, следуя за колеей, ведущей на северо-восток…
Натянутая над повозкой плотная ткань не пропускала палящих лучей, однако пыль все-таки попадала внутрь. Но девушки, которым только по очереди ненадолго развязывали руки и иногда давали по глотку затхлой теплой воды, этого даже не замечали. Ведь стоило кому-нибудь из бедняжек заплакать или просто о чем-то спросить своих мучителей, как их лишали и этих «милостей». Очнувшись утром от того, что с большим трудом можно было назвать сном, Луара долго не могла поверить в то, что происходящее — не продолжение привидевшихся ужасов, а явь, что она не проснется на белоснежной мягкой кровати в своей комнатке на первом этаже «Пьяного вепря», а будет терпеть унижения от этих, а потом и от других скотов.
«О Митра, величайший из богов,— закрыв глаза, вознесла девушка молитву тому, чей храм посещала лишь считанные разы и к кому не обращалась в душе ни разу, пока не стряслась беда.— Спаси меня, верни домой! Порази молнией негодяев. Пусть Конан отыщет меня. Пусть он передумает, вернется в трактир и, не застав меня там, бросится на поиски. Пусть мой брат поскачет за мной, чтобы отговорить от путешествия в Гиль-Дорад, и по дороге встретит Конана, и вместе они найдут мой браслет и нападут на след похитителей…— Самые фантастические мысли роились в голове Луары, когда она тщетно искала лазейку, сквозь которую к ней могло прийти спасение.— Клянусь, Митра, я отдам все, что у меня есть, жрецам твоего храма, я на целый год пойду в твой храм в услужение, буду ходить по Шадизару с кружкой, собирать пожертвования. Только спаси меня от позора, от…»
— Эй! Чего ты там бормочешь? Молишься своим вонючим богам? — Толстые губы раздвинулись в издевательской ухмылке.
При свете дня Луара рассмотрела своих мучителей. Этот, стерегущий похищенных девушек (вместе с Луарой их было четверо), из-за избытка жира в теле тяжело переносил тяготы путешествия по знойной пыльной степи. Не помогала белизна халата, шаровар и головного платка — он потел, беспрестанно ерзал и срывал зло на девушках. Луара подумала, что похищением молодых женщин он занимается, видимо, лишь для того, чтобы отомстить им — ведь такого, как он, вряд ли кто полюбит! Маленький, толстый, мясистые, трясущиеся щеки, узкие щелочки глаз, весь в прыщах — бр-р-р!.. Второй, возница, высокий и худой, с детским лицом, изборожденным старческими морщинами, обладал, казалось, неисчерпаемым запасом энергии: всю ночь и половину дня он без устали нахлестывал пару сильных немедийских гнедых и еще то и дело просовывал свое тощее тело под полог повозки и отвешивал глупые шуточки, от которых лишь сам заливался долгим визгливым смехом.
— Твои боги не помогут тебе, дура! — Дряблая жирная нога в белой остроносой туфле пнула Луару по щиколотке.— Сегодня я — твой бог. Я могу покарать, могу помиловать. Мне молись, мне.
Дочь трактирщика поймала на себе сочувствующие взгляды сестер по несчастью. Это были две черноволосые заморийки и миниатюрная симпатичная кхитаянка — откуда и как она попала в эти края и в лапы злодеев, одним богам известно.
— Эге-гей, пузан! Для твоих девочек есть хорошая новость! — В повозку заглянул худощавый возница.— Тебе эта новость тоже понравится!
— Чего там?
— Отмучился ты, отмучился! Я уже вижу их! Скоро приедем! И девочки получат то, о чем все они мечтают больше всего на свете, ха-ха-ха!..
«Митра, всесильный Митра, сделай же что-нибудь!» — с новой силой взмолилась Луара…
Вот уже несколько часов, как день перевалил за середину, но по-прежнему только степь и призрачный след таинственной повозки видели перед собой преследователи.
— Насколько же они нас опережают? — спросил Хорг Конана.
