Школа (СИ) - Минин Андрей (книги полностью бесплатно txt) 📗
— Булку с сыром, — отсчитал я мелочь.
— Держи две, — передала она мне пьяняще пахнущие изделия в бумажном пакете и подмигнула. Я улыбнулся и вышел из её заведения, уминая подарок. Хлебушек просто таял во рту. Ма! Вкуснятина.
— Посторонись! — Промчались мимо меня ребята, за девушкой в маске Яги. В игры играют. Нет чувства обреченности. Даже странно. Может они не знают, что происходит на востоке?
Жизнь била ключом. Единственное напоминание, что, что-то не так, так это обилие магов в чёрных одеждах. Разбойничий приказ бдит.
Мало по малу, я покидал благоустроенные кварталы, заходя вглубь города, где все было не так радужно. Снова появились высотки, широкие улицы исчезли, сменившись кривыми и в ямах. Снег здесь был чёрным. Прохожие больше не улыбались, а были мрачными и напряженными. Держались за кошельки и ножи на поясах.
У магазинов побирались опустившиеся потомки первых. Тянули руки к прохожим, прося милостыню.
— Подай, — придержала меня за рукав женщина в рванье. Из-за её спины с любопытством меня осматривала девочка лет пяти. Глаза зеленющие, жуть! Сильной ведьмой будет, понял я сходу.
Женщина же была странной. Глаза затуманены, речь невнятная. Просит, явно не понимая о чём. Только дочь и удерживает её от полного сумасшествия, понял я, видя, как она тщательно прикрывает её от чужих глаз. Бережёт.
— Привет, — обратился я к девочке, что спряталась за маму. — Не расскажешь, что с вами случилось? — Пустил я волну добродушия. Заклятья из раздела приворотов, в настольной книге для молодых ведьм. Лет в двенадцать вычитал, забравшись в комнату бабушки. Ох, и отхватил я тогда!
Она снова выглянула, уже без страха в глазах и бойко ответила.
— Не знаю, — подобрала она красивого жука с дороги и передала мне. — Подарок, — шаркнула она ножкой, в порванном ботинке. Тот расправил крылья, засветился и снова перелетел к ней, зарывшись в волосы. — Ой! — расстроилась она, пытаясь отыскать его в немытых зарослях.
— И давно с твоей мамой такое? — Пытался я понять, что меня насторожило.
— Да, — загрустила она. — Вот столько, — показала она мне четыре пальчика.
Как то это не правильно, вновь обратил я внимание на женщину, что стояла сгорбившись. Одежда хоть и рваная, но раньше явно была красивой, цветастой, да и сама она привлекательной, смог я разглядеть это, за слоем грязи.
Платье на девочке же, что прикрыто дырявым тулупом — хоть и поношенное порядком, но качественное. Пуговки перламутровые. Надо разбираться.
— А где вы живёте? — Отвлёк я малышку от поисков коварного жучка, что не хотел покидать хозяйку. — И как тебя зовут, если не секрет? Меня Андрей, — склонил я голову.
— Мама раньше звала ватрушкой, смеяной и егозой. — Погладила она ту по руке. — А живем мы в комнатке над этим магазином, — показала она на вход в лавку с посудой. — Хочешь, покажу своих кукол? — Совсем расхрабрилась она.
— Конечно, — закивал я, соглашаясь.
— Пойдём, — повела она меня в закоулок, ведя маму за ручку, как несмышленого ребёнка. Пройдя мимо мусорных бочков, мы вышли к ржавой лестнице, что поднималась вверх. Четырнадцатый этаж и дверь, что не запирается на замок, помог я Смеяне открыть ту. Петли давно требовалась смазать.
— Вот! — Зарылась она в ворох тряпья, вынув куклу, без одного глаза и ноги. — Она заболела, — ласково погладила её по голове девочка. Я же осматривался.
Вся квартирка состояла из одной комнаты в двенадцать квадратных метров, где уместилась кухня, туалет и спальня. Стен не было. Лишь унитаз был огорожен шторкой. И грязь! Везде море грязи, резко обернулся я, уловив краем глаза призрак женщины, что растворился в стене. Немолодая, со свисающими до живота грудями и одетая лишь в старое покрывало, всё в дырах, прорехах, сквозь которые виднеется тело в струпьях.
— Бадзула, — прошипел я сквозь зубы. Нечистый дух, что заставляет людей бродяжничать. — Пристроилась в этом доме, присосалась, тварь этакая?! — Стукнул я кулаком о стену, разбив его в кровь.
