Неспящий (СИ) - Морриган Барбара (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
— Приветствую, — несколько удивлённо проговорила розовощёкая полная женщина, — ж-желаете остановиться?
— Да, нам нужно три свободных комнаты, — учтиво проговорил Аббе, слегка наклонив голову.
— П-простите, но свободна только одна… но там вполне уместятся трое! — затараторила она, — мои девочки помогут перенести кровати, и… ох… прошу прощения, — суетливо пробормотала женщина. Советник бросил мимолётный взгляд на своих спутников и спокойным голосом ответил:
— Ничего страшного, мы переживём.
— Отлично! — расхохоталась хозяйка и выскочила из-за стойки, придерживая полы взметнувшегося платья, — Банни, Китти, помогите гостям! — прокричала она куда-то наверх, просеменив к лестнице, — поторапливайтесь! — затем она снова обратилась к новоприбывшим, — желаете перекусить?
— Да! — неожиданно резко отрапортовал Виатор. За последние дни он не мог похвастаться разнообразным и сытным рационом, поэтому обед сейчас для него был сродни манне небесной. Компания расположилась за одним из столов у стены, к которой измождённая Спек моментально прильнула лбом, прикрыв глаза и замерев. Хозяйка достаточно быстро вернулась с тремя мисками ароматного рыбного супа, над которым поднимался густой пар с немного сливочным запахом. Тори едва не согнулся пополам от ноющего чувства в пустом желудке. В этот момент на дальней лестнице послышался сбивчивый топот, и путники краем глаза заметили, как за их вещами спустились две совсем молодые девушки, не отличавшиеся массивным телосложением.
— А ваши помощницы точно справятся? — с улыбкой спросил Тори, мимолётно кивнув в сторону девушек, начавших перетаскивать не слишком большой, но всё же довольно объёмный скарб путешественников вверх по лестнице.
— Они у меня маленькие герои, — по-матерински заботливо улыбнулась хозяйка, — не волнуйтесь о них.
Суп был поистине великолепен. Тори даже снова ощутил это чувство какой-то зачарованности всех окружающих его вещей. В этом мире всё было совершенно иначе, пусть и проявлялось иногда лишь в мелочах.
После обеда путники решили подняться наверх, чтобы наконец-то полноценно отдохнуть. Комната действительно оказалась очень просторной, и в неё с лёгкостью вместились три лежанки вполне приличного качества. Тори моментально повалился на одну из них и прикрыл глаза. Он слышал, как Аббе помог Спек устроиться на соседней постели, а сам принялся что-то искать в сумке, нарушая тишину лишь негромким мерным шорохом грубой ткани. Из наплывающего забытья Виатора вырвал стук в дверь. Он прислушался, различая, как скрипнули петли, и тяжёлая дубовая конструкция медленно распахнулась.
— Извините, — послышался высокий и тихий женский голос, — вы забыли свой плащ.
— О, спасибо, я совсем не… — вдруг голос вечно приветливого Аббе оборвался на полуслове, перейдя в едва-слышимый глухой хрип. Виатор вздрогнул и приоткрыл один глаз, несколько испугавшись оказаться в абсолютной всеобъемлющей тишине. Аббе стоял в дверях, уставившись в лицо одной из хозяйских помощниц. Она была совсем невысокой, светлые волосы были уложены в несколько растрёпанные косы, а большие глаза льдисто-голубого цвета неотрывно смотрели снизу вверх на остолбеневшего Аббе. Тори мимоходом подумал, что с девушкой что-то не в порядке, раз советник потерял дар речи. Но вдруг его словно пронзило молнией. В их профилях было что-то настолько неумолимо идентичное, что все сомнения мгновенно улетучились. Это была его сестра.
Двое вышли на лестницу и в абсолютном молчании поднялись на этаж выше. Здесь было чуть менее приветливо, чем на гостевом, зато места было куда больше. Длинный коридор привёл их к одной из дверей в самом его конце и, как только дверь захлопнулась за ними, Аббе вдруг почувствовал, как то, что вырывалось из его груди все эти дни, наконец-то пробило последнюю преграду и вылилось наружу, заполнив эту тесную каморку с одной кроватью и маленьким сундуком, коридор, первый и второй этажи таверны, а затем выплеснулось за её пределы, уничтожая весь окружающий мир город за городом, лицо за лицом, воспоминание за воспоминанием. Рарэ бросилась к нему, прижавшись к широкой груди, и, обнимая её, Аббе словно ощутил, как под его пальцами что-то горит и искрится — настолько невозможно было поверить в происходящее. Он чувствовал, как хрупкое тело легко сотрясается от нахлынувших слёз, и мог только гладить её по волосам и сильнее прижимать к себе, не в силах вымолвить ни слова. Когда сбывается твоя самая большая и искренняя мечта — чувство радости оказывается просто недоступно от шока и неспособности поверить в то, что это происходит здесь и сейчас. Мозг напрочь блокирует чувство реальности, оставляя тебя пустым прохудившимся сосудом, пропускающим эмоции сквозь себя.
