Сильварийская кровь - Орлов Антон (электронная книга txt) 📗
– Все в порядке. А чего они могут испугаться?
– Чего угодно.
– Раймут, возьми с него подписку, – сбросив лакированные туфли, сказала Шельн.
– Сейчас возьмем. – Креух достал из поясной сумки светящийся магический шарик, типографский бланк и заправленную зелеными чернилами авторучку. – Эй, поставь вот здесь свою подпись. Ты обязуешься не разглашать служебную информацию и не сообщать третьим лицам сведения, которые могут быть классифицированы, как приватные тайны сотрудников «Ювентраэмонстраха».
– Это касается того, что было в деревне? – уточнил Марек.
– При чем тут деревня? – Лунная Мгла начала неспешно расстегивать блузку. – Это касается того, что ты увидишь сейчас. Расписывайся!
Блузка упала на траву. Шельн стянула через голову шелковую сорочку, сняла кружевной лифчик. Марек остолбенел.
– Давай расписывайся, живо! – поторопил инспектор и почти насильно вложил ему в пальцы авторучку. – Вот, где галочка карандашом.
Значит, он не должен разглашать, что видел голую Шельн?.. Совершенно сбитый с толку, он пробежал глазами текст, поставил на бланке подпись и снова уставился на стриптиз. Дошла очередь до юбки. За ней последовали чулки и кружевные панталоны.
– Не смотрел бы ты на это, – убирая документ в магическое отделение сумки, флегматично посоветовал Креух. – Спать спокойнее будешь. А то приснятся всякие ужасы…
Марек его едва слышал. Наконец-то он увидел Лунную Мглу без ничего! Она само совершенство, больше похожа на дивное творение скульптора, чем на живую женщину, а гладкая белая кожа отражает свет молодого месяца…
Шельн вскинула руки, по ее сильному телу прошла судорога. Волосы встали дыбом и зашевелились, словно целое семейство потревоженных змеек. На плечах вылезли наружу кости, заостренные, как шипы. С кожей творилось что-то неладное.
У Марека крик застрял в горле. Оглянулся на инспектора – тот был спокоен, как будто ничего особенного не происходило.
– Что с ней?..
– Видел когда-нибудь живую ифлайгри? – вопросом на вопрос ответил Креух.
– Н-нет…
– Сейчас увидишь. Когда закончится метаморфоза.
– То есть Шельн умеет превращаться в ифлайгри? – осмыслив услышанное, выдавил Марек.
– То есть Шельн умеет превращаться в человека, – поправил инспектор.
Перевоплощение продолжалось. Все тело, кроме лица и кистей рук, покрылось светлой чешуей, отливающей перламутром. Уши заострились. Из-под верхней губы выдвинулись клыки. На руках, по внешней линии от плеча до запястья, выросли острые шипы. Ступни удлинились, на пальцах появились страшные загнутые когти… Впрочем, они тут же втянулись внутрь. Ресницы стали толще, длиннее и теперь слегка шевелились, словно кошачьи усы. За спиной раскрылись громадные прозрачные крылья, дымчатые в радужных переливах. Через секунду они исчезли, однако все остальное никуда не делось.
Яшмулы взвизгивали и вздрагивали, но путы не позволяли им убежать.
– Марек, собери мою одежду, – голос у Шельн остался прежний – низкий чувственный контральто. – Она мне понадобится на обратном пути.
Он молча выполнил ее распоряжение. Руки тряслись, и ноги казались чужими, непослушными. Кое-как запихнув имущество Лунной Мглы в сумку, уселся на траву.
– А ты говорил – в обморок хлопнется! – прокомментировала его поведение ифлайгри. – Марек, ты как, вменяемый?
– Ага… – сделав над собой усилие, произнес Марек.
– Ну и чудесно. Раймут, где флакон с кровью клиента? Я сейчас поужинаю – и на разведку.
– На, – Креух протянул ей склянку. – Марек, когда вернемся, не забывай, что ты дал подписку о неразглашении. Шельн – сотрудница «Ювентраэмонстраха», и ее тайна – это служебная тайна компании. Хорошо, что никто не видел, как она летала ночью над Халедой и оставила украденную со скотобойни коровью тушу на крыше у помощника мэра.
– Это была маленькая безобидная месть. – Шельн улыбнулась, сахарные клыки блеснули в свете месяца. – Его жена Эверджина, недооценив мой острый слух, сказала жене аптекаря, что у меня толстая задница.