— Часа на три, думаю. Но вот куда они едут, никак не могу понять.
По Конану и не заметишь, что он целый день провел в седле. Ни следа усталости. Чего нельзя сказать о великом чародее Черного Круга: Омигус охал и стонал, и если бы варвар не придерживал его могучей рукой на крупе своей лошади, то маг давно бы без сил свалился на землю.
— Отпустите меня на волю! — время от времени начинал требовать непревзойденный кудесник.— Не могу я больше… Лучше издохну среди тушканчиков, чем на хребте этой скотины! Великие боги, ну за что такие напасти на бедного мага, на скромного трудолюбивого циркача? Ну давайте хоть отдохнем, а? Ну часик, полчасика, минутку, а?
Иногда в волшебнике вскипала злость, и он требовал привала, угрожая произнести смертоносные заклинания, превращающие его недругов в труху, но злость быстро покидала его, и он снова скатывался на заурядные стенания и хныканье.
Хорг и Конан обращали на Омигуса не больше внимания, чем на сухой степной ветер или на кружение стервятников над головой. Их взоры были прикованы к колее и к кромке горизонта, где вот-вот что-то должно было показаться, не могло не показаться…
День вплотную придвинулся к вечеру, когда повозка с пленницами добралась до места. Среди степи расставило свои шатры многолюдное кочевое племя, промышляющее выращиванием овец, лошадей и коз и набегами на пограничные города и деревни. В этот небольшой, приземистый городок и держали путь похитители: они не раз наведывались сюда сбывать свой товар.
Кочевники-мужчины, у каждого из которых и без того был свой гарем из местных женщин, любили пополнять его наложницами, предпочтительно молоденькими. Чем моложе, тем дороже они платили за товар.
У всех наложниц судьба складывалась одинаково: сперва — любимая игрушка, затем, раньше или позже, черная работа — выпас овец и коз, выделывание шкур, готовка, стирка и все такое прочее, до самой смерти…
В кочевье еще издали заметили повозку, и навстречу ей поскакал сторожевой отряд на небольших, но быстроногих лошадках. Признав гостей, кочевники отпустили тетиву натянутых луков и заулыбались, предвкушая отменное веселье. Они с гиканием сопровождали повозку торговцев живым товаром до первых шатров, а там их сменили грязные голопузые дети. Крича и визжа, они побежали рядом, так и норовя уцепиться за задний бортик и прокатиться на странной арбе чужеземцев. Худощавый возница с детским лицом уверенно остановился около одного из шатров. Он знал, что здесь собираются старейшины, решаются дела племени и… покупают девушек. Он бодро соскочил со своего места и, раздвинув шкуры, вошел в шатер.
Луара и другие пленницы осторожно выглядывали из-под полога повозки и были ни живы ни мертвы, понимая, что сейчас решится их судьба. То и дело под полог просовывали головы дети, крича что-то на незнакомом, гортанном языке, чему-то смеясь. Толстяк-надзиратель развеселился, с его заплывшего лица не сходила довольная улыбка, он потирал руки и зачем-то подмигивал то одной, то другой девушке.
— Они уже собираются, выводи свой отряд,— неожиданно скомандовал возница. Толстяк торопливо принялся распутывать веревки на руках и ногах девушек.
— Приехали,— бормотал он себе под нос.— Ой, как хорошо! Какие мы молодцы!
Луара еле сдерживала себя, чтобы не заехать освобожденной ногой в его свиное рыло. «Ничего,— подумала она,— я сбегу из рабства, найду тебя, жирный ублюдок, и выпотрошу твое брюхо. Нет, посажу тебя на цепь, и ты будешь долго-долго мучиться без еды и питья…»
— Вылезайте, скорее же, скорее.— Толстяк выталкивал девушек из повозки. Когда его потная ладонь коснулась тела кхитаянки, та вдруг резким, как удар бича, движением руки влепила своему мучителю звонкую пощечину. Грузное тело покачнулось, на одутловатом лице промелькнул испуг.
