Чужой дневник - Канаева Марина Анатольевна (мир книг .txt) 📗
И хоть ненавидеть его я должна, но похожи мы, и от того борьба наша только интересней кажется…
***
Я следила, как кони двух всадников во двор принесли, но встречать, конечно, не вышла. Вместо того на излюбленное место своё под сводом пристроилась, где разговоры, что в его покоях ведутся, слышны.
— …Почему ведьма эта жива ещё, Тий? Спалить — и все дела. Пусть, как те, другие, к своим демонам идёт, а ты б мог с сестрой правителя Велеславы…
— Этого не будет!
— Очнись! Земли уже твои! Чтоб наверх идти, тебе на служительнице Христа жениться нужно. К цели один шаг остался…
— Эта ведьма будет жить!..
Склонив голову, чтоб никто очей моих не увидел и лишнего не прочёл, я в свои покои вернулась и у служанки вина усталым голосом попросила. А после, отослав её, выпила алую жидкость из чаши до самого дна, улыбки победной и пламени в глазах дикого уж не скрывая…
***
— Велеслава пала, а правитель её пленён, моя госпожа. Он у нас в подвалах нынче. Хозяин, говорят, собирается в живых его оставить — за выкуп и сотрудничество…
— Это хорошо, — передёрнула я плечами, — А то меня когда-то с ним почти помолвили. Жених… Жалко всё-таки!
Вечером та же служанка со вздохом сказала:
— Нет, умер пленник по воле хозяина. Но не печальтесь, хозяйка…
— Что ты! Так, видно, суждено.
За окном была ночь, чёрная, как глаза моего мужа. Давно приметила, что эта служанка все разговоры господину передаёт. Тот, кто когда-то велел меня раздеть и оглядывал, как вещь на базаре, теперь мёртв. А я — жива!
Я улыбнулась ласковой ночи.
Нет, милый, ты не для креста, не для золота.
Только для меня…
***
Луна высоко была, когда он в мои покои пришёл. Долго мы в глаза друг другу смотрели, а после тенью он ко мне скользнул, в локте от меня остановившись.
— Твой жених умер, — сказал он негромко, в очи мне внимательно вглядываясь.
— Я знаю.
— Тебе больно?
— Ни капли…
Едва ощутимые прикосновения сводят с ума, и по телу ходит дрожь, но уже не от страха. В окна заглядывает луна, отражая дикий, пьянящий огонь в глазах. И правил, и запретов, и смиренности, которой учит своих рабов новый бог, уже нет…
— Ты моя…
Задыхаюсь, и сказать ничего уже нет сил — и не нужно…
Нет, милый… это ты — мой…
***
— Клара, очнись, — в смутно знакомом голосе слышалась обречённость, — Киса, что с ней?
— Она сейчас в чужом сознании. Может, выплывет, хоть я и сомневаюсь. Слишком увлеклась…
— Может, выплывет?! Да она уже не дышит!
А ведь и правда, не дышу. Клара… Как странно она сокращает моё имя… меня зовут Кларисс… или нет?
— Клара, это я, Дина!
Ди-на. Это ещё что за зверь? Стоп. ДИНА?!
В память вихрем ворвались образы и картинки. Мама, папа, Егор, Артём, книга, Киса, тёмный силуэт, взывающий к духам…
Я вдохнула — впервые за последние несколько минут, — и лёгкие просто взорвались ослепляющей болью. Я закашлялась и повалилась набок, силясь привыкнуть к новому телу. Вернее, старому. Ох, как всё запутанно!
Дыхание понемногу нормализовалось. Кто-то бесцеремонно меня перевернул, и я встретилась глазами с Диной и Кисой. Ой, кажется, меня щаз будут убивать… куда б зарыться года на два?!
Первая партия была отдана моей пушистой хранительнице.
— Ты чем вообще думаешь…?! — поразительно флегматично спросила Киса, заставив нас с подругой покоситься на неё с уважением, — Чтоб тебя…
Дальше шли комментарии, в которые мы вслушивались с возрастающим интересом. На особо изящном повороте я даже присвистнула. Да, неплохо б попробовать…
Киса, видимо, прочитавшая мои мысли, с изумлением на меня взглянула, мгновенно замолчав. Мне и самой стало слегка стыдно, но… Пожалуй, только слегка.
Дина, строчившая что-то в блокноте, заминки не заметила.
— Вы не могли б последний абзац повторить? — спокойно попросила она наконец, — Там что-то про кнуты и пузатого священника было, но вы не договорили.