– А что в этом плохого? – искренне удивился инспектор.
– Она сообщила об этом наблюдении оскорбительным для меня тоном. Скажи спасибо, что это был труп коровы, а не Эверджины.
– Спасибо, – подумав, поблагодарил Креух. Похоже, от чистого сердца.
Отвинтив пробку, Шельн одним глотком осушила флакон. Дымчато-радужные крылья опять развернулись, и она взмыла в небо, исчезла за темными кронами.
– Марек, заночуем здесь, – голос инспектора прозвучал совершенно буднично. – Если не придется сняться с места посреди ночи… Костер разводить не будем, замерзнешь – закутайся в плащ. Дальше опушки ни шагу. Пока ты не вошел в чаролесье, оно ничего не может тебе сделать.
Марек кивнул, про себя удивившись тому, что он ведь и сам каким-то непостижимым образом об этом догадался. Почувствовал. Или, возможно, когда-то раньше об этом слышал?
Темнота сгустилась настолько, что в северной стороне больше не было никакой границы между морем и небом. Сплошная фиолетовая ночь, и ни одного огонька в далеком окошке. Хижины фавнов находятся по ту сторону холма, их отсюда не видно. Светят звезды и шафрановый месяц, и в окутывающем деревья легком тумане запутались сверкающие осколки звезд. Едва различимо белеет эльфийское изваяние.
Инспектор достал из сумки флягу с пивом и пирожки с мясом, Марек последовал его примеру.
– Фрешта на твоем месте обделался, – отхлебнув пива, философским тоном сообщил Креух. – Когда увидел, как она превращается… Потом бегал к морю, отмывался и штаны застирывал. Срамота.
– Он и в Кайне перетрусил, – Марек не видел причин щадить репутацию своего недруга. – Спрятался от эльфов за мусорным баком.
– Грамотно поступил, – неожиданно одобрил инспектор. – Есть страх, который мешает жить, и страх, который помогает выжить. Если повстречаем твоих знакомцев из Кайны, ни в коем случае не вступай в прения и не лезь на рожон. Твое дело – за яшмулами присматривать. Ешь, чего сидишь? С утра начнется беготня, придется жрать на ходу. Обычно первое дело по прибытии на место – это ворожба, чтобы засечь, в какой стороне клиент, но с нами Шельн, поэтому остальные пока отдыхают. Она глотнула его крови и теперь найдет его хоть на краю света.
Со стороны невидимого моря доносились печальные звуки свирели, из леса – шорохи, осторожный треск ветвей, далекий плачущий вой, от которого по спине у Марека поползли мурашки. Интересно, это который из страхов: тот, что мешает жить, или тот, что помогает выжить?
Уже миновала полночь, когда на опушку стремительно спланировала Лунная Мгла. Клиент в нескольких днях пути отсюда. По воздуху к нему не подобраться. Гилаэртис тоже там. Ее заметили, стрела попала в крыло, но ранение пустяковое, скоро заживет.
– А где сейчас ваши крылья? – спросил немного осмелевший Марек. – Почему они то есть, то их нет?
– Они есть всегда, – снисходительно улыбнулась Шельн – той же самой улыбкой, которую он нередко видел до ее метаморфозы. – Сейчас они в призрачном мире, граничащем с видимым миром в каждой точке нашего бытия. Это как мысль, которую ты в данный момент не думаешь, хотя не забыл и можешь к ней вернуться, когда появится необходимость. Понял?
– Не совсем, – честно сознался Марек.
Блуждание по дебрям чаролесья. Дубы, кедры, оливы, дикие яблони и вишни, заросли жасмина, шиповника, орешника, боярышника, жимолости – и вперемежку с ними растения до того причудливые, что рассматривать их можно по полчаса. Марек увидел воочию те самые деревья, на которых росли черные желуди: могучие стволы в три-четыре обхвата, темные кожистые листья величиной с лопух. Однажды попался раскоряченный кустарник, вместо листвы покрытый трепещущей темно-красной бахромой, и сразу мелькнула мысль «Сожрет!», но Шельн сказала: «Не напрягайся, эта штука питается жуками и мотыльками, ты для нее крупноват». В другой раз ифлайгри посоветовала держаться подальше от нарядного кустика, на первый взгляд безобидного и милого, хоть в городском сквере высаживай. А иногда они проезжали мимо деревьев, издающих заунывное утробное пение, от которого начинала болеть голова.
