Ключи наследия - Самойлова Елена Александровна (книги без сокращений .txt) 📗
Поэтому-то я сейчас и сидела в маленькой комнатке, единственной спальне во всей избе, которую мне уступил Родомир, видимо проникшись моим замученным и уставшим видом, и бездумно смотрела на небо. Тусклый огонек небольшой кривоватой свечки освещал только сам себя, может быть, еще небольшой кусочек широкой деревянной лавки, стоящей в углу комнаты напротив грубо сколоченной кровати, вот помещение и терялось во тьме сумерек, приобретая какие-то зловещие очертания.
Честно говоря, с детства не выношу темноту замкнутого помещения, причем это относится только к комнатам – мрачных пещер я почему-то не боюсь, а вот сейчас мне было очень и очень не по себе. Причину этой странной фобии я не помнила, хотя мама рассказывала, что когда-то, когда я была совсем еще маленькой и мы жили на даче, в комнату ночью пробралась соседская кошка. Как – мама сама не знала. Но светящиеся кошачьи глаза в темноте детской и я, в страхе сжавшаяся под одеялом, но не смевшая кричать, напугали даже ее. Собственно, с тех пор я себя ощущаю неуютно ночью в закрытой комнате – кажется, что вот-вот в темноте зажгутся круглые зеленые глаза…
Поэтому-то я и не захлопнула ставни, несмотря на предупреждение Родомира. И дело не в том, что я не сильно поверила в рассказы знахаря о бродящей в окрестностях нежити,– скорее, просто состояние было такое: возможный призрак, скребущий в окно, беспокоил меньше, чем события прошедшего дня, слишком длинного для меня. А закрытые ставни еще сильнее раздражали бы мои нервы, но выйти к мужчинам со словами, что мне одиноко и страшно, не позволяла банальная гордость.
Слишком много всего навалилось, а события, не поддающиеся осмыслению, сыпались на голову, как из пресловутого рога изобилия. И куда мне от них деваться, а? Я еще как-то нормально восприняла то, что Рейн тоже энергетик, что мы перенеслись из современной Москвы черт-те куда и что в результате всех этих перемещений у меня радикально сменился имидж. Ладно, хрен с тобой, неизвестная золотая рыбка, устроившая нам этот «праздник», но вот ощущение абсолютной нереальности происходящего подкосило меня сильнее эпидемии гриппа в феврале! Похоже, я в лучших традициях фэнтези очень хочу домой и подозреваю, что дальнейшие мои действия будут направлены на исполнение этого желания.
С такими мыслями я слезла с подоконника и побрела к лавке, намереваясь взять с нее свечу, как в распахнутое окно влетел ледяной порыв ветра, необычный даже для ночи, и моментально загасил робкий лепесток пламени. Я остановилась на полдороге, кожей ощущая, как вокруг сгущается мрак и одновременно опускается тишина, давящая, подобно могильной плите. Все звуки словно отключили, и единственное, что я слышала,– это собственное прерывистое дыхание да шум крови в ушах. Страх накатил приливной волной, но ноги словно приросли к полу, отказываясь повиноваться. Все мысли куда-то исчезли, оставив только инстинкты, из которых громче всех вопил инстинкт самосохранения.
Краем глаза я увидела, как вдоль стены стремительно скользнуло нечто белое, почти неуловимое взглядом, и от осознания, что в пустой комнате есть кто-то кроме меня, я как-то пришла в себя. Бессильно повисшая было рука нащупала рукоять длинного кинжала на бедре, и ощущение оружия слегка успокоило – ровно настолько, чтобы я нашла в себе силы развернуться лицом к окну…
И столкнуться взглядом со светящимися глазами на фоне темной стены.
По-видимому, я не заорала только потому, что от страха у меня язык отнялся. Хорошо, что тело лучше разума знало, как надо себя вести: я стремительно развернулась и рванулась к двери, но что-то ударило по спине так, что я отлетела к стенке, больно ударившись об нее вовремя выставленной перед лицом левой рукой. Дальше все слилось в какой-то плохо воспринимаемый кошмар.
Из темноты возникло невероятно бледное лицо девушки с красными глазами и светлыми длинными волосами, спадающими на плечи. Она недолго думая вцепилась в меня ледяными руками и потянула к себе, раскрывая рот, в котором поблескивали длинные клыки. И вот почему-то от вида этих клыков я пришла в себя. Вероятно, сыграла уверенность современного человека, выросшего на сотнях фильмов ужасов и четко осознающего, что вампиры – это загримированные актеры или же плод компьютерных ухищрений. Страх перед чем-то неизвестным и жутким ослабел, и кинжал, рукоять которого была судорожно зажата в уже взмокшей ладони, серебряным росчерком взлетел вверх, полоснув по бледной руке незваной гостьи.