— Как же ты выросла, Огонёк, — заботливо улыбнулся Аббе, — я и не знал, что ты станешь такой красивой. Вот и как мне теперь жениться?
— Прекрати, — картинно насупилась Рарэ, но уже через несколько секунд громко рассмеялась, — кому ты вообще нужен?
Аббе издал гулкий грудной звук, напоминающий рычание и резко схватил сестру, заключив её в мощные объятия.
— Тихо, задушишь же! — вскрикнула она, но брат не реагировал, лишь крепче смыкая руки.
— Я знаю, что нужен тебе, — деловито проговорил он, как вдруг его тон сменился на более задумчивый, — и эта мысль, пожалуй, единственное, что двигало мной все эти годы.
— Нужен, — смущённо ответила девушка, прикрыв светящиеся нежно-голубым светом глаза, — но я почти перестала верить…
Они проговорили до поздней ночи, да и с наступлением темноты всё никак не могли остановиться. Рарэ поведала историю своей жизни в резервации. О том, как она попала в таверну хинэ Геры ещё совсем ребёнком, и добрая женщина пристроила её и ещё несколько девочек к себе на попечение. Они привыкли жить под новыми прозвищами, ютиться в небольших каморках на третьем этаже и помогать по хозяйству, часто через силу. Но, несмотря на жестокие с виду условия, хинэ Гера всегда относилась к ним с истинно материнской любовью и заботой. Север был жесток к своим обитателям — мужчины работали в шахтах, охотились, рыбачили или участвовали в строительных работах, которые требовались постоянно. Из-за метелей и лавин отсыревшие недолговечные постройки часто обваливались или выгорали, что особенно абсурдно выглядело на фоне бесконечного холода и снегов. Женщинам же найти дело было куда сложнее, особенно молодым. Сиротский приют дышал на ладан, и из-за постоянных обрушений и дикого холода среди тонких стен, многие дети заболевали и не доживали даже до десяти. Кто знает, что ждало бы маленькую Рарэ, если бы не хинэ Гера. Даже если бы ей удалось выжить, в условиях постоянного голода и холодов пристроить юную беспомощную девочку удалось бы разве что в бордель. От одной мысли об этом Рарэ передёргивало. В такие моменты она начинала действительно верить в удачу и человеческую доброту. Да, она была одна на безжалостном севере, да, её болезнь не покидала её ни на минуту, заставляя её работать с малых лет, лишь бы не остаться без еды, крова и, конечно, чёртового Виджи, облегчающего лихорадочные ночные видения. Но она была цела и невредима, в тепле и безопасности. И эта мысль придавала сил жить дальше. Она рассказала брату всё-всё: как ходит сквозь стеклянные двери в своих сновидениях, как слышит голос, зовущий её, как переживает целую жизнь каждую ночь, чтобы наутро с трудом освободиться от всеобъемлющего бреда…
Наконец, пришёл момент для Аббе, чтобы поведать сестре о Виаторе. Он ни на секунду не сомневался в своих причинах доверять ей, да и его слова — это единственное сейчас, что могло дать ей надежду. Да что уж там, для него самого Тори стал последней надеждой спасти самого дорогого для него человека. Рарэ с упоением слушала его, и он видел, как её глаза действительно загораются верой и желанием жить. С трудом теснясь с ней вдвоём на небольшой жёсткой кровати, Аббе чувствовал себя по-настоящему счастливым, впервые за много лет. Рарэ наконец уснула, и лишь её почти неслышное тёплое дыхание вклинивалось в мягкую композицию негромкого ночного гула. За окном завывала метель, но в и без того тёплой комнате было невероятно уютно ощущать её теплоту. Она сжимала в своей тонкой ладони переливающийся в лунном свете медальон, и, глядя на эту картину, Аббе непреложно клялся себе, что никогда больше не оставит её одну.