Коли случается такое несчастье, как дух, присосавшийся к дому, так у хозяина начинает всё из рук валиться, несчастный начинает пить, горевать, пускает на ветер с трудом нажитое и идёт по миру. Всё встало на свои места, порадовал я девочку, передав пакет со второй булкой и пока она её ела, делясь с мамой — приступил к делу, под любопытным взором зелёных глаз.
Отыскал веник и стал подметать, подняв тучу пыли, на которую дунул, создав смерч небольшого размера, что подхватил грязь, не давая ей упасть. Старая мебель, гнилое тряпьё и остальной хлам полетели в него. Не меньше часа возился, оглядел я дело рук своих. Всё сверкало и пахло.
— Он жужжит. Мама боится, — подёргала меня за штанину Смеяна, указывая на смерч, что разросся до потолка и крутил в водовороте весь тот хлам, что скопился в квартире.
— Извини, — пригладил я её вихры. — Сейчас я его! — Прищёлкнул я пальцами, отправив смерч далеко от дома, на противоположную от заката сторону. Знающим магам известно, что извести Бадзулу можно, просто прибравшись в доме, прошла рябь по стенам, стоило ему скрыться с глаз долой. Дикий визг, скрипы, последний вздох и всё. Нечистый дух изгнан.
— Дочка! — Подскочила к Смеяне мама, крепко обняв и расплакавшись. Разум к ней вернулся. Туман из глаз исчез. Сила Радогоста перестала давить изнутри. Значит всё правильно. Значит, не оплошал.
Пока Валерия, как звали женщину — отмывала себя и девочку, я сбегал в магазин и купил продуктов, а также новое платье, куклу и сандалии для Смеяны.
— Спасибо, — поблагодарила меня она, лучась неподдельным счастьем и держа в руках здоровую игрушку с такими же, как и у неё глазами. Её мама накрывала на стол, посматривая на меня краем глаза. Искоса и с недоверием. Не понимала, чего это я им помог?
— Прошу к столу, — несмело показала на него рукой Валерия. Подхватил Смеяну за талию и пару раз подкинул в воздух, вызвав смех. Усадил её подле мамы, сев напротив и подмигнув маленькому солнышку. Она смутилась.
— Приятного аппетита, — пожелал я, взяв ломтик пирога с мясом.
— Приятного. — Улыбнулась мне отмытая добела женщина, оказавшаяся и правда красивой. Глаза золотистые, добрые и ямочки на зарумянившихся после ухода Бадзулы щёчках. Двадцать лет, не больше — определил я на глаз, рассматривая её.
— Не расскажите, как так получилось? — Обвёл я взглядом пустое помещение. Всё выкинул, кроме кухонного стола и стульев, что были изготовлены из стали, потому не сгнили.
— Свекровь, да золовки, — пожала она плечами. — Не нравилась я им. Из обретённых я, а суженый мой из потомственных. В школе познакомились и поженились, не спросив благословления его родни, что не желала породниться с полуведьмой, как они меня называли. — Горько усмехнулась несломленная женщина. — Пакости устраивали, проклятья насылали, в конце концов, сгубив моего Серёжу, — вытерла она слезинку, что скатилась на скатерть, оставив на ней пятно. — Потом за меня с дочуркой принялись. Друзья помогали, как могли, но чем дальше, тем меньше тех становилось, пока я не осталась одна на один с их семьёй. Проглядела Бадзулу, вот результат, — показал она на пустые стены. — Спасибо тебе, протянула она руку, хотев пожать мою ладошку, углядела в каком ужасном состоянии у неё ногти на руках и одёрнула обратно, сконфузившись и покраснев.
— Не за что, — нахмурился я, сам взяв её хрупкую ладошку и пожав. — Значит так, — достал я кошелёк. — Как я понимаю, из имущества у вас ничего не осталось? Всё продано, кроме этого клоповника?
— Да, — переводила взгляд с меня, на кошелёк и обратно эта ещё молодая ведьма.
— Тогда так, — выложил я на стол сто золотых рублей. — Собираете вещи, всё ценное, памятное и садитесь на шар, что летит в Старый Оскол. Там вас встретит моя бабушка и приютит. Поможет. Я ей позвоню. Хорошо?
— Нет, нет! — Испугалась Валерия. — Семья Годуновых тебя достанет, как и меня. Я лучше в лес сбегу, там спрячусь. Хижину, какую найду и буду жить, поживать. — Отвела она взгляд, переведя его на играющую с жуком и куклой дочурку.