Тишина комнаты раскололась от вибрирующего вопля нежити. Она отшатнулась назад, зажимая дымящуюся рану, края которой продолжали расползаться, несмотря на все усилия. А кинжал-то, похоже, серебряный. Или еще с каким секретом, раз уж ее так крючить начало! Нежить с воем отступала к окну, а звуки стремительно возвращались на места: жалобно заскулили собаки, забившиеся в конуры или под крыльцо дома, засвистел ветер в кронах деревьев, загрохотали опрокидываемые скамьи в горнице. Дверь с треском распахнулась, и в комнату вбежал Рейн с обнаженным клинком, вязь на котором мерцала серебром, а следом за ним – Родомир, держащий в одной руке свечу, а в другой – пузырек, плотно заткнутый пробкой. Типа гранаты, что ли? Сомневаюсь, что отвар взрываться может, хотя кто его знает, что тут и как действует.
Хищница, прикинув количество агрессивно настроенных противников, обрывками истлевшего савана, дернутого за уголок, выскользнула в окно, так что ветер донес только стремительно удаляющийся вопль. Рейн первым делом метнулся к подоконнику, напряженно вглядываясь в ночь, которая постепенно успокаивалась, а Родомир, поставив свечу на лавку, едва успел подхватить меня под руку, когда я вознамерилась сползти на ставших ватными ногах вниз по стене. Вязь на моем кинжале, впрочем, как и на мече Рейна, постепенно утрачивала яркое серебристое сияние, становясь просто рисунком на металле клинка.
– Девонька, ты идти-то можешь? Не укусили тебя?
Я только замотала головой, отвечая таким образом «нет» на оба вопроса сразу.
– Ох, это я виноват, не углядел,– сокрушенно покачал головой знахарь, пристально вглядываясь мне в лицо.– Забыл, что не местные вы, надо было самому ставенки запереть, да еще и трав обережных под потолок подвесить. А теперь вам уходить побыстрее надо поутру да идти к герцогскому замку – туда Белая Невеста никогда не сунется: побоится герцогского воинства.
– Родомир, а зачем вашей Белой Невесте соваться к герцогу вслед за нами? – поинтересовался Рейн, убирая меч в ножны, и без лишних слов подхватил меня на руки, благо сопротивления в кои-то веки не было.– Ксель, очнись, а? Все уже позади. Ну же, ни за что не поверю, что ты свихнулась от страха при виде этого пугала, во время сессии я страшнее выгляжу.
– Ничего не страшнее,– машинально отозвалась я, переводя вполне осмысленный взгляд на облегченно выдохнувшего Рейна.– Ты меня после жестокого гриппа не видел.
– Тогда чего мы так нервничаем, если оба знаем, что сами порой бываем страшнее этой девицы с истеричными воплями? – Рейн ободряюще улыбнулся, а я наконец-то заметила, что до сих пор держу в судорожно зажатой руке чуть дымящийся кинжал, с которого сами по себе исчезали черные потеки. Интересная система самоочистки клинка…
– Да ничего, только ты еще долго на руках держать меня будешь? Кажется, я уже в состоянии идти сама.
– А мне, может, это нравится…
– Эх, похоже, вы так и не поняли,– вздохнул знахарь, вдребезги разбивая почти романтическую идиллию.– Белая Невеста мстить будет за нанесенную рану. И достанется от нее именно тебе, девонька. Никогда еще с ней такого не вытворяли, мы лишь отпугивали и защищались. А тут жертва вдруг сама ее ранит. Помяните мое слово – оклемается Невеста, да по пятам твоим, девонька, пойдет.
– Пусть идет,– неожиданно жестко отозвался Рейн, аккуратно опуская меня на лавку.– Как говорится, кто к нам с чем и зачем, тот от того и того.
Я хотела было вставить свое «веское» слово основной пострадавшей от произвола местной нежити, как раздался громкий стук в дверь пополам с криками. Родомир охнул и поспешил впустить визитеров, успев только бросить на ходу, чтобы мы из комнатки и носа не высовывали. Мол, сам постарается все уладить. Уладит он, как же.