Кошка смутилась — впервые на моей памяти — и заявила, что это просто к слову пришлось.
— Лучше расскажи о том, чью судьбу читаешь, — попросила Дина, — Интересно же, чьи тебе советы всю жизнь нужны будут!
— Ты о чём?
— Ну, твоя кошка сказала, что первая прочитанная судьба предопределяет судьбу самой Видящей.
Я похолодела. Нет. Это просто глупое суеверие!
— Ну?!
— Я как-нибудь потом расскажу…
— Это хотя бы смертная? — спросила кошка негромко.
— Да.
В зелёных очах мелькнуло облегчение.
— Тогда подробности расскажешь потом…
Мы с кошкой пристально смотрели в глаза друг другу, и я поняла — подробности она у меня выпытает. Любой ценой…
— К-к-к, — пробормотала Дина, — К-к-кл…
И потом, не успела я оглянуться, заорала:
— КЛАРА!!!
Я подскочила на месте и кинулась к Дине. Та соляным столбом застыла перед зеркалом. Ой…
Оно было совершенно чёрным и ничего не отражало.
— Ну, что там ещё?! — раздраженно промурлыкала Киса, приближаясь. Ей навстречу из глубин шагнула та самая рыжеволосая женщина с пустыми глазами. Вот как, оказывается, выглядела Киса тогда, в прошлой жизни… Это длилось лишь мгновение, потом зеркало стало совершенно нормальным.
— Кажется, у нас снова гостит зеркальный дух, — резюмировала кошка.
— Жанна, — бросилась было я к двери, но на полдороги застыла, кое о чём вспомнив, — Киса, спасибо.
Кошка сидела, понурив голову, и боль плескалась в почти человеческих зрачках. Она оглянулась на меня.
— За что?
— Ты спасла меня тогда, за гранью. Помнишь, приказала демону отпустить? Не знаю, зачем, но спасибо…
— Я не… — начала было кошка, а потом застыла, глядя на меня. Мне почудилось, что её мордочка на миг стала бледным женским лицом, и призрачные бескровные губы прошептали: "Невозможно!".
Внизу, на первом этаже, раздался какой-то вопль. Оторвав взгляд от кошки, мы с Диной рванули туда.
У Жанны поехала крыша. Это было уже не предположение, а неоспоримый факт.
Зрачки её расширились, глаза выкатились из орбит. С мертвенной бледностью резко контрастировали глаза с лопнувшими сосудиками, алые губы и кровь, хлещущая из носа.
Доказывал теорию разгром, царивший в прихожей. Всё, что можно было разбить, она разбила. Пол и изрезанный чем-то ковёр были усыпаны осколками громадного зеркала, в которое, видимо, запустили пуфиком. Возле второй лестницы застыли Артём с Егором, напряженно следящие за дрожащим в руке женщины осколком.
Он был в миллиметре от шеи Андрея.
— Жанна, послушай… — осторожно начал Егор, подступая чуть ближе.
— Стой на месте! — рыкнула она, — Сам послушай! Этот выродок…
Осколок слегка коснулся шеи. Выступила капелька крови.
— Он. Всегда такой тихий, молчаливый… опасен он… опасен… выродок…
— И твой сын, — заметил Егор спокойно.
— Тебе ли говорить… ты… не платишь за грехи родителей… он… в зеркале…
— Жанна, отпусти его. Он ни при чем.
— Почему тебе эта цена не дана… он платит, ты нет…
— Думаешь, если ты его убьешь, тебе станет легче? Или грехов меньше станет? Отпусти его, прошу! — Егор приближался едва заметными, неуловимыми шагами, заговаривая женщине зубы, — И что за грехи?
Меня подмывало вмешаться, но я понимала — братец знает, что делает.
— Грехи… — шептала женщина, — Твой отец не передал их тебе, хоть и фонд этот проклятый он основал. Не одна жизнь им загублена, не одна отнята… Одиноких, никому не нужных, просто бедных… Кто не имеет никаких прав, кто власти и силы не имеет… И девочка та, которую я убить приказала… Она правду про "Надежду" знает…
Егор
Я похолодел. "Надежда" — благотворительный фонд, основанный пять лет назад отцом. И через месяц после его основания у Жанны появился двухэтажный особняк…
— "Надежда" спасает людей, — спокойно заявил я о том, во что сам никогда не верил.
— Ложь. Лжешь, мальчик! Уж ты-то видел в жизни чуть больше, чем твоя глупенькая сестричка, должен понимать — никто ничего не дарит даром. Все требуют чего-то взамен…
